Уилбур Смит - Горящий берег
— Сэр, пушки только что прибыли…
— Хвала Господу, — проворчал Шон.
— Я разместил их… — Кейтнесс назвал места по карте. — Они уже открыли огонь, и гунны как будто выдыхаются. На рассвете собираюсь контратаковать.
— Дуглас, будьте осторожны, за вами нет резервов. Я не смогу поддержать вас до полудня.
— Хорошо, понял, но мы не можем позволить им перегруппироваться без помех.
— Конечно нет, — согласился Шон. — Немедленно докладывайте мне, а я пока переведу еще четыре батареи и подразделения Второго батальона, но они доберутся до вас только к полудню.
— Спасибо, сэр, они нам понадобятся.
— Действуйте.
Шон вернул микрофон и, глядя, как расставляют на карте разноцветные флажки, вернулся к личным проблемам.
— Гарри… — вспомнил он своего брата-близнеца и ощутил привычный укол вины и сочувствия. Гаррик Кортни, брат, которого Шон искалечил.
Это случилось очень много лет назад, однако события того страшного дня Шон помнил так отчетливо, словно это было вчера. Они, подростки-сорванцы, шли по поросшим золотой травой холмам Зулуленда и спорили из-за ружья, которое стащили в кабинете отца и зарядили крупной дробью.
— Я первым увидел инконку, — настаивал Гарри.
Они собирались охотиться на самца антилопы-чекана, чью лежку обнаружили накануне.
— О ружье я придумал, — ответил Шон, крепче хватаясь за оружие. — Поэтому мне и стрелять.
И, конечно, Шон победил. Так было всегда.
Гарри взял Тинкера, их охотничью собаку-дворняжку, и обогнул с ним густые заросли кустарника, чтобы выпугнуть антилопу туда, где ее ждал Шон с дробовиком.
Вдали у подножия холма Шон слышал крики Гарри и отчаянный лай Тинкера: тот учуял запах осторожной антилопы. Потом шорох в траве. Длинные желтые стебли расступились, и вышел инконка, направляясь прямо туда, где на вершине холма лежал Шон.
В солнечных лучах он казался огромным, потому что тревожно вздыбил шерсть и высоко поднял на толстой мощной шее темную голову с тяжелыми спиральными рогами. Самец высотой три фута в плечах и почти двести фунтов весом, грудь и бока покрыты тонким рисунком, светлым, как мел на фоне темной красновато-коричневой почвы. Великолепное животное, стремительное и опасное, рога острые, как пики, и могут вспороть человеку живот или разорвать бедренную артерию. Самец шел прямо на Шона.
Шон выстрелил; он был так близко, что заряд дроби кучно ударил в грудь и прорвал ее до легких и сердца.
Зверь упал, дергаясь и блея, его острые копыта вспахивали каменистую почву, когда он съезжал вниз по холму.
— Я свалил его! — закричал Шон, выскакивая из укрытия. — Попал с первого выстрела! Гарри, Гарри, я его свалил, свалил!
Снизу по жесткой золотистой траве бежали Гарри и собака. Это было соревнование: кто первый доберется до умирающего животного. Шон нес дробовик. Второй ствол был по-прежнему заряжен, курок снят с предохранителя; из-под ноги у Шона вывернулся камень, и мальчик упал. Ружье вылетело у него из рук. Шон ударился о землю плечом. Второй ствол оглушительно выстрелил.
Когда Шон поднялся, Гарри сидел рядом с мертвой антилопой и стонал. Весь заряд дроби, почти в упор, попал ему в ногу, чуть ниже колена: красными полосами свисала плоть, торчали белые осколки кости, кровь била ярким на солнце фонтаном.
«Бедняга Гарри, — подумал Шон, — теперь он одинокий одноногий старик-калека».
Женщина, которой Шон сделал ребенка и на которой Гарри женился раньше, чем она родила Майкла, в конце концов сошла с ума от ненависти и горечи и погибла в пожаре, который разожгла сама.
Теперь ушел и Майкл, и у Гарри не осталось ничего, кроме его книг и рукописей.
«Я пошлю ему эту умную цветущую девушку и ее нерожденного младенца. — Решение принесло Шону огромное облегчение. — Так я хоть немного заглажу свою вину перед ним. Пошлю ему родного внука — внука, которого сам любил бы и хотел бы воспитать; это будет частичное возмещение».
Он отвернулся от карты и быстро захромал туда, где ждала девушка.
При его приближении она встала и спокойно ждала, сложив руки перед собой. Шон видел в ее темных глазах тревогу и страх отвержения; она ждала его решения, и ее губы дрожали.
Он закрыл за собой дверь, подошел к ней, взял в свои волосатые лапы ее маленькие руки, наклонился и поцеловал. Борода генерала оцарапала ее мягкую щеку, но Сантэн облегченно вздохнула и обняла его обеими руками.
— Простите, моя дорогая, — сказал он. — Вы застали меня врасплох. Мне нужно было привыкнуть к этой мысли.
Шон обнял ее, но очень осторожно, потому что загадка беременности принадлежала к тем очень немногим вещам, которые пугали Шона и лишали решительности.
Потом он снова усадил ее в кресло.
— Я смогу поехать в Африку?
Она улыбалась, хотя в углах глаз дрожали слезы.
— Да, конечно, теперь это ваш дом: что касается меня, вы жена Майкла. Ваше место в Африке.
— Я так счастлива, — негромко сказала она, но это было не просто счастье. Ощущение безопасности и защищенности, аура власти и силы, исходящая от этого человека, теперь прикрывали ее, как щитом.
— Вы жена Майкла, — сказал он, признавая то, во что верила она сама. Его признание превратило эту веру в факт.
— Вот что я сделаю. Немецкие подводные лодки топят наши корабли. Самый безопасный способ для вас добраться домой — отплыть на госпитальном судне, который уйдет из порта во Французском проливе.
— А как Анна? — торопливо спросила Сантэн.
— Да, конечно, она должна отправиться с вами. Я договорюсь и об этом. Вы обе поплывете сестрами милосердия, и, боюсь, вам придется отрабатывать свой проезд.
Сантэн энергично кивнула.
— Отец Майкла, мой брат Гаррик Кортни… — начал Шон.
— Да, да, Мишель рассказывал мне о нем. Он герой, в битве с зулусами заслужил крест королевы Виктории за храбрость, — возбужденно подхватила Сантэн, — и ученый, пишет книги по истории.
Шон заморгал, услышав такое описание брата, но, конечно, внешне оно соответствовало фактам.
— К тому же он добрый и мягкий человек, вдовец, потерявший единственного сына… — Между ними установилось почти телепатическое взаимопонимание: хотя Сантэн знает правду, отныне для нее Майкл навсегда сын Гаррика Кортни. — Майкл был всей его жизнью, и мы с вами оба понимаем, каково ему ощущать свою утрату, потому что это и наша утрата.
Глаза Сантэн блестели от невыплаканных слез, она сильно прикусила нижнюю губу и энергично кивнула.
— Я телеграфирую ему. Он встретит вас в Кейптауне, когда корабль причалит. Я передам вам письмо для него. Можете не сомневаться, он радушно примет и защитит и вас, и ребенка Майкла.
