Уилбур Смит - Охота за слоновой костью. Когда пируют львы. Голубой горизонт. Стервятники
Корабль сразу двинулся по ветру. Канюк задрал голову и выкрикнул приказ морякам, которые принялись взбираться по снастям.
Они развернули главный парус, и корабль сразу отозвался, подхватил поднимающийся ветер. Пламя стало сбивать в сторону, и те, кто работал у насосов, смогли приблизиться и направить струи в основание огня.
«Чайка» недолго тащила за собой два горящих брандера, но вскоре привязывавшие их канаты перегорели, и «Чайка» двинулась по проливу в сторону океана, оставив горящие корабли позади.
С берега кулеврины продолжали посылать в нее залп за залпом, но она очень скоро ушла за пределы досягаемости, и батареи смолкли. По-прежнему волоча за собой шлейф пламени и дыма, «Чайка» направилась в открытое море. Когда она оказалась у входа в пролив, батареи, стоявшие на утесах, открыли огонь. Дым окутал серые скалы, ядра поднимали столбы пены у бортов «Чайки» и рвали ее паруса.
«Чайка» выдержала этот прогон сквозь строй и опять ушла за пределы досягаемости.
— Мистер Кортни! — крикнул сэр Фрэнсис. Даже в пылу битвы он обратился к Хэлу по-новому, официально. — Берите шлюпку и плывите к утесам. Следите оттуда за «Чайкой».
Хэл и Аболи добрались до дальнего берега пролива и поднялись на вершину утеса. «Чайка» была уже в миле от берега, она шла против ветра, и на всех ее мачтах были развернуты паруса. С кормы тянулся шлейф темного дыма, и Хэл видел, что паруса бизани и спенкер почернели и продолжали дымиться. Палубы кишели маленькими фигурками; экипаж гасил последние огни и старался снова взять корабль под контроль, чтобы он стал управляемым.
— Мы дали его светлости урок, который он запомнит надолго! — воскликнул Хэл. — Сомневаюсь, чтобы какое-то время у нас были с ним неприятности.
— Раненый лев самый опасный, — ответил Аболи. — Мы притупили его зубы, но у него остались когти.
Когда Хэл вышел из шлюпки на берег у лагеря, он увидел, что отец уже заставил группу моряков ликвидировать ущерб, причиненный огнем кулеврин «Чайки».
Восстанавливали брустверы и поднимали на станины кулеврины, сброшенные залпами «Чайки».
Досталось и «Решительному», лежавшему на боку на песке. Огонь «Чайки» стоил нескольких ран деревянному корпусу корабля. Шрапнель оставила следы, но прочные доски не пробила. Плотник с подмастерьями уже менял поврежденные участки и проверял основание под ними, готовясь заменить новыми дубовыми досками из корабельных запасов. На кострах стояли котлы, в них кипела смола, в лагере визжали пилы.
Отца Хэл нашел в глубине леса, где под наскоро сооруженным парусиновым навесом лежали раненые. Он насчитал семнадцать, и на первый взгляд по крайней мере трое из них не доживут до следующего утра. Над ними уже нависла тень смерти.
Нед Тайлер служил и корабельным хирургом; суровую школу практики он прошел на орудийной палубе и теперь действовал своими инструментами с той же грубой непринужденностью, что и плотники, чинившие поврежденный корпус «Решительного».
Хэл видел, что Нед проводит ампутацию. Одному из моряков шрапнель угодила в ногу, и теперь нога висела на полоске кожи, видны были натянутые белые сухожилия, среди них торчали осколки берцовой кости. Два помощника Неда пытались удержать метавшегося и вырывавшегося пациента на залитом кровью куске парусины. Его заставили зубами зажать сложенный вдвое кожаный пояс. Моряк прикусил кожу так сильно, что жилы у него на шее напоминали натянутые канаты. Его глаза смотрели с напряженного раскрасневшегося лица, а губы он растянул в страшной гримасе. Хэл видел, как от натуги один из черных гнилых зубов раскололся.
Хэл отвернулся и начал докладывать сэру Фрэнсису:
— Когда я в последний раз видел «Чайку», она шла на запад. Канюк как будто справился с огнем, хотя от корабля еще идет дым…
Ему помешал крик: Нед отложил нож и принялся пилой подравнивать кость. Раненый вдруг смолк и обвис на руках державших его. Нед отступил и покачал головой:
— Бедняга быстро успокоился. Несите другого.
Он вытер пот и дым с лица окровавленной рукой, оставив на щеке кровавый след.
Хотя Хэла выворачивало, он ровным голосом продолжал доклад:
— Камбре поднял все паруса, какие способна нести «Чайка».
Хэл не хотел демонстрировать слабость перед людьми и отцом, но голос его дрожал: Нед взялся вытаскивать большую щепку из спины другого моряка. Хэл не мог оторвать глаз от этого зрелища. Два сильных помощника Неда сели на пациента и прижали его, а сам Нед ухватился за выступающий конец щепки кузнецкими щипцами. Для упора он уперся ногой в спину пациента и откинулся, таща изо всех сил. Щепка толщиной в его большой палец, с острыми, как у наконечника стрелы, концами, с огромной неохотой покидала плоть жертвы. Крики бедняги огласили лес.
В этот миг между деревьями показался губернатор Ван де Вельде. На его руке висела жена, она горько плакала и едва держалась на ногах. За ней шла Зельда, пытаясь сунуть под нос госпоже бутылочку с нюхательной солью.
— Капитан Кортни! — сказал Ван де Вельде. — Я решительно протестую. Вы подвергли нас страшной опасности. Крышу моей хижины пробило ядро. Я мог погибнуть.
И он вытер потный лоб шейным платком.
В этот момент жертва манипуляций Неда исторгла страшный крик: один из помощников полил кровоточащую рану на спине горячей смолой.
— Заставьте этих невеж молчать! — Ван де Вельде пренебрежительно махнул рукой в сторону раненых. — Их мужланские крики пугают и оскорбляют мою жену.
Раздался последний вопль, и пациент смолк и обмяк в державших его руках, убитый нежностью Неда. Сэр Фрэнсис мрачно приподнял шляпу.
— Мефрау, не сомневайтесь в нашем внимании к вашей чувствительности. Этот парень предпочел умереть, лишь бы не оскорблять вас. — С жестким выражением лица он продолжал: — Вместо того чтобы вопить и жаловаться, может, вы помогли бы мастеру Неду ходить за ранеными?
Услышав такое предложение, Ван де Вельде выпрямился во весь рост и сердито посмотрел на капитана:
— Минхеер, вы оскорбляете мою жену. Как вы смете предлагать ей прислуживать этим сиволапым мужикам?
— Приношу извинения вашей даме, но если она не может служить иным целям, кроме украшения пейзажа, предлагаю вам отвести ее обратно и держать в доме. Здесь, несомненно, будут другие неприятные зрелища и звуки, которые заденут ее чувствительность.
Сэр Фрэнсис кивком подозвал Хэла и повернулся спиной к губернатору. Отец и сын рядом прошли по берегу, мимо парусных мастеров, зашивавших мертвецов в саваны, и команды, уже копавшей могилы. Из-за жары покойников следовало похоронить сегодня же. Хэл принялся считать фигуры в саванах.
