Марк Твен - Выдержал, или Попривык и вынес
Новый товарищъ нашъ, мистеръ Хигбай, зналъ Уайтмэна хорошо съ виду, а одинъ пріятель нашъ, мистеръ Вэнъ Дорнъ, былъ очень хорошо съ нимъ знакомъ и имѣлъ обѣщаніе отъ Уайтмэна въ слѣдующую экспедицію тайно получить отъ него извѣстіе объ этомъ, чтобы успѣть во-время присоединиться къ нему. Вэнъ Дорнъ условился сообщить намъ о времени экспедиціи. Однажды вечеромъ зашелъ къ намъ Хигбай, сильно возбужденный, и сказалъ, что видѣлъ Уайтмэна въ городѣ, переодѣтымъ и представляющимся пьянымъ. Черезъ нѣсколько времени вошелъ Вэнъ Дорнъ и подтвердилъ его предположеніе; тогда мы собрались всѣ въ нашей хижинѣ и, сидя тѣсно другъ около друга, внушительнымъ шепотомъ излагали наши намѣренія.
Рѣшено было выѣхать изъ города тихо, послѣ полуночи, и раздѣлиться на двѣ или на три маленькія партіи, чтобы не привлечь ничье вниманіе, и встрѣтиться на разсвѣтѣ, на мѣстѣ, называемомъ «Раздѣленіе», открывающимъ видъ на Моно-Лэкъ; всего восемь или девять миль пути. Мы должны были безъ шума двинуться въ дорогу и ни подъ какимъ видомъ не разговаривать, развѣ только шепотомъ. Предполагалось, что на этотъ разъ появленіе Уайтмэна было неизвѣстно въ городѣ и что никто не подозрѣвалъ о проектируемой экспедиціи. Нашъ конклавъ разошелся въ 9 часовъ и мы принялись за приготовленія къ отъѣзду, усердно и тайно. Въ одиннадцать часовъ мы осѣдлали лошадей, привязали ихъ на длинные повода и потомъ стали выносить провизію, взяли окорокъ свинины, мѣшокъ бобовъ, небольшой мѣшокъ кофе, сахару, сто фунтовъ муки въ разныхъ мѣшкахъ, нѣсколько оловянныхъ чашекъ, кофейникъ, сковороду и еще нѣкоторые необходимые предметы. Всѣ эти вещи были уложены и сложены на спину вьючной лошади, и если кто не былъ обученъ испанскимъ адептомъ вьючить лошадь, пусть никогда не надѣется сумѣть это сдѣлать, разсчитывая на соображеніе и ловкость. Оно немыслимо. Хигбай хотя и былъ опытенъ въ этомъ дѣлѣ, но далекъ до совершенства. Онъ взвалилъ грудою на вьючное сѣдло все взятое нами имущество и сталъ связывать его, а потомъ привязывать все вмѣстѣ вдоль и поперекъ лошади, туго подтягивая, такъ что бока животнаго стянулись и оно вздохнуло, съ трудомъ переводя духъ; но, несмотря на всѣ старанія, ремни, подтянутые въ одномъ мѣстѣ, непремѣнно ослабѣвали въ другомъ. Мы такъ и не могли достигнуть туго привязать нашу поклажу; сладили, наконецъ, какъ умѣли, и двинулись въ путь молча, каждый отдѣльно. Ночь была темна. Мы держались середины дороги, прошли рядъ хижинъ и каждый разъ, какъ какой-нибудь рудокопъ подходилъ къ своей двери, я дрожалъ отъ волненія, боясь, что свѣтъ выдастъ насъ и возбудитъ въ немъ любопытство. Къ счастью, ничего такого не случилось. Постепенно мы стали подниматься въ гору, направляясь къ «Раздѣленію», селенія стали попадаться рѣже и разстояніе между ними дѣлалось длиннѣе, тогда только я легко вздохнулъ и освободился отъ тяжелаго состоянія чувствовать себя воромъ или разбойникомъ. Я велъ вьючную лошадь и ѣхалъ сзади послѣднимъ. По мѣрѣ того, какъ подъемъ горы возвышался, лошадь дѣлалась болѣе безпокойна и недовольна своимъ грузомъ, тянула назадъ и этимъ замедляла ходъ. Вскорѣ, благодаря темнотѣ, я потерялъ товарищей изъ виду и началъ безпокоиться. Сначала лаской, а потомъ и плеткой, я, наконецъ, достигъ, что лошадь побѣжала рысью, но тутъ зазвенѣли кастрюли и чашки, она испугалась этого звука и понесла. Длинный поводъ ея былъ привязанъ къ моему сѣдлу и когда она понесла, то сдернула меня поводомъ съ сѣдла и оба животныя быстро удалились, оставивъ меня одного. Впрочемъ, я не былъ одинъ, развязавшійся вьюкъ упалъ съ лошади и лежалъ около меня. Это случилось какъ разъ около послѣдней хижины, жилья. Рудокопъ, вышедшій изъ домика, крикнулъ:
— Эй, кто тамъ?
