Дмитрий Чевычелов - Остров на карте не обозначен
Шакун молча докурил папиросу и встал.
— Пожалуй, ты прав. Ты помоги мне. Поручи своим ребятам разузнать все получше. И я своему скажу.
— Ладно, Федор, сделаю. Раз сказал — помогу, значит, помогу!
— Ну, я пойду спать, — успокоился Шакун. — Устал до чертиков… Так наведайся к своим поскорее.
— Обязательно… Скоро наведаюсь. Ложись, а я пройдусь перед сном. Надоело весь день в казарме…
И Борщенко «прошелся». В этот же вечер он имел встречу со Смуровым. Когда он вернулся в казарму, Шакун уже крепко спал.
4
Спустя три дня, отделавшись от Шакуна, Борщенко с наступлением темноты снова улизнул «на прогулку». Он быстро добрался до знакомой пещеры и вошел внутрь.
Засветив электрический фонарь, Борщенко, следя за знаками, углубился в подземный лабиринт.
Шел долго. Когда достиг последнего прохода, подводившего к восьмому бараку, принял меры предосторожности, стараясь ступать неслышно. Так дошел до конца прохода. Теперь перед ним была дощатая стена, обрамленная снизу и сверху деревянными брусьями, а справа — столбом.
Борщенко прислушался… Тихо. Железный крюк в верхнем краю стены повернут — приподнят над петлей, вбитой в столб. Это было сигналом: «можно»… Борщенко подобрал в горсть мелкого щебня и легонько бросил его на доски. Щебень прошуршал по дереву, будто случайная осыпь со скалы. И в ответ — стена медленно двинулась в сторону.
В образовавшемся просвете появился Данилов. Он протянул руку и помог Борщенко подняться в помещение. Это была уже знакомая кладовка восьмого барака.
— Я тут на карауле, товарищ Борщенко. Ждал тебя.
Он взялся за крюк, выступавший на внутренней стороне стены, с висевшими на нем для маскировки какими-то бечевками и передвинул стену-дверь на место, введя ее край в паз столба. Затем повернул тугой крюк выступом вверх и этим поворотом на другой стороне ввел его в петлю, прочно прикрепив стену к столбу и показав новый сигнал: «нельзя».
— Как вы умудрились на глазах у эсэсовцев сделать эту секретную дверь?
— Восьмой барак строился недавно, дополнительно. Эсэсовцы только указали место. А строили мы его своими руками и под своим наблюдением. Лабиринт уже был разведан. Вот мы и поставили барак торцом вплотную к скале, закрыв стеною проход в лабиринт. А сделать небольшую раму передвижной было просто. Здесь стены всех бараков из таких небольших стандартных рам…
— Да, это здорово. А то ведь мне в форме охранника нельзя наудачу пользоваться коротким путем. Вдруг около барака окажется эсэсовский патруль.
— Отсюда мы проведем тебя, товарищ Борщенко, коротким путем, через пещеру, — пообещал Данилов.
— А где товарищ Смуров?
— Сейчас всех соберу. Ты пока посиди здесь один. — И Данилов вышел.
Вскоре все члены комитета собрались и расселись на ящике вокруг бочки. Кроме них, были еще двое приглашенных, их Борщенко видел впервые.
Тусклая коптилка освещала суровые лица комитетчиков, и полутьма, выступавшая из углов, создавала ощущение глубокой таинственности происходящего…
Смуров открыл заседание комитета и предложил:
— Докладывай, товарищ Ракитин, как обстоит дело с организацией твоего отряда.
Ракитин, худощавый блондин, говорил спокойно, тихо и недолго…
— Отряд получился хороший, — заключил он. — По пятеркам мы его разбили, учитывая, кто в каких частях был на фронте. Ребята подобрались подходящие. Я доволен…
Задав Ракитину несколько вопросов, Смуров обратился к его помощнику:
— Не найдется ли у тебя, Гуров, сигаретки для гостя?
Гуров охотно вытащил из кармана портсигар, открыл и протянул Смурову. Тот, не трогая сигареты, передал портсигар Борщенко.
Борщенко впился взглядом в знакомую монограмму «ЕА», выжженную на крышке, и дату «8 мая 1941 года». Он осторожно закрыл портсигар — и вернул Смурову.
— Я не курю, товарищ Смуров.
Потом встал, прошел к ящику, на котором сидел Гуров, и встал за его спиной.
Смуров внимательно посмотрел в лицо Борщенко, перевел глаза на портсигар, который продолжал держать, и, разглядывая монограмму, спросил:
— Что это за монограмма на твоем портсигаре, Гуров?
— А это инициалы моего старого друга, который преподнес мне когда-то этот скромный подарок. Он дорог мне как память…
— Интересно. Поглядите, товарищи…
Портсигар пошел по рукам. А Смуров, как бы продолжая прерванный ранее разговор, спросил:
— А что ты, Гуров, скажешь об отряде?
— Я присоединяюсь к словам товарища Ракитина.
— А как фамилия товарища, подарившего тебе портсигар? — неожиданно, в упор спросил Смуров.
— Фамилия? — забеспокоился вдруг Гуров. — Фамилия Ефремов… Андрей Ефремов… Андрей Петрович Ефремов…
— Уже наврал! А когда он тебе подарил портсигар? Отвечай быстро! Ну?
— Перед войной.
— Где?
— В Одессе. Да что ты, товарищ Смуров, меня словно допрашиваешь?…
— В Киеве был?
— Нет, не был.
— Врешь! Ты там был вместе с другими власовцами!
Гуров побледнел, но продолжал держаться:
— Я протестую!..
— Тебе подарил этот портсигар твой земляк Шакун, с которым ты в Киеве расстреливал наших людей! — с ненавистью сказал Смуров и встал.
Вскочил и Гуров. Он рванулся к выходу, но был брошен обратно на ящик, придавленный рукой Борщенко.
— Выкладывай, Гуров, начистоту, кто ты и кого уже успел предать! — предложил Смуров.
Неожиданным прыжком Гуров попытался снова вырваться к двери, но Борщенко перехватил его, посадил и придавил к ящику с такой силой, что затрещали доски. Гуров сунул руку в карман. С обеих сторон его схватили Глебов и Анисимов.
— Обыщите его! — приказал Смуров.
Борщенко быстро вывернул карманы Гурова и вытащил оттуда пистолет, документы, бумаги. Все это положил на бочку перёд Смуровым. Тот просмотрел документы, развернул большой лист бумаги и начал молча читать.
Лицо Гурова побелело.
— Вот, товарищи, смотрите, — медленно начал Смуров. — Донос в гестапо о наших планах, со списком руководящего центра и актива. — Смуров передал бумагу Митрофанову, и она пошла по рукам.
— Так, — продолжал Смуров. — Значит, ты уже трижды информировал о нас своего «земляка». Информировал предварительно, устно. А теперь приготовил рапорт по всей форме для высшего начальства. Сейчас мы будем судить тебя нашим революционным судом!.. Будешь отвечать на вопросы?
Гуров молчал, стиснув зубы.
— Товарищи! Вещественные, неопровержимые доказательства предательской деятельности власовца Гурова-Пенкина перед вами. Будут ли вопросы к подсудимому?
