Эмилио Сальгари - Священный меч Будды
реки, а там они отдали себя во власть течению, которое и понесло их вниз по реке с довольно значительной скоростью.
Ни одной лодки, ни одного селения не виднелось на всем пути. Оба берега, отстоявшие один от другого на семьсот или восемьсот метров, представляли собой огромные рисовые плантации; вдали тянулись леса, в чаще которых раздавались крики слонов, мяуканье тигров и храп носорогов. Американец, слыша этот дикий концерт, просто дрожал, весь охваченный охотничьей лихорадкой.
— Берега этой реки точно нарочно созданы для охоты, — проговорил он, сжимая карабин. — Я бы отдал целый месяц жизни, чтобы только иметь возможность высадиться и поохотиться на такую дичь.
— А как вы думаете: вернулись бы вы живым после такой охоты? — спросил поляк.
— Это что еще за глупости ты говоришь, мой мальчик?
— Разве вы не слышите, как кричат слоны?
— Достаточно одной пули в глаз — и слон убит.
— А носороги, а тигры? Это уже бирманские звери, сэр Джеймс, а не китайские.
— Бирманские или китайские, а все же это звери азиатские.
— Что значит…
— Что, во-первых, они не опасны… Ого! Сигналы!
Шесть или семь ракет внезапно поднялись вверх над густым лесом, в полумиле от правого берега, и вспыхнули, испуская целый дождь разноцветных искр.
— Не путайтесь! — успокоил капитан. — Теперь сентябрь, а бирманцы имеют обыкновение в этот месяц пускать ракеты.
— Может быть, ради развлечения?
— Нет. Они, изволите ли видеть, гадают по ним. Вон та ракета погасла на полдороге: несчастный, пустивший ее, будет в отчаянии.
— Почему же?
— Потому что вообразит, что находится на дурном счету у своего бога.
— У своего бога! Разве у бирманцев тоже есть бог, Джорджио?
— На это я отвечу вам, что у них есть бог, и даже не один.
— Между ними также и Будда?
— Будда на первом плане. Он почитается здесь так же, как в Китае, Сиаме, Тонкине, Кохинхине и Индии.
— Растолкуйте же мне, Джорджио, кто же был этот Будда?
— Как! Разве вы этого не знаете?
— Я знаю, что вот был такой бог и что у него был меч, тот самый, который мы разыскиваем вот уже четвертый месяц — надо признаться, с большим риском поплатиться за это собственной шкурой.
Капитан засмеялся.
— Чему же это вы смеетесь? — спросил обиженно американец. — Может быть, я сказал какую-нибудь глупость?
— Неужели вы думаете, что меч, который мы разыскиваем, принадлежал Будде?
— А вы не верите? Все китайцы так говорят.
— А кто первый сказал об этом китайцам?
— Кто?.. Кто?.. Э! Откуда я знаю кто, — отвечал американец, почесывая за ухом. — А кто сказал вам, что он никогда не принадлежал Будде?
— Будда вовсе не был воином, Джеймс; все должны знать и помнить об этом.
— Ах, черт возьми!
— Уверяю вас, Джеймс.
— Да кто же он был, наконец, этот проклятый Будда?
— Прежде всего я должен сказать вам, что Будда вовсе не есть одно лицо, как это обычно думают.
— Как! — воскликнул пораженный американец. — Будда не один?
— Нет, Будд бесчисленное множество, но известны имена только последних двадцати четырех.
— Я точно с луны свалился.
— Теперь я вам объясняю, кто эти Будды. В различные эпохи, отделенные одна от другой очень и очень длинными периодами времени, в Индии появлялись люди, отличавшиеся большой мудростью и высоконравственной жизнью. Люди эти, будучи свободными от вредного влияния страстей, достигали того, что не только убивали в себе всякое плотское желание, но даже как бы стремились как можно скорее закончить свое жалкое земное существование и перейти в состояние блаженного небытия — нирвану. Благодаря нравственной жизни и безучастному отношению к радостям земного бытия эти люди являлись проповедниками истины и были учителями нравственности среди живших в те времена народов, которые их боготворили и называли именем Будда, что значит просветленный. Вы меня поняли?
— Прекрасно понял, — отвечал американец. — Но которому же из этих Будд приписывает молва тот меч, который мы ищем?
— Последнему, родившемуся за шестьсот двадцать четыре года до рождества Христова в городе Лумбини, на юге Непала. При своем рождении этот Будда получил имя Сиддхартха Гаутама, но он более известен под именем Шакьямуни. А теперь пора бы и отдохнуть, тем более что нет надобности работать веслами благодаря течению, которое довольно-таки быстро несет нас вперед.
На другой день, когда солнце вновь показалось на горизонте, река представляла чудную картину. Берега отодвинулись еще дальше один от другого, вдали виднелись густые величественные леса, по опушкам которых были живописно разбросаны деревушки. Время от времени показывались красивые города с золочеными крышами, блестевшими при первых лучах восходящего солнца, чудные павильоны оригинальной архитектуры и многочисленные храмы, украшенные позолоченными шпилями, укрепленными на разноцветных колоннах, под которыми виднелись чудовищные идолы, долженствовавшие изображать собой либо Гадму, либо ракрессов — или индийских идолов города Аракана32.
Около дюжины лодок с приподнятой кормой, украшенных головами тигров, слонов или крокодилов, и несколько плотов, состоявших из связанных огромных тиковых стволов, спускались по течению, управляемые полунагими темно-бронзовыми лодочниками, распевавшими монотонные песни.
— Мне кажется, река начинает оживляться, — заметил американец.
— Она будет оживляться все более и более по мере того, как мы будем плыть дальше по течению, — отвечал капитан. — Иравади в этом отношении считается соперником Сицзяна.
— Смотрите, сколько храмов, сэр Джеймс, — сказал поляк. — Я насчитал уже целую дюжину.
— Впереди их еще больше, — заметил Лигуза. — Бирманцы покрыли свою страну храмами, многие из которых замечательно красивы.
— Вон там виднеется один из таких храмов, о которых вы говорите, — сказал китаец, указывая на шесть или семь позолоченных башенок, поднимавшихся на небольшом расстоянии над лесом.
— Храм такой высоты служит признаком близости крепости, — заметил капитан.
— Отлично! — обрадовался американец. — Выберемся на середину, так как здесь река образует закругление. Если там крепость, то мы сделаем остановку и постараемся возобновить наши запасы водки.
Поляк и китаец, снова взявшиеся за весла, вывели лодку на середину реки. Обойдя закругление, образуемое в этом месте великой реки, путники увидели на левом берегу целый ряд беспорядочно разбросанных строений, защищенных несколькими земляными бастионами, почти совсем развалившимися.
