Виктор Лавринайтис - Падь Золотая
— В пятый перешел.
— Учительница у вас хорошая?
— Конечно, хорошая.
Говорил он нехотя, отрывисто и вообще держался, как задавала. Обиднее всего, что он скажет слово — и сплюнет, скажет второе — опять сплюнет. Как ни старался Женя держаться спокойно, но в нем уже закипало. Говорят как с человеком, так же и ты говори.
— Послушай-ка… — начал он.
Но Федя перебил его.
— Эй, ты! — выступил он. — Ты с Женей так не разговаривай. Он бы пятерых таких убрал, да только связываться не хочет! Ну, а я ничего, я свяжусь! Ишь, какой нашелся: говорит будто лает, да еще и плюется! Так осажу….
Мальчишка, видно, смутился.
— Я, ребята, так… Я ничего… — заговорил он. — Это механик наш Александром Афанасьевичем меня прозвал, а так, ребята, я просто Шурка.
Федя неохотно отступил на шаг, но картуз его был красноречиво сдвинут на затылок и руки в карманах.
— А здесь что ты делаешь? — уже дружелюбно спросил Женя.
— Бревна трелюю.
— Трелюешь?.. — Женя переглянулся с ребятами. — Нам дядя Коля говорил, что трелевать — значит, бревна к дороге таскать. Верно?
— Верно. Вот я и трелюю. Десять дней уже!
— Врешь ты! — воспользовавшись замешательством, опять выступил вперед Федя. — А еще Александром Афанасьевичем прозвали. Шуркой ты был, Шуркой и остался!
— Как — вру? — опешил от неожиданного нападения Александр Афанасьевич, недоуменно заморгав белесыми ресницами.
— Ты?! Таскаешь?.. Врет, ребята, хвастунишка и задавака этот! Да мы все брались, даже пошевелить бревно не могли, а он на тебе: «Таскает»!
— Эге! — оправившись от смущения, вдруг оскорбительно усмехнулся мальчишка.
— Вот тебе и «эге»! Подними-ка сейчас, хоть за конец, вот это, самое тонкое. Подними!
— Да ты, я вижу, с неба свалился. Ничего не понимаешь, как вот это бревно.
Федя так и подпрыгнул:
— С неба? Бревно? Я?! А ну, выходи! Один на один, Я тебе наподдаю!
— Мне? Наподдашь?
Разговор принимал опасный оборот. Женя был в затруднительном положении, не зная, что предпринять. Но, к счастью, к ребятам, погромыхивая гусеницами и переваливаясь, как утка, катился трактор. Около бревен он ловко развернулся.
— Александр Афанасьевич! — высунувшись из кабины, прокричал чумазый тракторист.
Мальчишка, презрительно посмотрев на Федю, побежал к трактору, принял от стоящего на платформе унылого на вид рабочего связку стальных тросов и, делая из них петельки, стал надевать на вершины бревен. Унылый рабочий неуклюже слез с платформы и занялся тем же. Тракторный двигатель в это время продолжал работать, но трактор стоял на месте. Медленно вращался барабан, разматывая толстый длинный трос. Приехавший рабочий оттаскивал его к бревнам.
Тракторист быстро вылез из машины. Он помог мальчику и рабочему закрепить тросики на бревнах, а крючки их свободных концов зацепили за толстый трос, который спускался с трактора.
Тракторист все проверил, похлопал мальчика по плечу и вскочил в кабину:
— Тащим, Александр Афанасьевич?
— Тащим, Яков Иванович!.. Эй ты, картуз, посторонись! — крикнул сурово Александр Афанасьевич. — Да и вы тоже. Шляются тут… Женя, отойди, придавить может.
Барабан на тракторе закрутился, наматывая трос. Вот он натянулся: бревна, одно за другим, дрогнули и, сталкиваясь, бороздя землю, поползли к трактору. Трос подтянул их на металлическую площадку. Несколько мгновений — и площадка вместе с концами бревен, лежащих на ней, поднялась. Унылый рабочий снова взгромоздился на площадку и сел у кабины.
