Алистер Маклин - Когда пробьет восемь склянок
На следующий день Калверт и Ханслет из-за шторма были вынуждены находиться в Торбейской бухте. Но в среду Калверт организовал поисковый полет на вертолете. Он искал или «Нантсвилл», или место, где его могли спрятать. Он допустил ошибку, посчитав, что, вероятнее всего, «Нантсвилл» находится в Лох-Хоуроне, так как капитану Имри известно, что мы знаем о его курсе, и поэтому он не может там оставаться до бесконечности. Если верить карте Шотландии, то озеро Лох-Хоурон — самое непригодное место для того, чтобы спрятать там корабль. Именно поэтому Калверт полагал, что корабль останется в Лох-Хоуроне лишь до тех пор, пока не станет достаточно темно, чтобы незаметно миновать Торбейский зунд, остров Торбей и идти к материку вдоль южного берега. Поэтому он сконцентрировал свое внимание в первую очередь на Торбейском проливе и Торбее. А теперь он считает, что «Нантсвилл» до сих пор находится в Лох-Хоуроне. И мы направляемся туда, чтобы это выяснить. — Снова вспыхнул красный огонек сигары. — Вот так-то, дорогая. И, с вашего позволения, я пойду полежу часок в салоне. Меня молодым не назовешь, приходится отдыхать больше, чем хотелось бы.
Эти слова мне понравились. Меня тоже нельзя было назвать молодым, и сейчас было такое чувство, будто я не спал целую вечность. Насколько мне известно, Дядюшка Артур всегда ложился спать ровно в полночь, и бедняга уже действительно просрочил целых пятнадцать минут. Но тут уж ничего не поделаешь. Моей заветной мечтой было дожить до пенсионного возраста, но для того, чтобы это стало реальностью, надо было в первую очередь ни в коем случае не допускать Дядюшку Артура к штурвалу «Файркреста».
— Но ведь вы еще не все рассказали! — воскликнула Шарлотта. — А мистер Ханслет? И потом вы сказали, что Калверт был на борту «Нантсвилла». Но как же он…
— Существует кое-что, дорогая Шарлотта, о чем вам лучше не знать. Зачем волноваться понапрасну? Предоставьте нам действовать.
— Боюсь, дорогой сэр Артур, что в последнее время вы смотрите на меня не совсем так, как нужно, — сказала она спокойно.
— Не понимаю.
— Видимо, от вас ускользнул тот факт, что я давно не ребенок. И молодой меня тоже не назовешь. Поэтому прошу вас не обращаться со мной, как с подростком. И если вы хотите немного поспать этой ночью…
— Ну хорошо, если вы настаиваете!… Боюсь, что акты насилия происходят не только с одной стороны. Как я вам говорил, Калверт действительно побывал на борту «Нантсвилла» и нашел там обоих агентов: Бейкера и Дельмонта. — Голос сэра Артура теперь был лишен всяких эмоций. — Оба были заколоты ударом сзади. Сегодня вечером убили пилота вертолета. А часом позже — Ханслета. Калверт нашел его с проломленным затылком в машинном отделении «Файркреста».
Сигара сэра Артура вспыхнула по меньшей мере раз пять-шесть, прежде чем Шарлотта заговорила, и в голосе ее слышалась дрожь.
— Это чудовищно! Это настоящие чудовища! — И после продолжительной паузы: — И как только вы можете бороться с такими извергами?
Дядюшка Артур пыхнул еще несколько раз, а потом с заметным высокомерием произнес:
— Я и не собираюсь мериться с ними силами. В конце концов, генералы не участвуют в ближнем бою и не месят окопную грязь. А вот Калверт их одолеет. Спокойной ночи, дорогая.
Он ушел. Я никак ему не ответил. Но знал, что Калверт не сможет их одолеть. Во всяком случае, сейчас.
Калверту нужна была помощь. Имея команду, состоящую из близорукого босса и женщины — причем такой, от которой, когда на нее смотришь, слушаешь или думаешь о ней, в голове начинают звенеть тревожные колокольчики, — Калверт нуждался в помощи. И не просто в помощи, а в быстрой и решительной.
После того как Дядюшка Артур ушел, мы с Шарлоттой вдвоем остались в рулевой рубке. Оба молчали. Но молчание это было дружелюбным. Такое ведь чувствуешь сразу. По крыше рубки барабанил дождь. Было так темно, что темнее, как говорится, не бывает. Полосы тумана стали гуще и многочисленнее. Я мог вести яхту только на малой скорости. Из-за этого терялась подвижность в управлении, а при сильном ветре мне было очень тяжело контролировать курс «Файркреста». Но поскольку у нас имелся автоматический навигатор, все шло прекрасно. Это был надежный штурман, не то что я и тем более Дядюшка Артур.
Внезапно Шарлотта спросила:
— Какие у вас планы на эту ночь?
— Вы действительно ненасытны, когда речь идет об информации. Разве вы не догадываетесь, что Дядюшка Артур… простите, что сэр Артур и я выполняем важное задание. Поэтому сохранение тайны является необходимым условием успеха нашей миссии.
— Теперь вы надо мной смеетесь… и забываете, что я уже посвящена в ваши тайны.
— Очень приятно, что вы уже посвящены, но я совсем не смеюсь. Сегодня ночью я буду вынужден пару раз покинуть корабль и должен иметь для этого под рукой человека, которому смог бы доверить следить за яхтой в мое отсутствие.
— Но у вас же есть сэр Артур.
— Да, у меня есть, как вы очень правильно выразились, сэр Артур. Нет на земле человека, суждения которого я ценил бы выше и перед умом которого преклонялся бы больше. Но в данный момент я с удовольствием обменял бы все мудрости на пару молодых зорких глаз. Вспоминая, что вытворял этот достопочтенный сэр, стоя у штурвала, я неизбежно прихожу к выводу, что его нельзя выпускать, не снабдив табличкой: «Слепой». А вы еще не жалуетесь на глаза?
— Ну, они уже не такие молодые, но думаю, что достаточно зоркие.
— В таком случае, я могу на вас положиться?
— Но я… не умею обращаться с яхтой.
— Вы с сэром Артуром составите блестящий тандем. Я как-то вас видел в главной роли в одном из фильмов о французских моряках, где…
— Все съемки проводились в студии, и у меня был дублер, когда мы выезжали на озеро.
— Сегодня ночью у вас дублера не будет.
Я выглянул в окно рубки.
— И озера тоже. Тут все подлинное. Атлантика в оригинале. Но все, что мне нужно, Шарлотта, — хорошие глаза. Пара надежных глаз, которые будут обозревать окрестности, пока я не вернусь. Вы сможете?
— А разве у меня есть выбор?
— Нет, выбора у вас нет.
— В таком случае, попытаюсь. Вы где хотите сойти?
— На Ойлен Оран и Крейгморе. Это два последних острова на Лох-Хоуроне. Если, конечно, смогу их найти, — добавил я задумчиво.
— На Ойлен Оран и Крейгморе? — Возможно, я и ошибался, но мне показалось, что эти два уэлльских названия, сказанные ею с французским акцентом, прозвучали как-то мелодично и красиво. — Как все бессмысленно! Абсолютно! Вокруг неразбериха, ненависть, жажда денег, убийства — и вдруг два названия, полные одухотворенности и романтики.
