Лагин Лазарь - Искатель. 1966. Выпуск №3
И Лобанов сдержал свое слово. Забросив на месяц занятия, он с утра до ночи носился по учреждениям и разговаривал с некоторыми «кочевниками».
И когда выпал первый снег, иа пустошь рядом с развалинами бывшего строения, где жил Стручков, начали свозить кирпич и цемент для возведения первого дома вновь организованного жилищно-строительного кооператива.
Стручков, оправившийся от пережитого потрясения, уехал в деревню и в настоящее время усердно занимается огородничеством и пчеловодством. Характер его нисколько не изменился, но у него навсегда осталось отвращение к слову «клад».
Кингсли Эмис
ХЕМИНГУЭЙ В КОСМОСЕ
Кингсли Эмис — известный английский писатель и крупный специалист в области современной англо-американской фантастики. Советскому читателю известна его повесть «Счастливчик Джим». Читателю предлагается пародия Кингсли Эмиса на стандартный американский фантастический рассказ: «как это написал бы Хемингуэй».
Женщина смотрела на него, и он проделал еще один поиск. Снова ничего не вышло, но он знал, что один из них был где-то неподалеку. Так уж получается, что вы всегда это знаете. Проохотившись двадцать лет, вы всегда знаете, когда один из них где-то неподалеку.
— Есть что-нибудь?
— Пока нет.
— Я думала, вы сразу сможете сказать, где найти этих тварей, — сказала она. — Я думала, мы наняли вас для того, чтобы вы сразу навели нас на одну из этих тварей. Я думала, для этого мы вас и наняли.
— Ну-ну, Марта, — сказал молодой человек. — Никому не дано найти ксиба там, где его нет. Даже мистеру Хардакру. Мы можем наткнуться на них в любую минуту.
Она отошла от этих троих у пульта управления, и её бедра, обтянутые облегающими брюками, вызывающе покачивались. «Сука ты, — подумал вдруг Филип Хардакр. — Проклятая, капризная, нудная, безмозглая сука». Ему стало жаль молодого человека. Он был симпатичный парень, и он был женат на этой проклятой безмозглой суке, и он слишком боялся ее, чтобы послать ее к чертовой матери, хотя видно было, как ему этого хочется.
— Он где-то поблизости, — сказал старый марсианин, поворачивая к Филипу Хардакру более крупную и более седую из своих двух голов. — Мы скоро увидим его.
Женщина прислонилась к борту корабля и посмотрела в иллюминатор.
— Не понимаю, для чего тебе понадобилось охотиться на этих чудовищ. Эти два дня мы могли бы прекрасно провести в Венуспорте, а мы томимся в этой стальной лоханке в двух световых годах от цивилизации. Ну что хорошего в ксибе, если ты даже его добудешь? Что ты этим докажешь?
— Ксиб является крупнейшей формой жизни в этой области галактики. — Молодой человек был школьным профессором или чем-то в этом роде, и вы могли догадаться об этом по его манере разговаривать. — Более того, здесь, в свободном пространстве, это единственное существо, наделенное способностью к ощущению, и оно необычайно свирепо. Известны случаи, когда ксибы нападали на разведывательные корабли. Это самая жестокая из всех проклятых тварей, какие есть на свете, не правда ли?
— Да, пожалуй, — сказал Филип Хардакр. Так оно и было, хотя было еще и многое другое: свобода, и звезды во мраке, и люди, крошечные в своих скафандрах и испуганные, и все же смелые, и ксибы, тоже крошечные перед лицом бесконечности, и холодная радость, если ксиб попадался подходящий.
— Вот он, — сказал старый марсианин своим свистящим голосом, склоняясь к экрану меньшей головой. — Смотрите, леди.
— Не желаю, — сказала она, поворачиваясь спиной. По древним марсианским понятиям о чести это было смертельным оскорблением, и она знала это, и Филип Хардакр знал, что она знала это, и в его горле была ненависть, но для ненависти не было времени.
Он поднялся от пульта. Сомнений не было. Новичок мог бы принять этот всплеск на экране за астероид или другой корабль, но, проохотившись двадцать лет, вы распознаете сразу..
— Надеть скафандры, — сказал он. — Выход за борт через три минуты.
Он помог молодому человеку надеть шлем, и случилось то, чего он опасался: марсианин тоже достал свой скафандр и решительно втискивал в него заднюю пару своих ног. Он подошел к нему и традиционным жестом просьбы положил руку между двумя его шеями.
— Сейчас не твоя охота, Гхмлу, — сказал он на архаическом и церемонном марсианском языке.
— Я еще силен, а он большой и двигается быстро.
— Я знаю, но сейчас не твоя охота. Старики чаще бывают дичью, чем охотниками.
— Все мои глаза по-прежнему зорки, и все мои руки по-прежнему сильны.
— Но они медлительны, а они должны быть быстры. Когда-то они были быстры, но теперь они медлительны.
— Хар-даша, твой друг просит тебя.
— Кровь моя — твоя кровь, как всегда. Только мысль моя кажется злою, старик. Я буду охотиться без тебя.
— Тогда доброй охоты, Хар-даша. Я жду тебя всегда, — сказало старое существо, применив ритуальную формулу покорности.
— Будем мы стрелять в этого проклятого кита или нет? — Голос женщины был резок. — Или вы с ним собираетесь свистеть друг другу всю ночь?
Он свирепо повернулся к ней.
— А вы вообще не суйтесь в это дело. Вы остаетесь на борту. Поставьте этот бластер обратно на подставку, снимите этот скафандр и займитесь ужином. Мы вернемся через полчаса.
— Не смейте мне приказывать, вы, дубина. Я стреляю не хуже любого мужчины, и вы мне не запретите.
— Здесь я приказываю, кому что делать, и все меня слушают. — Через ее плечо ему было видно, как марсианин вешает свой скафандр, и в горле у него пересохло. — Если вы попытаетесь пролезть за нами в тамбур, я немедленно поворачиваю на Венеру.
— Мне очень жаль, Марта, но ты должна слушаться, — сказал молодой человек.
Два тяжелых бластера системы Уиндэма-Кларка были уже заряжены, и пока они стояли в тамбуре и ждали, он перевел оба на максимум. Затем наружный люк скользнул в стену, и они оказались снаружи, охваченные ощущением свободы, и бесконечности, и страха, который не был страхом. Звезды были очень холодными, и между звездами зиял мрак. Звезд было не очень много, и там, где звезд не было, мрак был бесконечен. Звезды и мрак вместе — вот что давало ощущение свободы. Без звезд или без мрака не было бы ощущения свободы, только бесконечность, но со звездами и с мраком у вас была и свобода и бесконечность. Звезд было мало, и свет их был слаб и холоден, и вокруг них был мрак.
Он сказал молодому человеку по радио:
— Вы видите его? Вон там, в направлении той большой звезды с маленьким спутником.