Трактор застучал сильнее и чаще, поднатужился, скрипнул гусеницами и тронулся. Бревна — сразу на полдома, — оставляя на земле глубокий след, потянулись за ним.
Мальчик сел вполоборота к ребятам, показывая полное равнодушие. Однако чувствовалось, что он обижен. Федя смущенно ковырял ногой землю. Шурка оказался настоящим рабочим и совсем не врал, что трелюет бревна.
— Вот так попались мы! — проговорил Женя.
— Ты всё! — напустилась Наташа на Федю. — Иди сейчас же извинись! Помириться надо.
— Не умею я! — буркнул Федя.
— А задираться умеешь? Иди, иди! — Наташа повернула его за плечи и подтолкнула.
Федя покосился на девочку и, ворча под нос, пошел.
— Подожди, Федя, — тихо остановил его Женя. — Наташа, у него ничего не получится. Они обязательно подерутся… Паша, начинай ты первый мириться.
— Сейчас помиримся, — спокойно ответил Паша:
Ребята не слыхали, как Паша затеял разговор с Александром Афанасьевичем, но, когда увидели, что беседа у них идет мирно, подошли. Шура и Паша сидели на бревне лицом друг к другу и оживленно бросались словами.
— Дерево, — говорил Паша.
— Клюква, — отвечал Шура.
— Камень.
— Щавель.
— Корень.
— Красная смородина…
— Не мешайте, ребята! Мы игру придумали. Шурка Мне говорит, что в тайге кислым бывает, а я — что твердым. Кто больше слов скажет, тот и чемпион… Пень.
— Простокваша.
— Э-э, постой! — закричал Паша. — Простокваша хоть кислая, а разве в тайге она водится?
Но Александр Афанасьевич, должно быть, тоже не любил лазить за словом в карман.
— А я ее принесу да поставлю, вот она и в тайге будет, — ответил он. — Давай дальше.
— Помидор…
Даже Боря, с его опаской к Пашиным планам, сейчас с уважением смотрел на главного штурмана. Вдруг в самом деле Шурка назовет настоящее «Кислое», которое встало поперек дороги к пади Золотой.
— Победил ты меня! — вздохнул Паша, когда понял, что соперник исчерпал весь запас «кислых» слов и начинает плутовать. — Ты — чемпион!
Шура еще сказал «кожа» и добавил:
— Не веришь, что кислая, так попробуй.
Но ссориться не входило в расчет Паши.
Довольный победой, Александр Афанасьевич весело посмотрел на ребят. Паша с необычайной легкостью перевел разговор на другое.
— В лесу скучно жить? — спросил он.
— Почему скучно? — ответил Шура. — У нас тут поселок.
— А ни кино, ни радио нет.
— Эх, ты! Кино каждую неделю бывает, а радио все время. Такая станция у нас, что сразу Москву ловит.
— Ну, а железной дороги нет. Когда паровозы гудят, то как-то веселее.
— Паровозы? Они как автомобили гудят?
— Ты что, паровозов не видел?
— Нет еще, — смутился Шура. — В кино видел, а так нет. Зато самолеты к нам каждый день прилетают.
— Ребята, — сказал Федя, — Шурка еще паровоза не видел!
— Ничего, скоро увижу! — уверенно сказал Шура. — Сейчас к нашему участку подводят железную дорогу, только не настоящую, а узкоколейку. Торопятся закончить до зимы. Вторых рабочих-трелевщиков взяли на постройку дороги, а пионеры взялись помочь.
Шура рассказал, что отец у него лесоруб и дедушка был лесорубом. Он, Шурка, тоже мечтает в лесу работать и, когда окончит семилетку, поедет в лесной техникум.
![Вячеслав Пальман - Кратер Эршота [иллюстрации Б. Коржевский]](/uploads/posts/books/27966/27966.jpg)
