Александр Буртынский - Искатель. 1978. Выпуск №4
— Вот Анджей незадолго до ареста.
Достаточно было одного взгляда: убитый в гостинице «Сьвит» — муж познанской портнихи, служащий машиностроительного завода — не был Анджеем Кошухом из города Б. на реке Стрипе.
* * *— Простите, что я отнимаю у вас время, — начал Левандовский, представляясь адвокату. И, поскольку говорил с юристом, сразу перешел к сути дела: — Вы знакомы с пани Фигур?
— Фигур? Женой врача?
— В студенческие годы Ева Жвано…
— Вот именно, в студенческие годы мы были знакомы. Впрочем, вряд ли это можно назвать знакомством. Я разговаривал с ней один-единственный раз. Мы встретились здесь, во Вроцлаве.
— А сами вы из Станнславува?
— Да. Я там учился.
— И там сидели в гестапо?
— Совершенно верно. Кстати сказать, пани Жвано расспрашивала меня.
— Потому-то я к вам и пришел! Она расспрашивала вас…
— Об Анджее Кошухе. Мы сидели с ним в одной камере. Его расстреляли.
— Вы помните его? — Поручик разложил на столе пять фотографий разных мужчин. — Который из них?
Адвокат всмотрелся в фотографии и указал на лицо, переснятое с карточки, которую на время предоставила в распоряжение милиции пани Фигур.
— Вы хорошо его знали?
— Мы с вами, поручик, отдаем себе отчет в том, что в тюремной камере люди не сходятся по-настоящему. А уж тем более в гестапо. Я знал его просто как товарища по несчастью.
— Что же с ним случилось?
— С допроса его принесли к нам в камеру избитого до такой степени, что на нем живого места не осталось. Это был настоящий герой. В сентябре 1943 года его вынесли из камеры, потому что после пыток он еле двигался. И больше он к нам не вернулся. Мы только слышали, как отъезжала машина. На следующий день заключенные, работавшие в канцелярии, сказали, что его и еще человек пятнадцать, взятых по разным делам, расстреляли в пригородном лесу.
— А с этим человеком вам не приходилось встречаться? — Левандовский указал на соседний снимок — Анджея Кошуха с «кеннкарте».
— Нет, — адвокат пожал плечами, — никогда в жизни.
— Ну а вот этого вы когда-нибудь видели? — Поручик вы тащил еще одну фотографию — убитого. Без парика, с лысой головой.
— Это то же лицо, — заметил юрист с профессиональной наблюдательностью. — Но я его впервые вижу. К сожалению, ничем не могу вам помочь.
* * *Объявления о розыске размножают в тысячах экземпляров, печатают в газетах, выходящих миллионными тиражами. По объявлению о розыске скользят глазами миллионы людей, которые не обратят на него никакого внимания, тогда как оно адресовано одному-единственному человеку, в лучшем случае — нескольким, тому, кто точно знает, чья это фотография. Объявление о розыске предназначено одному человеку, хотя оно доводится до сведения миллионов.
Это объявление о розыске разослали работникам органов безопасности и охраны общественного порядка, следственных органов. Главное место в нем занимали четыре фотографии: одно и то же лицо анфас и в профиль, с волосами и без волос. Две последние пришлось реконструировать, поскольку посмертного снимка рассылать не следовало, а никакой фотографии убитого без волос у него на квартире, разумеется, не нашли. Предлагалось расспрашивать население, особенно репатриантов из Восточной Галиции, не припомнят ли они такого человека.
А в северном портовом городе напрасно ожидали вестей. В жаркий летний день еще раз собрался штаб следствия, на который прибыл из Варшавы офицер Главного управления.
— Мы этого ожидали, — сказал майор Кедровский раскачиваясь в кресле, — с тех пор, как установили несоответствие папиллярных линий в документах и два вида клея в «кеннкарте». Однако… Во время оккупации «кеннкарте» подделывали многие, но один принцип соблюдался неукоснительно: и в фальшивом удостоверении фотокарточка и отпечатки пальцев должны принадлежать тому, кто его предъявляет. Ведь это было легче всего проверить в случае провала или просто облавы. Следовательно, наш Икс, Игрек или Зет не пользовался этим документом в порядке оккупации. Он обзавелся им потом, быть может, в последние дни оккупации, так как по тем или иным соображениям хотел или был вынужден скрыть свою настоящую фамилию.
— И настоящую внешность. Парик!
— Да, и внешность тоже. На фотокарточке в «кеннкарте» мы видим его уже в парике. Значит, он успел заблаговременно сняться в парике.
— Может, он и прежде носил парик?
— Вполне возможно.
— А как он раздобыл «кеннкарте» человека, расстрелянного в 1943 году в Станиславуве?
— Знай мы это, мы бы знали все. Надо рассуждать логически. Удостоверение личности казненного, видимо, находилось в архиве гестапо в Станиславуве. И тут возможно несколько вариантов. Либо это…
— Гестаповец! — торжествующе закричал Левандовский.
— …Либо человек, укравший документ при эвакуации гестапо.
— Не исключено, что удостоверение доехало до Германии а вернулось к нам с Запада вместе с этим человеком, — эта версия еще больше устраивала поручика.
— Нет, — возразил Кедровский. — Если бы его заслали сюда в 1947 году, все бумаги были бы у него в идеальном порядке. Специалисты не делают таких промахов с отпечатками пальцев, не говоря уже о подписи, и не оставляют на документе двух слоев клея.
— Может, он сам сфабриковал себе удостоверение…
— …И вернулся в Польшу для того, чтобы годами маскироваться? На Западе ему легче было скрываться. Нет! Я думаю, что он попросту не смог отсюда выбраться. Такие случаи бывали.
— Гипотезы, — буркнул Левандовский.
— Что же нам еще остается? Мы не нашли преступника — и потеряли жертву. Вместо одной загадки надо решать две. Уравнение с двумя неизвестными.
— В такой системе уравнений для большей точности сначала «икс» выражается «игреком». Итак, предположим, что Кошух нам известен, и пойдем назад по вещественным следам самого преступления. Заберемся как можно дальше в прошлое, поскольку сорванный парик указывает на прошлое. Прежде чем мы разыщем четвертого мужчину, который был в тот день в номере убитого, надо разобраться с тремя другими: журналистом, служащим верфи и доктором. Доводя вопрос до абсурда, следует подозревать всех троих одинаково. И искать четвертого. Попытаемся рассмотреть вблизи жизнь каждого из этих трех человек: журналиста, служащего верфи, врача…
— Но только так, чтобы не спугнуть их! Это очень важно.
* * *— …Товарищ майор! — докладывал по телефону из управления дежурный офицер. — Вы ведете дело об убийстве в гостинице «Сьвит»? Тут гражданка одна явилась, из типографии, хочет дать показания.
