Георгий Брянцев - Голубой пакет
Точно молния прожгла мозг Чернопятова. Пароль! Это же пароль! Он резко повернулся.
Перед ним стояла молодая женщина в обычной деревенской одежде, с сильно набеленным лицом, подведенными бровями, с простым ситцевым платком на голове. Белая кофта свободно лежала на ее плечах, а пестрая широкая юбка спускалась чуть ли не до щиколоток.
Сердце у Чернопятова обмерло. Глаза! Он чуть было не вскрикнул, но сдержал себя и ответил обусловленной фразой:
— Если новые, то беру в неограниченном количестве.
— Новые, — проговорила девушка каким-то упавшим голосом и добавила: — Григорий Афанасьевич, да?
— Да, родная!… Ты видишь? — он показал глазами на объявление.
Туманова кивнула.
— Спускайся вниз, а я посмотрю…
Она сошла по ступенькам и скрылась в котельной.
Чернопятов сначала с силой выдрал крючок, которым крепилась дверь, а затем начал его заново прилаживать. Мысли заметались беспокойным роем. Нет, чего-либо подобного с ним еще не приключалось. Что творится только?! Сама пришла! Откуда? Как? Его распирала радость, лицо светилось, он улыбался и одновременно хмурил брови: «Не подвох ли это, не провокация ли?»
Прилаживая крючок, он внимательно, наметанным глазом посматривал направо и налево, тревожась, не привела ли она за собой слежки. И тут требовалась выдержка. Железная выдержка. Он всей душой рвался в котельную, чтобы поскорее увидеть и расспросить пришедшую, но силой воли заставлял себя возиться с крючком: «Надо проверить, тщательно проверить!…»
Чернопятов провозился минут двадцать и, не обнаружив на улице ничего подозрительного, спустился вниз.
Он быстро подошел к Тумановой, большой, сильный, взволнованный, неожиданно взял ее голову в свои большие руки и поцеловал.
— Ой! — только и произнесла Юля и опустилась на ящик.
— Как тебя звать-то, дочка?
— Юлия.
Чернопятов провел рукой по лбу, как бы не веря происшедшему. Затем взял с верстака большой медный таз с пробитым дном, облупленную эмалированную кастрюлю и сунул девушке.
— На всякий случай. Ты — заказчица. Из деревни Лужки. Запомни: Лужки. До нее десять километров на восток. Поняла?
— Да, — улыбнулась она.
— В деревне около ста дворов. Староста — Бутенко. Немцев в деревне нет… Там всего один полицай… Я для вида буду работать… А теперь, — он вставил в тиски и зажал железный брус, затем взял в руки ножовочную пилу. — А теперь я и не знаю, с чего начать. Говори сама… Скорей говори!
— Ваш Готовцев — предатель! — сказала Туманова.
— Знаем… Хоть поздно, но узнали. Готовцева уже нет. Избавились мы от него.
— Вот как! А что случилось с радистом? Почему оборвалась связь?
— Костя наш погиб…
Юля опустила голову.
— Как погиб?
— Его станцию запеленговали… Но об этом потом! Ты говори о себе!
Она рассказала, как армейский радиоцентр принял неоконченную депешу Чернопятова, как было решено послать с рацией ее, как она приземлилась в лесу, пошла к Готовцеву, была схвачена гестапо.
Чернопятов слушал, поглядывал на нее, прикидывал. Он все еще не мог свыкнуться с мыслью, что посланник фронта вырвался из гестапо, настолько все было невероятно.
— Все? — спросил он.
— Да, все.
— Значит, порядок! Готовцев ничего не утаил. Все совпадает… Помнишь старичка подводчика, что вывозил вас за город?
— Ну как же!
— Это — наш старик. Он про тебя рассказал, думал, что ты настоящая сестра Готовцева… Ну, а где ты скрылась, у кого?
Туманова покачала головой.
— Ни у кого…
— Погоди, — нахмурился Чернопятов, — ничего не понимаю! Откуда ты пришла?
— Из леса.
— Из леса? — протянул Чернопятов. — А ты знаешь, что тебя ищут?
— Еще бы не знать! На два объявления наткнулась. Смотрю на свое фото, а холодок по спине бегает. И ноги, как ватные. А при входе в город, у моста, проверили документы. Пережила бог знает что.
— Какие документы? — недоуменно спросил Чернопятов. — А ну покажи!
Туманова подала завернутые в носовой платок и изрядно потертые бумажки: удостоверение и пропуск на имя Решетниковой Дарьи Семеновны.
— Вы, Григорий Афанасьевич, говорили относительно деревни Лужки, — улыбнулась Юлия Васильевна, — а я, выходит, и в самом деле лужковская.
— Как попали они к тебе? — хмуря лоб, спросил Чернопятов.
— Сейчас расскажу. Дело в том, что на мне до этого было такое платье, показываться в котором в городе я не могла ни при каких условиях. Платье надо было сменить, и я пошла на риск. Я выбралась на проселок, что идет вдоль края леса, засела в кустах и стала выжидать. Просидела с час, но ничего подходящего не появлялось. Я начала уже терять надежду, и вдруг на дороге показалась женщина средних лет с девочкой-подростком. Я вышла из укрытия и остановила ее. Я пустила слезу и наврала ей, что скрываюсь от угона в Германию и что мне надо обязательно сменить одежду. Вначале она будто не поверила мне, потом заинтересовалась, разглядела мое нарядное платье и согласилась отдать свою одежду. Мы начали переодеваться, и она, как мне показалось, стремилась ускорить эту процедуру больше меня. Думаю, что решающую роль в успехе обмена сыграло мое платье, а не слезы, которые я пустила.
— Ну, а документы, документы откуда? — продолжал допытываться Чернопятов, держа в руках удостоверение и пропуск.
Туманова вывернула наизнанку глубокий врезной карман юбки и рассмеялась:
— Эта тетя так торопилась избавиться от моего общества, что забыла вынуть документы, вот отсюда. Мне просто повезло.
— Вообще тебе везет, — ухмыльнулся Чернопятов. — А ты знаешь, кто такая Дашка Решетникова?
— Нет, конечно.
— Ловкая спекулянтка, жена лужковского полицая, вреднющая и языкастая бабенка. Об этом происшествии она раззвонит на всю губернию и еще приукрасит. Если уже не раззвонила.
— Кто же мог знать?! Да и что мне оставалось делать?
— Да… пожалуй. Но теперь эти бумажонки в огонь, — проговорил Чернопятов и, чиркнув зажигалкой, запалил документы. — Они свое дело сделали. И твое счастье, что все обошлось благополучно. А мы-то, мы-то… — продолжал он. — Выследили ночью «пятерку» и навалились на нее. Перебили охрану, освободили арестованных, а тебя нет. Оказывается, ты в «шестерке» была. Но теперь рассказывай главное: кто тебя выручил?
— О, это длинная история! — Юля сдвинула брови. — Очень длинная. Все расскажу по порядку. Но у меня к вам еще несколько вопросов.
— Давай, родная!
— Вы личный состав здешнего гестапо знаете?
— Примерно, да.
— Кто такой Штауфер?
— Начальник гестапо.
