Арне Фальк-Рённе - Слева по борту-рай
Возглавляет почту Оскар Кларк, и должность эта приносит ему четыре фунта в месяц.
— Благодаря людям, которые собирают марки, администрация острова работает с прибылью, — рассказывает он. — Мы — единственная страна в мире, зарабатывающая на своих марках столько, что это покрывает наши расходы. Все общественные мероприятия, обучение в школе, закупки всего необходимого, строительство укрытий для лодок оплачиваются за счет доходов от продажи марок. И если посмотреть на Питкерн с точки зрения чистого бизнеса, то можно сказать, что дело приносит прибыль.
— А что значит — прибыль? Ведь марки продаются по номиналу?
— Конечно, но раньше мы передавали наши письма для доставки на кораблях бесплатно — вот что позволяет нам делать сравнения. Если кто-нибудь заявляет, что неразумно 72 людям жить на далекой скале в океане, мы спокойно можем на это ответить: какое другим до этого дело, если мы не сидим ни у кого на шее?
Но есть и другой момент, о котором Оскар Кларк не упоминает, но который также имеет отношение к делу. Жители острова Питкерн выразили желание отчислить в фонд английского Красного Креста ту часть дохода от продажи марок, какую сочтет целесообразной фиджийская администрация. Таким образом, они отдают свыше десяти процентов своих доходов на нужды международной помощи. Остается только добавить, что, когда этот вопрос обсуждался в местном клубе, жители решили выделить половину всех доходов в фонд оказания международной помощи; они постановили также, чтобы все, кто связан с продажей марок, отказались от всякой платы за свою работу. Где еще можно найти пример подобной душевной щедрости?!
— Марки доставляют нам и немало хлопот, — продолжает Оскар. — После прихода почты каждому из нас, кто умеет писать, приходится порой целую неделю отвечать на письма. Но этому мы только рады. Переписка дает возможность рассказать людям о нашей маленькой колонии и о том образе жизни, какой мы для себя избрали.
Почтмейстер раздает поступившие письма. Он стоит на крыльце, обращенном в сторону площади, и выкрикивает:
— Десять писем из Советского Союза, все с международными купонами для ответа! Кто хочет ответить?
Вверх взлетает лес рук, и приходится тянуть жребий, кому в этом месяце выпадет обеспечивать пресс-информацию для Советского Союза. Далее следуют письма из Индонезии, но охотников отвечать на эти письма почти нет, так как жители острова в какой-то газете вычитали, что корреспонденты из Индонезии стремятся установить связь с Питкерном лишь затем, чтобы перепродать полученные марки в другие страны. ФРГ и ГДР, Англия, Голландия и Скандинавские страны, напротив, котируются довольно высоко.
Я отправляюсь домой вместе с одной из корреспонденток, несу для нее кипу писем. Это молодая девушка лет восемнадцати, из скромности она просит не упоминать ее имени, если я буду о ней писать.
— Я отвечаю на письма, потому что таким путем могу рассказать людям в других странах, что счастлива и живу хорошей жизнью, — рассказывает моя спутница. — Но я никогда не подписываюсь своим именем, только пишу: «Дружеский привет от девушки с острова Питкерн, Южные моря».
— Сколько же человек получили письма от «молодой девушки с острова Питкерн»?
— По-моему, свыше двухсот пятидесяти. Я каждому пишу по-разному, иначе было бы неинтересно. В письмах я рассказываю о своей жизни и оставляю для себя копию письма, чтобы позднее можно было перечитать. Это все равно что вести дневник. Быть может, я немного эгоистична, но столько хочется рассказать!
— Тебе отвечают?
— Не очень часто. Но те, кто мне отвечает, узнают о моей жизни еще больше.
— Случалось, чтобы тебе предлагали руку и сердце?
— Кто, например?
— Твои читатели.
— Да, иногда приходят странные письма. Наверное, их пишут одинокие люди. Возможно, несчастные. На эти письма я тоже отвечаю.
— Ты никогда не уезжала с Питкерна. Чего ты ждешь от будущего на острове, с которого уезжает так много молодых мужчин?
— Я помогаю миссис Феррис, жене миссионера, ухаживать за грудными детьми. Мне хочется съездить на Новую Зеландию и выучиться на медицинскую сестру, но лишь затем, чтобы потом вернуться на Питкерн и провести на родине остаток жизни.
— А если ты не найдешь здесь себе мужа и твоим уделом будет лишь ухаживать за чужими детьми и писать письма филателистам то ту сторону океана?
— Почему вы, чужеземцы, так жестоки?
Не знаю, проявил ли я жестокость в отношении этой молодой девушки, задав свой вопрос. Но я решил дословно воспроизвести наш разговор, ибо он, по-моему, затрагивает одну из проблем, которые немногочисленная молодежь острова должна ясно сознавать, но которые она редко соглашается обсуждать. Условия, в которых живут здесь молодые люди, разительным образом отличаются от условий наших детей. Чтобы понять это, видимо, уместно вспомнить кровавую историю первых колонистов острова, которая продолжает влиять на умы их потомков и невольно занимает их мысли до сих пор.
2
К западу от Адамстауна возвышается голая скала с отвесными склонами. За многие тысячелетия ветер прогрыз в горной породе пещеру; сегодня глубина ее составляет семь метров, а ширина входа четыре метра. Из пещеры открывается вид на океан и на остров. Чтобы добраться до этого места, Лесу Крисчену, Моррису и мне приходится карабкаться по узким проходам.
Место получило название «пещеры Флетчера Крисчена», сам же он упоминал о ней как о «месте для раздумий». В те времена джунгли доходили до самого подножия скалы и пещера была крепостью, где горстка людей могла противостоять весьма сильному противнику. Крисчен часто отправлялся в «место для раздумий» и жил в уединении по нескольку недель кряду. В такие дни остальные колонисты по утрам видели, как он осматривает в подзорную трубу океан — не появится ли там парус.
Но пещера служила не только убежищем. Она была своеобразным «зданием парламента». Крисчену в то время было всего двадцать с небольшим лет. Его влияние на товарищей понемногу убывало, вместе с тем его по-прежнему уважали и продолжали называть «мистером Крисченом». После того как «Баунти» сожгли, Крисчен и его восемь товарищей провели в пещере совещание, на котором они поделили Питкерн на девять участков — по одному на каждого европейца. Что же касается шести полинезийцев, то было решено, что они будут работать на моряков как своего рода безземельные крестьяне. Среди современных жителей Питкерна не сохранилось преданий, содержащих хотя бы намек на то, что Флетчер Крисчен возражал против такого решения. В защиту его и остальных европейцев можно лишь сказать, что в конце восемнадцатого столетия подобное разделение людей по расовому признаку казалось само собой разумеющимся.
