Виктор Егоров - Чекисты рассказывают... Книга 2-я
— Мистер Грегг, вас спрашивает господин Пронский, — доложила секретарша.
— А-а. Впустите.
Пока Пронский стягивал в прихожей мокрый плащ, мистер Грегг закурил сигарету и сел в кресло.
— Как поживаете, господин Пронский? — Мистер Грегг был учтив. Ему это не стоило денег.
— Спасибо, хорошо.
— У вас сегодня есть что-нибудь интересное для меня?
— Надеюсь, кое-чем порадую вас, шеф.
— Очень хорошо. Присаживайтесь.
— Я думаю, что у нас скоро будет больше возможностей для установления контактов с русскими. От одного человека я узнал, что русские женщины часто посещают магазин шерстяных изделий на Ландштрассе. И мы могли бы...
— Вы были в этом магазине? — остановил его Грегг.
— Нет, шеф.
— Почему?
— Я решил посоветоваться с вами...
— Нужно не советоваться, а действовать. Больше решительности!
— Если вы немного поможете, то мои усилия могут быть более успешными.
— Каким образом?
— Оказать давление на хозяина, чтобы он ставил меня в известность, когда в магазин заходят русские. Я буду приходить и знакомиться с ними. Ведь это недалеко от нашего сектора.
— Неплохая идея... Я узнаю и вам скажу. А как ваши дела с Викентьевым?
— Нормально. С ним я вижусь теперь почти каждую неделю. Господин Викентьев начинает питать ко мне расположение...
— Нужно встречаться чаще. Вы должны чем-то заинтересовать его...
— Я пробую, мистер Грегг. Но еще не нащупал, что его может увлечь. Отношения в семье у него нормальные... Пока все не выходит за рамки приятельских разговоров о спорте. Но я надеюсь.
— Проявите инициативу! Больше выдумки. Я плачу за это деньги.
— Постараюсь, шеф!
— А ваше предложение с магазином нужно использовать. Я наведу справки. Зайдите ко мне через два дня.
...Забродин зашел к профоргу советской колонии. Добродушный и жизнерадостный Опанас Никифорович Гриценко уже узнал о приезде Забродина в Вену, и, когда он назвал свою фамилию, Гриценко сказал:
— Очень рад познакомиться. Присаживайтесь.
— Может быть, я зайду попозже? — Забродин нерешительно остановился, увидев, что Гриценко разговаривает с посетителем.
— Мы заканчиваем. Вы не знакомы? Это наш консул, Нечаев. Послушайте, что он рассказывает.
Черноволосый, спортивного вида мужчина протянул Забродину руку.
— Ну, что же Дилл? — продолжал Гриценко прерванный разговор.
— Он сказал, что русские «ди-пи», содержащиеся в лагере перемещенных лиц, не хотят встречаться с советским консулом.
— Нужно же так врать!
— Что такое «ди-пи»? — спросил Забродин.
— Так окрестили немцы и американцы бывших военнопленных и угнанных фашистами лиц. Сейчас эти люди не имеют гражданства, и им выданы временные удостоверения — «ди-пи». Эти несчастные лишены всяческих человеческих прав. Живут в бараках, едят что придется. Им предоставляют только черную работу, которая плохо оплачивается: убирать мусор, подметать улицы... Все эти тонкости западной «цивилизации» вы скоро познаете.
— О вашем разговоре с Диллом Верховный знает? — снова спросил Гриценко.
— Да.
— И что же он?
— Сказал, чтобы я объездил все лагеря и поговорил лично с бывшими советскими гражданами. Вот как раз сейчас я должен ехать туда. Дилл ждет меня в лагере. — Нечаев собрался было уходить, но потом повернулся к Забродину и сказал: — Хорошо, что с вами встретился. Я собирался как раз зайти к вам.
— Что-нибудь случилось?
— Несколько раз мы с женой замечали, что кто-то роется в наших вещах. Хотя ничего секретного дома я не держу, но это начинает нас беспокоить. Одно письмо в Москву к родственникам, которое я забыл отправить в тот же день, пропало.
— В нем было что-нибудь особенное?
— Да нет. Просто я описывал Вену, Бельведер, магазины... Больше ничего. Все это неприятно. Как нам быть?
— Гм!.. — Забродин нахмурился. — Вы знаете, сразу мне трудно дать совет. Было бы хорошо найти этого человека... Если бы вы смогли заглянуть ко мне, тогда бы мы вместе что-нибудь придумали...
— Хорошо. Я забегу.
Когда Нечаев ушел, Гриценко сказал:
— Не позавидуешь нашему консулу. Американцы угрозами заставляют военнопленных отказываться от репатриации на Родину, чинят консулу всяческие препятствия, и надо иметь крепкие нервы, чтобы при этом сохранять спокойствие. Но здесь томится еще много невинных людей, которых нужно выручать. И он разъезжает... Ну, а как ваши дела?
— Вот, как видите, прибыл. Все нормально.
— Как устроились в Вене?
— Хорошо. Опанас Никифорович, я хочу посоветоваться с вами.
Забродин рассказал о магазине на Ландштрассе.
— Это может быть ловушкой для неопытных. Надо бы провести беседы с работниками советских учреждений и рассказать им, что кроется за этой щедрой ширмой.
— Что вы знаете о владельце магазина?
— Пока очень мало.
— Нет, проводить беседы рано. Нас могут не понять. Почему мы рекомендуем не посещать этот магазин? Только потому, что там продают вещи дешевле? Не убедительно!..
Разговором с Гриценко Забродин остался доволен. Он ушел от него с уверенностью, что в случае необходимости на помощь придет не только сам Гриценко, но и весь коллектив советской колонии.
...Выйдя из «Империала», Нечаев забежал домой и предупредил жену, чтобы не волновалась, если он не вернется в тот же день. Ехать далеко и, может быть, придется заночевать в гостинице.
Машина проехала по Рингу, свернула в американский сектор и оттуда выехала за город. Дорога узкой змейкой вилась среди полей, пробивалась сквозь тенистые рощи. Вдали зеленели альпийские луга.
«Согласился бы я всю жизнь прожить в этом райском уголке, отрекшись от всего: от родных полей, от густых лесных зарослей, от полноводных рек — от всего, чем богата земля русская? — думал Нечаев. — Сменил бы родную речь на язык другого народа, чтобы говорить на нем везде и всюду, постепенно забывая родной? — Эта мысль показалась Нечаеву нелепой. — Обсыпь меня золотом и алмазами, я ни на что не променяю Родину! Так почему же эти люди не хотят возвращаться домой? Ведь здесь никто им даже сносной жизни не даст. Чего они боятся? Тюрьмы? Ссылки? Способен ли этот страх, основанный на обмане, довести человека до такого состояния? Как убедить их в том, что амнистия — не обман, что Родина простила всех, кто совершил ошибки?..»
К лагерю подъехали, когда солнце клонилось к западу. У массивных железных ворот стояла группа американцев, одетых в военную форму. Все та же колючая проволока, те же бетонные казематы. Мало что изменилось здесь со времен фашистской оккупации. Только немецких автоматчиков сменили американские солдаты!..
Среди военных выделялся один в гражданской одежде. Нечаев узнал третьего секретаря американского посольства в Вене Дилла. Нечаев вышел из машины, Дилл радушно приветствовал его:
