Александр Мартвнов - Последний торпедоносец
— Там ведь уже украинские воды?
— Бу-у-у-у-у!!! — подражая героям американских фильмов, загудели остальные. Денис объяснил:
— Сколько раз тебе говорить: во-первых, нет таких государств — Украина и Российская Федерация. Это всё выдумки педерасов и абсракцисьтов. А вовторых — а пирату не всё равно, в каких водах дела делать?
— Каперу, — поправил Сенька. — Пират — это разбойник. А капер — служит стране на свой страх и риск.
— Каперу, — согласился Денис.
— Каперсы Её Величества, — задумчиво сказал Игорь, потирая локоть. — Круто… Бутерброды ещё остались, каперсы?
Ответом был смех.
1. Отдельный вертикально стоящий каменный столб на склоне.
* * *— Тощаешь ты, Игоряша, — сказала бабушка Надя. Игорь фыркнул в миску с окрошкой и удивлённо посмотрел на неё:
— Я что, поросёнок на откорме? Привес в тетрадочку записывать, что ли?
— День и ночь воюет страна,
— пел в соседней комнате по радио Расторгуев:
Кому хрен, кому ордена…
— Скоро домой поедешь, — она вздохнула и посмотрела в окно. Игорю вдруг стало её жаль.
— Разве это скоро? — спросил он, вставая и наливая себе грушевого кваса. — Я ещё тебе, ба, помогу в саду убрать…
— А тебе самому домой не хочется разве? — поинтересовалась бабушка Надя.
Игорь не донёс до рта холодный, мгновенно покрывшийся испариной стакан.
Домой? А что такое: «домой»? Он подумал, ополовинил стакан и пожал плечами. Потом сообразил, что бабушка этого не видит и дипломатично сказал:
— Я пока не соскучился… Мы с ребятами завтра на рыбалку, заночуем там… гденибудь, ладно?..
… По уже укоренившейся привычке Игорь не закрыл дверь сарая. Лежал, чуть свесив голову и глядя на крупнющие звёзды. Слушал станичные звуки. Лето. Но ведь будет зима, ветер холодный, про который ему рассказывали, голые ветки деревьев в садах… Он вспомнил московскую зиму: вечное серое небо, вечную слякоть, вечное отвращение ко всему этому на лицах людей. Холодную кашу под ногами. Нет, это не лучше…
Он перевернулся на спину и вздохнул. Почему отец так поступил? Внезапно ему захотелось поговорить со старыми друзьями отца. Они знаю, что Игорь его сын… Никак этого не показывают. Но что они думают о его отце?
Вспомнилась вдруг старая запись — ещё на советской кассете Мк1, которую он слушал недавно у Дениса. Пел его отец — в смысле, пятнадцатилетний мальчишка, которым когда-то был Губин-старший. Слова и гитара — сквозь заезженный скрип:
— В назначенный час заиграет трубач,
Что есть нам удача средь всех неудач,
Что мы что мы всё ещё молодые
И крылья и крылья у нас золотые…
Наверное, отец тоже пел эту песню. Почему так получается, почему в детстве все хорошие? А потом… Но ведь некоторые находят в себе силы такими и остаться — Геннадий Андреевич, отец Сеньки и Наташки, Губин-старший, атаман Иргаш…
А другие меняются — и потом ещё и презирают тех, кто остался прежним…
А может — делают вид, что меняются? А на самом деле им больно и стыдно — и они прячут боль и стыд за циничными словами. Пока сами не убедят себя в своей правоте?
А как же та девчонка? Которая долгие годы ждала его отца? Еёто как можно было предать? Она же ждала его, как Кончита в " «Юноне» и «Авось» "… (1) Только Рязанов погиб, а его отец окончил Бауманку, купил квартиру, устроился в фирму…
А… Наташка? А он самто что собирается делать?
Игорь ударил кулаками подушку. Завтра ночью — не спать. Сейчас надо, надо, НАДО уснуть.
"Да спи же!" — в отчаянье приказал он сам себе.
1. Игорь имеет в виду историю любви дочери испанского губернатора СанФранциско Марии Консепсьон д'Аргуэльо (Кончиты) и русского посланника графа Рязанова. После трагической гибели графа в Сибири Кончита ждала его тридцать шесть лет, не желая верить известиям о смерти. Эта история описана Рыбниковым в одной из первых советских рокопер " «Юнона» и «Авось» ", до сих пор пользующейся огромным успехом.
Игорь проснулся от того, что кто-то был в сарае. С недавнего времени он спал с пистолетом под подушкой (Денис разрешил брать ручное оружие по домам). Сколькото в этом было от игры. Но далеко не всё. Игры кончились тогда, когда он увидел, как тонет торпедированный корабль.
Игорь приоткрыл глаза. Напрягся.
И увидел… Наташку.
Она сидела на пороге, глядя в его сторону — наверное, просто перемахнула через забор. И напевала — именно напевала, Игорь с изумлением узнал песню, которую слышал в одном фильме, древнюю такую песню, свадебную, что ли? Так вот Наташка её и пела, и вся эта сцена отдавала чем-то диким, первобытным почти…
— Вьюн над водой, Жених у ворот, Вынесли ему,
Вьюн над водой, Жених у ворот, Вынесли ему,
Вьюн над водой, Жених у ворот, Вынесли ему,
Завивается. Дожидается. Сундуки, полны добра…
Игорю показалось, что Наташка плачет. Но он видел её лицо — оно было лунным и спокойным. А слова стекали с губ…
— "Это не моё, Вывели ему,
Это не моё, Вывели ему,
Это не моё — Вывели ему
Это батюшки мово… " Ворона да ой коня…
"Это не моё, Вывели ему, "Это вот — моё,
Это не моё, Вывели ему, Это вот — моё,
Это не моё — Вывели ему Это вот — моё,
Это шурина мово… "
Свет Настасьюшку… Богом сужденное…
Вьюн над водой,
Вьюн над водой,
Вьюн над водой
Завивается…
Голос её сорвался. И вот в этот момент Игорь понял:
ДЕВЧОНКИ ВСЁ ЗНАЮТ.
* * *— Знаю я, что они знают, — хмуро ответил Денис. — Давно. С мая месяца. Я сразу понял. Это вы ничего не видите…
— Да ты понимаешь… — Игорь задохнулся, вскакивая. Денис толчком усадил его за столик с рацией:
— Сядь, — сказал он почти угрожающе. — Вам повезло с девчонками. Не как мне. Скорей Чёрное море вскипит, чем они нас предадут.
— Да я не об этом! — Игорь опять вскочил. — Им… им-то каково?!
Денис поправил кобуру с «маузером». Грустно усмехнулся:
— А как ты думаешь, это бывает? Мы воюем. Они ждут и верят… всё повзрослому, Игорян… Включай связь, сейчас выходим.
Глава 15
КАРТОННЫЙ ГОРОД
Тогда он рассмеялся — и слушать этот смех
было нехорошо — всё равно как есть хлеб с песком.
Марк ТвенПогодка и в самом деле была как по заказу. Светила луна, море было спокойным, как суп. «Вепрь» крался почти у самого берега.
