Десмонд Бэгли - Письмо Виверо
— Только не я, — сказал он быстро. В первый раз за все время нашего знакомства он выглядел смущенным. — Я не умею плавать.
— Значит, остановимся на моей кандидатуре, — сказал я радостно, хотя чему я радовался, было трудно сказать. Я думал, что у меня появился шанс сделать что-то по-настоящему полезное для экспедиции. Я устал быть запасной деталью.
* * *Я проверил, как работает бензопила и огнемет, и убедился, что они полностью заправлены. Огнемет производил тугую струю дымного пламени, которое очень хорошо уничтожало подлесок.
— Я не послужу причиной лесного пожара? — спросил я.
— Исключено, — ответил Фаллон. — Вы находитесь в дождевом лесу, и здесь не растут северные хвойные деревья.
Халстед отправился со мной. Вертолет был так сильно загружен, что мог взять только двух пассажиров, и поскольку для того, чтобы привязать инструменты к тросу лебедки и выбросить их из вертолета требовался сильный человек, Халстеду отдали предпочтение перед Фаллонол.
Но я не испытывал от этого большого восторга. Я сказал Ридеру:
— Я знаю, ты будешь занят управлением вертолета в критической ситуации, но все же приглядывай краем глаза за Халстедом.
Он понял меня с полуслова.
— Я управляю лебедкой. Ты будешь спускаться в безопасности.
Мы взлетели и буквально через несколько минут оказались на месте. Я жестом описал в воздухе окружность, и Ридер закружил над сенотом на безопасной высоте, дав мне возможность изучить ситуацию. Одно дело рассматривать снимки, находясь на твердой земле, и совсем другое смотреть на реальную обстановку с перспективой повиснуть над водой на кончике троса в течение ближайших пяти минут.
Наконец я убедился, что знаю, куда поплыву, когда окажусь в воде. Я проверил нейлоновый шнур, который был главной надеждой всей операции, и накинул на себя брезентовые ремни, закрепленные на конце троса. Ридер опустил вертолет ниже, и я осторожно выбрался через открытую дверь, — теперь меня поддерживал только сам трос.
Последнее, что я увидел, это то, как рука Ридера потянула рычаг лебедки, и в следующее мгновение я болтался под днищем вертолета, вращаясь как волчок. Каждый раз, когда я описывал очередной круг, зеленый склон холма возле сенота становился все ближе, пока не приблизился настолько, что лопасти винта, казалось, вот-вот начнут рубить выступающие ветви.
Теперь я находился так далеко под днищем вертолета, насколько это позволял трос лебедки, и скорость моего вращения снизилась. Ридер мягко опустил машину в колодец, образованный окружающими сенот деревьями, и я коснулся воды. Я дернул за кольцо быстрого сброса, ремни расстегнулись, и я обнаружил, что плыву. Пристроив на плече нейлоновый шнур, я направился к краю сенота, стравливая шнур позади себя, пока не схватился руками за корни дерева, растущего возле самой воды.
Стены сенота оказались круче, чем я думал, и их покрывала сеть побегов ползучих растений. Я не знал, сколько времени мне понадобится, чтобы преодолеть тридцать футов до верха, но несомненно больше, чем мне казалось вначале, что могло стать жизненно важным для Ридера, который имел ограниченный запас горючего. Все же мне в конце концов удалось преодолеть подъем, расцарапав до крови руки и грудь, но не потеряв при этом бесценный шнур.
Я махнул рукой Ридеру, и вертолет начал постепенно подниматься, медленно сматывая трос. Я в свою очередь стравливал шнур, и когда вертолет замер на безопасной высоте, пятьсот футов шнура свисали вниз, изящно прогнувшись над сенотом. Пока Халстед тратил силы на то, чтобы закрепить груз на конце троса, я перевел дыхание и приготовился к своей собственной борьбе.
Это была нелегкая задача — протащить более сотни фунтов оборудования на шестьдесят футов в сторону. Я снял с себя брезентовый пояс, застегнутый у меня на талии, и закрепил его на молодом дереве. Он был снабжен карабином, который можно было быстро расстегнуть в случае необходимости. Из-за растительности на краю сенота оставалось очень мало пространства для маневра. Я взял мачете и принялся рубить подлесок, расчищая себе место.
Рев двигателя поменял тональность, давая сигнал, что Ридер готов приступить к следующей стадии операции, и вертолет снова начал медленное снижение с грузом, подвешенным на тросе лебедки. Я поспешно сматывал трос на руку до тех пор, пока бесформенный тюк на конце троса не оказался на одном уровне со мной, но на удалении шестидесяти футов от края сенота и в тридцати футах над водой.
Я три раза обмотал конец шнура вокруг дерева, получив таким образом фрикционный тормоз, а затем начал притягивать груз. Поначалу он шел легко, но чем ближе становился, тем тяжелее было его тянуть. Ридер тоже постепенно снижался, что несколько облегчало мою задачу, хотя моя спина все равно была готова треснуть. Один раз вертолет пугающе накренился в воздухе, но Ридер снова взял его под контроль, и я продолжил свою работу.
Я был просто счастлив, когда мне наконец пришлось выпрямиться, чтобы пристегнуть карабин брезентового пояса к концу троса лебедки. Рывок за кольцо быстрого сброса позволил грузу тяжело упасть на землю. Подняв голову, я посмотрел на вертолет и освободил трос, который, качнувшись, описал широкую дугу над сенотом. В какой-то момент мне показалось, что он сейчас запутается в ветвях деревьев на другой стороне, но Ридер уже быстро сматывал лебедку, и вертолет поднялся вверх как скоростной лифт. Он остановился на безопасной высоте и сделал три круга надо мной, перед тем как скрыться в направлении Лагеря-Два.
Почти пятнадцать минут я просидел на краю сенота, свесив ноги, не в состоянии сделать что-либо еще. У меня все болело и ныло, и я чувствовал себя так, словно боролся с медведем. Наконец я начал распаковывать снаряжение. Я одел рубашку и брюки, запакованные в поклажу, а также высокие ботинки, затем выкурил сигарету, перед тем как приступить к обследованию территории.
Сначала я решил произвести расчистку с помощью мачете, поскольку бак огнемета содержал не слишком много горючего и сам был чертовски прожорлив, а мне хотелось сберечь огонь на крайний случай. Прорубая свой путь через это сплетение ветвей и листьев, я не мог понять, каким образом Фаллон собирался путешествовать по джунглям со скоростью полмили в час, поскольку убедился в том, что не смог бы за час продвинуться дальше, чем на двести ярдов. К счастью у меня не было такой необходимости. Все, что я должен был сделать, это расчистить площадку, достаточную для посадки вертолета.
Я вовсю размахивал мачете, когда вдруг лезвие ударилось о что-то со страшным лязгом, и сильный толчок сотряс мою руку. Я посмотрел на острие и с недоумением увидел, что оно затупилось. Я снова взмахнул мачете, на этот раз более осторожно, и, срубив ветви с широкими листьями, внезапно увидел лицо — широкое индейское лицо с большим носом и слегка косыми глазами, пристально смотревшими на меня.
