Джеймс Кервуд - Долина Безмолвных Великанов
Тем не менее он не рассчитывал на легкую победу. Пока он работал, вычерпывая воду, его воображение рисовало ему всю Долину Трех Рек от Пристани до Форт-Симпсона и то, как ему придется справляться с ситуацией, сложившейся в связи с их побегом. Он предположил, что люди в поселке не заглянут в дом Кедсти, по крайней мере, до полудня. Потом для обследования реки отправят, очевидно, полицейский моторный катер. К середине дня между катером и их баркасом будет разрыв в пятьдесят миль.
Перед наступлением сумерек они пройдут через Пучину Смерти, где Фоллет и Ладусьер состязались в безумных гонках из-за любви. А в нескольких десятках миль ниже Пучины находится болотистая местность, где он сможет надежно укрыть баркас. После этого они отправятся в путь через всю страну на северо-запад. Дожить бы до следующего рассвета — и они будут в безопасности. Вот на что он рассчитывал. Но если дело дойдет до борьбы — он будет бороться!
К тому времени, как он закончил вычерпывать воду, дождь уменьшился, превратившись в мелкую моросящую водяную пыль. Аромат кедров и пихт стал более ощутимым, и журчащее бормотание речного течения доносилось более отчетливо. Кент опять постучал в дверь каютки, и Маретт ответила ему.
Дрова в печурке догорели, превратившись в кучу раскаленных углей. Войдя, Кент снова опустился на колени и стащил с себя мокрый, истекающий водой дождевик.
Девушка приветствовала его, отозвавшись с койки:
— Вы похожи на большого медведя, Джимс!
В голосе ее звучала радостная, приветливая нотка.
Кент засмеялся, подтянул поближе табуретку и умудрился сесть на нее, причем низкий потолок каютки вынудил его слегка пригнуть голову.
— Я чувствую себя слоном в птичьей клетке, — ответил он. — Как вам там, удобно, маленькая Дикая Гусыня?
— Да. Но как вы, Джимс? Вы же промокли до нитки!
— И так счастлив, что не чувствую этого!
В темноте он едва мог разглядеть фигуру девушки на узкой койке. Лицо Маретт казалось бледной тенью, и волосы ее были распущены, чтобы тепло и сухой воздух скорее высушили их. Он забыл об огне, и темнота в каютке стала еще более сгущаться. Ему больше не видно было бледное очертание ее лица, и он немного отодвинулся, смущенный мыслью о том, что склониться поближе к ней, подобно вору, в этом мраке было бы преступным и бесчестным. Девушка угадала его движение; рука ее протянулась к нему и легонько коснулась кончиками пальцев его плеча.
— Джимс, — мягко сказала она. — Я не жалею… сейчас… что пришла в тот день к Кардигану… когда вы думали, что умираете. Я не ошиблась. Вы не такой, как все. А подтрунивала я над вами, смеялась над вами потому, что знала — смерть вам не грозит. Простите ли вы меня?
Кент весело рассмеялся.
— Удивительно, как иногда действуют на человека всякие мелочи, — сказал он. — Разве однажды не было утрачено королевство из-за того, что у кого-то не оказалось подковы? Во всяком случае, я знаю человека, чья жизнь была спасена благодаря сломанному чубуку от трубки. Вот и вы пришли ко мне, и я сейчас нахожусь здесь, с вами, потому что…
— Почему? — едва слышно прошептала она.
— Потому что когда-то, давным-давно, произошла одна история, — ответил он. — Причем вам бы и во сне не приснилось, что она может иметь какое-либо отношение к вам или ко мне. Рассказать вам об этом, Маретт?
Ее пальцы слегка сжали его плечо:
— Да…
— Разумеется, история связана с полицией, — начал он, — и я не стану упоминать имени главного героя. Можете думать о нем как о рыжем О'Конноре, если хотите. Но я не утверждаю, что то был именно он. Он служил констеблем и находился далеко на Севере, вылавливая индейцев, которые гнали одурманивающий напиток из каких-то корешков и растений. Это происходило шесть лет тому назад. И он действительно поймал кое-что. Le Mort Rouge, как мы иногда называем ее, — Красная Смерть, или оспа. Он был один, когда лихорадка свалила его с ног, в трехстах милях от ближайшего человеческого поселения. Его проводник-индеец сбежал при первых же признаках болезни, и у него хватило времени и сил только на то, чтобы успеть натянуть над собой палатку, прежде чем он рухнул навзничь без сознания. Я даже не стану пытаться описывать вам дни, которые он пережил. То была смерть при жизни. И он бы умер наверняка, если бы не случайный путник, проходивший мимо. Путник оказался белым человеком. Маретт, не требуется большого присутствия духа, чтобы выступить против вооруженного противника, когда ты сам вооружен; и не требуется такой уж особой смелости идти в бой на войне, когда вместе с тобой идут тысячи других. Но то, с чем столкнулся тот случайный путник, действительно требовало мужества. И больной был для него никем, совершенно чужим, посторонним человеком. Путник вошел в палатку и вернул больного к жизни. Затем болезнь поразила его самого, и в течение десяти недель эти двое были вместе; каждый боролся, стараясь спасти жизнь другого, и в конце концов они победили. Но слава и честь победы принадлежали путнику. Он шел на запад. Констебль должен был двигаться на юг. Они пожали друг другу руки и разошлись.
Пальцы Маретт с силой сжимали плечо Кента. Он продолжал:
— Но констебль никогда не забывал о своем спасении, Дикая Гусыня. Он мечтал о том дне, когда сможет вернуть долг. И время настало. Прошло уже много лет, и все получилось довольно странно. «Было совершено убийство, жертвой которого стал некий лесопромышленник. И констебль, который к тому времени стал уже сержантом, беседовал с ним буквально за несколько минут до его смерти. Он и обнаружил его мертвым, вернувшись за каким-то забытым предметом. Вскоре арестовали и предполагаемого убийцу. На его одежде нашли следы крови. Вообще все улики были против него; они были бесспорны и неопровержимы. И обвиняемый в убийстве…
Кент сделал паузу, и пальцы Маретт в темноте спустились по его руке к ладони и стиснули ее.
— … Был тем человеком, ради которого вы лгали, чтобы спасти ему жизнь, — прошептала она.
— Да. Когда пуля метиса так удачно застряла во мне, оставив всего несколько дней жизни, я подумал, что получил прекрасный шанс расквитаться с Сэнди Мак-Триггером за то, что он сделал для меня тогда, много лет тому назад. И ничего героического здесь не было. Тут даже храбрости не требовалось. Я был уверен, что умру, и поэтому ничем не рисковал.
В темноте с того места, где на подушке лежала голова девушки, внезапно раздался легкий и веселый смех.
— И все время, пока вы так великолепно лгали, Джимс, — я знала! — воскликнула она. — Я знала, что не вы убили Баркли, и я знала, что смерть вам не грозит, и я знала обо всем, что произошло в той палатке шесть лет тому назад. И… Джимс… Джимс…