Я былъ въ тридцати шагахъ отъ него, и зналъ, что онъ не можетъ видѣть меня въ темнотѣ, и потому лежалъ спокойно. Вскорѣ другая голова показалась въ дверяхъ освѣщенной хижины и оба человѣка направились въ мою сторону, они остановились въ десяти шагахъ и одинъ изъ нихъ сказалъ:
— Тс!.. Слушайте.
Я думаю, я не могъ бы себя чувствовать болѣе въ прискорбномъ положеніи даже тогда, если бы дѣйствительно былъ преступникомъ и бѣжалъ отъ правосудія. Рудокопы усѣлись на камень, хотя трудно было различить, что они дѣлаютъ. Одинъ изъ нихъ сказалъ:
— Я слышалъ шумъ, ясно слышалъ его и, кажется, тутъ, по этому направленію.
Брошенный камень пролетѣлъ надъ моею головою. Я плотнѣе прилегъ къ землѣ и думалъ себѣ: «если бы ты лучше мѣтилъ, то услыхалъ бы снова шумъ». Въ душѣ я проклиналъ всѣ тайныя экспедиціи и далъ себѣ слово, что эта будетъ моя послѣдняя, хотя бы всѣ Сіерры были покрыты жилами цемента. Опять одинъ изъ рудокоповъ сказалъ:
— Вотъ что я вамъ скажу, слушайте! Уэлчъ зналъ, что говорилъ, когда сказалъ, что видѣлъ Уайтмэна сегодня. Я слышалъ топотъ лошадей, вотъ какого рода былъ слышанный мною шумъ. Я лучше прямо пойду къ Уэлчу.
Они ушли и я обрадовался, мнѣ совершенно безразлично было, куда они пошли, лишь бы ушли, пусть идутъ къ Уэлчу, чѣмъ скорѣе, тѣмъ лучше. Какъ только они заперли за собою двери въ хижину, мои товарищи выступили изъ мрака; оказывается, они лошадей поймали и ждали удобной минуты, чтобы показаться. Мы опять взвалили поклажу на лошадь и вышли на дорогу, къ разсвѣту достигли «Раздѣленія» и присоединились къ Вэнъ Дорну. Затѣмъ спустились въ долину Лэкъ и, чувствуя себя тутъ внѣ всякой опасности, остановились, чтобы закусить, такъ какъ были страшно голодны, утомлены и нуждались въ отдыхѣ. Тремя часами позднѣе все населеніе длинной вереницей потянулось мимо «Раздѣленія» и исчезло съ глазъ нашихъ, направляясь къ Лэку. Что дало поводъ ему подняться въ горы, мой ли несчастный случай или что другое, осталось намъ неизвѣстнымъ, одно только было достовѣрно, что секретъ обнаруженъ, и Уайтмэнъ рѣшилъ не идти этотъ разъ на поиски руды. Мы были этимъ обстоятельствомъ сильно огорчены.
Совѣтомъ, однако, рѣшено было не предаваться горю, а воспользоваться случаемъ и отдохнуть съ недѣлю около этого замѣчательнаго озера, котораго иногда зовутъ Моно, а иногда «Мертвымъ моремъ Калифорніи». Озеро это есть одно изъ странныхъ причудъ природы; оно, къ сожалѣнію, мало извѣстно и рѣдко бываетъ посѣщаемо, такъ какъ лежитъ далеко въ сторонѣ отъ всѣхъ проѣзжихъ дорогъ, къ тому же, не легко добраться до него, и только выносливые люди, способные перенести разныя неудобства, рѣшаются предпринять къ нему поѣздку. На второй день, утромъ, мы поѣхали кругомъ въ отдаленное и особенное мѣстечко, гдѣ ручей свѣжей и, какъ ледъ, холодной воды втекалъ въ озеро, спускаясь съ горы. Мы наняли большую лодку, взяли напрокатъ два ружья у одного одинокаго фермера, который жилъ въ десяти миляхъ, и предались созерцанію и отдохновенію. Мы скоро хорошо ознакомились съ этою мѣстностью и узнали всѣ особенности и прелести озера.
