Василий Гузик - Не выходя из боя
— Что делаете в таком пустынном месте?
— Загораем. «Кольцова» ждем, — балаганил радист.
— Может, Пушкина?
— Нет, лейтенант. «А. В. Кольцова». — Корнев незаметно погрозил Анисину. — Пароход будет в одиннадцать ноль-ноль.
Когда патруль удалился, Анисин сказал, растягивая слова:
— А занятная была бы картина, если б увидел лейтенант, что у нас в сумке. Как думаете, Федор Викторович?
— Думаю, не о том у тебя сердце болит. — Корнев насмешливо посмотрел на радиста. — Не о сумке. Скорее о бдительности. Боишься, что проворонили твоего помощника.
— А вы не смейтесь, — обиделся Анисин. — Вспомните, как со мной было.
Корнев с трудом удерживал улыбку, припоминая подробности прошлого. После приземления, упрятав парашют и рацию, Анисин ранним утром заявился на железнодорожную станцию. Зашел в дежурку и растолкал дремавшего за столом старшину:
— Слышь, дядя, шпион я, доставь куда следует.
Он полагал, что одной этой фразы достаточно, чтобы усатый пожилой милиционер подпрыгнул от неожиданности. Не каждый же день шпионы сваливаются с неба в отделение милиции. Реакция оказалась иной. Старшина сладко зевнул, снова закрыл глаза и пробормотал:
— А, шагай ты до бабуси. Теж мени, шутник нашелся.
— Да шпион я! Шпион, понимаешь! — загорячился Анисин.
— Иды, сержант, иды. Водычки испей, помогае с похмелюги.
Пришлось Анисину подтвердить свое заявление фактами: достать пистолет, фальшивые паспорта, документы. Это убедило старшину, но все же ожидаемого впечатления не произвело. Он привел себя в порядок, отобрал у Анисина вещественные доказательства и сел писать обстоятельный протокол. Неторопливо закончив все формальности, взялся за телефон и доложил по службе о сдавшемся шпионе…
— Дискуссия откладывается, сержант Анисин. Пора домой. — Корнев перекинул через плечо противогазную сумку, поправил ремень.
До города они шли молча. У кинотеатра «Ударник» расстались. Корнев протянул радисту деньги и сказал:
— У меня свидание тут рядом назначено, а ты посмотри кино. Сейчас одиннадцать. Встречаемся без четверти час. Вопросы есть?
Вопросы у Анисина, наверно, были. Он стоял растерянный, ошарашенный неожиданным предложением. Овладев собой, кинул руку к пилотке.
— Все ясно, товарищ старший лейтенант. В двенадцать сорок пять буду здесь как штык.
2
В горотделе, куда он зашел, отпустив Анисина в кино, царило оживление. К дому подкатывали и с ревом уносились автомашины, мотоциклы, озабоченно сновали по коридору сотрудники. Корнев открыл дверь начальника отдела Соболева. Тот с недовольным видом ходил по кабинету.
— Неприятности, Сергей Петрович? — поздоровавшись, полюбопытствовал Корнев. Он снял противогазную сумку, приставил ее к стулу и расстегнул ворот гимнастерки. — Жарища. Печет, как в пустыне. Вспомянешь родную Беларусь, леса, озера…
— Тут с другого бока припекает, — не разделяя лирического настроя Корнева, сердито перебил его Соболев. — Шпион орудует в городе. Шпи-о-он. Понял?
— Понял, — в тон ответил Корнев. — Орудует — значит, поймать надо.
— Легко сказать. Сегодня вот опять шифровку перехватили. Подняли гарнизон, разослали патрули, и снова пустые сети. Ушел, мерзавец. Но ведь тут он, — стукнул Соболев по столу. — Ходит по Сызрани, выглядывает, передает.
— Чего же передает?
— А вот читай… — Начальник отдела протянул шифровку. Корнев подержал в руках свою утреннюю радиограмму, поморщился. Было неловко, что приходится доставлять немалые хлопоты, неприятности Соболеву, с которым успел подружиться, всем сызранским коллегам. Но что поделаешь. Есть вещи, которые выше такого рода деликатностей. Он вернул текст передачи, пожал плечами.
— Китайская грамота. Тут шифровальщикам надо поломать голову.
— Ломают, да толку мало. А содержание и школьнику понятно. Не о пейзажах сообщает.
— Где ж выход?
— Наметили кое-что, — замялся Соболев, очевидно, не желая откровенничать.
— Пойду к себе, — поднялся Конев. — Поговорю с начальством.
Он связался с Центром, доложил полковнику Светличному об утреннем радиосеансе.
— Мы слушали вас, — сказал полковник. — Ты правильно поступил, что прервал передачу. Надо подрабатывать у них мнение, что Анисину приходится туго. Кстати, как у него настроение? Опять он сбивается на контроле.
— Переживает. Говорит, что помощника проморгали. Опасается, как бы тот не раскрыл все карты. Сейчас в кино пошел.
— В кино? — удивился Светличный. — А ты, того… не перемудрил?
— Нет, товарищ полковник, — заверил Корнев. — Хочу, чтобы парень до конца убедился, что мы ему доверяем.
— Резонно, Берчевский, кстати, подтвердил все его показания. И о школе, и о диверсантах, что летели с Анисиным. Но об аресте помощника ему знать пока не следует. Естественнее держаться будет. А теперь о передаче. Вечером в эфир не выходить. Следующий сеанс послезавтра утром. — Полковник продиктовал радиограмму, перечислил количество эшелонов, характер грузов. Потом добавил: — Детали уточним завтра. Надо будет показать переброску войск под Сталинград. Там сейчас трудно. И еще. По нашему мнению, «гость» или «гости» могут к тебе нагрянуть с часу на час. Теперь, возможно, без предупреждения. Надо думать, немцы все-таки постараются проверить Анисина. Как готовность?
— «Гостей» ждем. — Корнев доложил о готовности группы, расстановке постов, сигнализации. — Только обстановка вот усложнилась, товарищ полковник. Гарнизон поднят на ноги, всюду патрули, засады. Сегодня нас едва не задержали.
— Понятно. — Полковник с минуту помолчал, очевидно, раздумывая над сказанным, потом добавил: — Ответственность всего дела ты, конечно, представляешь. И то, что головой за него отвечаешь, тоже. Помни: если будет совсем невмоготу, можешь раскрыться Соболеву. Но только в крайнем случае. Понял?
— Ясно, товарищ полковник. Разрешите еще один вопрос? Личный, по поводу моего последнего рапорта.
— Не трать зря бумагу, Корнев. Твой фронт в Сызрани.
3
Вечером он долго не ложился. Не хотелось спать, хотя минувшей ночью не отдохнул как следует: несколько раз поднимали для разговора с Москвой. Ходил по комнате, курил, бросая одну папиросу и зажигая другую. Мысли вертелись вокруг сегодняшнего разговора со Светличным, его категорического отказа. Рапорт с просьбой послать его на родную Витебщину он написал еще осенью прошлого года. И, как казалось, довольно обстоятельный: вырос и работал в тех местах, знает там каждую тропку, людей. Все бы это пригодилось для работы в подполье.
