Енё Рэйтё - Три мушкетера в Африке
Из глубины хижины появился Турецкий Султан с большущим кухонным ножом в руке.
4
…В тот вечер, когда мы тронулись в путь, Турецкий Султан застрял в Игори. Дело было так. Небольшой товарный состав с пыхтящим паровозиком готовили к отправлению по временной ветке.
Султан торопливо вступил в переговоры с машинистом.
– Вот тебе пять тысяч франков, – сказал он шепотом. – Я спрячусь на платформе, а ты завали меня углем…
– Договорились.
Турецкий Султан залег на дне узкой вагонетки, машинист прикрыл его углем…
Минут через десять паровоз отпустил пары, и состав тронулся. Вагонетка стояла не шелохнувшись. Черт побери, в чем дело? Отцепилась, что ли? Султан приподнялся, чтобы взглянуть, и глазам его предстало поразительное зрелище: десяток солдат с ружьями на изготовку, а впереди – «капрал», Беспроволочный Телеграф.
– А ну, вылезай!
Султана окружили и повели в комендатуру.
Капитан встретил его с улыбочкой.
– Нам с самого начала было известно о ваших планах, Буланже. Знаете, кто вас выдал? Ваш друг, доктор Квасич.
– Не верю!
– Поверьте, все так. У этого человека привычка разговаривать во сне, так что по ночам он выбалтывал кое-какие секреты, в том числе и о вашем плане побега. Так что вместо путешествия по железной дороге вы отправитесь к своим дружкам. Жаль, я немало потешался над вами. Обыщите его!
Когда у Султана хотели отобрать футляр для бинокля, он сражался, как лев. Главное – порвать письмо.
Ему расквасили нос, что было мочи огрели по спине прикладом, но он не сдавался – заехал хлипкому капралу в челюсть и вышиб три зуба. Но силы были неравны, футляр отобрали.
Капитан открыл его и заглянул внутрь.
– Хм… странно. Какая необходимость заставила вас копить недокуренные сигары?
Турецкий Султан вытаращил глаза и наконец выдал совсем уж непонятную фразу:
– Ах ты… жулик окаянный!
5
Теперь, по прошествии года, я могу приподнять завесу над тайной минувших событий.
Питмен, будучи человеком не мелочным, признался во всем. С улыбкой поведал об авантюре, а на рассвете с улыбкой же отправился на казнь. Он отказался от услуг младшего офицера, который хотел было платком завязать ему глаза.
Спокойно стоя перед расстрельной командой, он встретил смерть лицом к лицу.
Читатель спросит, в чем же заключалась суть аферы?
Питмен, как мы помним, проник в Игори под видом старшего лейтенанта Флерье. В ту пору только составлялись планы строительства железной дороги на этом участке Конго, и представители разных фирм осаждали специалистов, среди которых ведущая роль принадлежала командированному сюда инспектору, то есть Флерье. От результатов его отчета зависело очень многое. Питмен мигом сориентировался в ситуации и смекнул, какие выгоды из нее можно извлечь. Для начала он поощрил предпринимателей действовать с помощью подкупа и в своих оценках отдавал предпочтение тому, кто больше заплатит. Впоследствии он взял бразды правления в свои руки. Офицерские чины и инженеры, пытавшиеся дать отпор аферисту, постепенно исчезали один за другим, что никому не бросилось в глаза: для этих краев не редкость, когда малярия, тиф или солнечный удар уносят человеческие жизни. Устроить в Игори проверку практически невозможно: поди доберись в такую даль, и влетит это удовольствие в копеечку.
Постепенно подобралась компания надежных людей – понимай мошенников, – и можно было приступать к крупномасштабной афере.
Некая разорившаяся дорожно-строительная компания предложила по бросовым ценам поставлять материалы для прокладки бельгийского участка железной дороги. Предложение было принято. (Впоследствии выяснилось, что среди бельгийцев у Питмена были сообщники.)
На следующем этапе развития аферы материалы, поступившие для строительства французского участка железной дороги, стали регулярно пересылать двумя сотнями километров дальше, к бельгийскому участку. Колоссальные суммы, которые образовались в результате махинаций, мошенники попросту клали себе в карман. Незначительная часть материалов использовалась для того, чтобы создать видимость активного строительства и на французском участке.
Людям, побывавшим в Игори проездом, или пилотам с высоты птичьего полета было невдомек, что насыпь, тоннель, железнодорожный мост и прочие объекты – чистой воды бутафория, поскольку построены с затратой минимального количества материалов, да и те были скверного качества. Рельсы прокладывались только на открытом пространстве и кончались сразу же в тех местах, где колею заслоняли джунгли.
В течение нескольких лет бельгийский участок оказался идеально отстроен за счет… расхищенных французских материалов, а обосновавшиеся в Игори аферисты едва успевали переводить миллионы франков на свои заграничные счета.
При таком размахе хищений аферистам ничего не стоило создать в Игори «рай для легионеров». Могут ли гаванские сигары, изысканные вина и лакомства идти в сравнение с уворованными железнодорожными путями, тоннелями и мостами?
Если все-таки грозило прибытие инспекционной комиссии, об этом заранее предупреждали из форта Лами. В таких случаях все предметы роскоши сносили в пустой ангар, заключенных отряжали на работы, а негров, которые обычно вкалывали на строительстве, распускали по домам. Чистота, превосходные санитарные условия, дисциплинированность заключенных производили самое лучшее впечатление на проверяющих, которые никак не ожидали увидеть подобное в исправительной колонии. В результате «старший лейтенант Флерье» даже получил повышение в чине.
Рядовой по кличке Беспроволочный Телеграф попал в Игори за побег и, естественно, сразу же узнав Питмена, с которым они вместе служили в оазисе Ракмар, дал знать своему дружку Брижерону, одноглазому бандиту, подвизавшемуся в Ракмаре трактирщиком, чтобы тот перебирался в Игори. Брижерон использовал ситуацию куда лучше, чем недоумок Беспроволочный Телеграф.
В «рай для легионеров» попал и пьянчуга железнодорожник из оазиса Огур. Он в свое время оказался свидетелем того, как арабы убили лейтенанта Флерье и освободили Питмена. В награду за молчание его переместили на железную дорогу в Игори, где Питмен с его игривой фантазией воплотил мечту путейца в жизнь: построил ему большой красивый вокзал, благо материалов было хоть отбавляй. Здесь начальник вокзала мог дать волю всем своим страстям: мог напиваться в стельку, палить в белый свет, как в копеечку, ежели приступ белой горячки накатит, и играть в паровозики-вагончики. Катастроф можно было не опасаться, поскольку движение поездов существовало лишь в воображении безумного начальника станции.
