А. Лукин - Чекисты. Книга первая
Чтобы вы имели представление о том, как это делается, я расскажу, как прятали радиоаппаратуру. Для нее нашли место на одной из окраин Киева — в малоприметном ветхом домике, в котором жил старик-пенсионер Евгений Михайлович Линевич. Привлекать внимание соседей было нельзя, поэтому решили, что все должен проделать сам хозяин.
Вечером, когда в соседнем доме укладывались спать, он копал в кладовой под полом яму. Через шесть ночей хранилище для рации было готово.
Сложнее было завезти громоздкую радиоаппаратуру, особенно электробатареи, которые весили около пяти пудов. Старик предложил план. У него было разрешение на покупку кубометра дров и полтонны каменного угля. Ящик с батареями можно было установить в машине, засыпать углем, закидать дровами и перевезти в дом.
Так и сделали.
Прошло несколько дней, и дед в точно назначенный час вышел к трамвайной остановке; стоит, будто слушает радиопередачу, а сам посматривает по сторонам. Видит: идет знакомый с базара, в руках корзина с фруктами. Разговорились.
— Хорошо, что я вас встретил, Евгений Михайлович. Выручайте, занесите корзину Марье Ивановне, а то спешу, — просит знакомый.
— Что ж, поможем, — соглашается дед. Корзина оказывается очень тяжелой. Старик приносит ее домой, высыпает содержимое на стол: десять яблок, десять груш, шесть гранат, браунинг, два пистолета ТТ, сотню патронов.
Все было сделано настолько аккуратно, так был продуман каждый шаг, что немцы потом даже и не подозревали, что в этом доме чекистами оставлена мощная радиостанция.
Более того, забегая вперед, расскажу. Как-то они устроили обыск в доме Линевича. Офицер и два солдата заглянули в кладовку, где помещались замаскированная радиостанция и оружие. Старик стоял сзади ни жив ни мертв. Но, увидев на полу и столе, на котором обычно устанавливалась для работы рация, куриный помет, трех белых породистых клуш и разный хлам, лежавший там для отвода глаз, немцы молча переглянулись и ушли. “Куриная маскировка”, придуманная стариком, победила. Правда, в последнюю минуту один из фашистов вернулся — заметил торчащий в щелке у двери кончик провода. Взялся за него рукой. Старик обмер, но не растерялся, сказал как можно спокойнее:
— То, прошу пана, электрический звонок был. Сын проводил.
Понял немец, нет ли, но вышел во двор, ничего не сказав. В действительности же кончик провода, за который он держался, был вводом антенны радиостанции: пятьдесят метров ее были проложены под плинтусом. Потяни немец сильнее за проводок, вытянул бы всю антенну и так дошел бы до замаскированной аппаратуры. К счастью, этого не случилось.
19 сентября 1941 года наши войска оставили Киев и перешли на левый берег Днепра. Наступило безвластие. И тогда все, что таилось, прозябало, лелеяло надежду на возвращение старого, все, что двадцать лет вынашивало звериную злобу к Советам, ненавидело и боялось, выплеснулось на улицы. В городе начались грабежи. Враг номер два — подлый, безжалостный и трусливый, привыкший хитро маскироваться под советского человека и потому опасный вдвойне, — впервые показывал себя. Это из таких немцы набирали полицаев и карателей, управдомов, следователей, провокаторов.
Кудря шел с Марией Ильиничной по Крещатику и с болью наблюдал, как выползают наружу эти слизняки. Появились первые солдаты в темно-зеленой форме. Жалкая кучка стариков, одетых по-праздничному, направилась к Бессарабскому рынку, чтобы приветствовать представителей “нового порядка”.
Вернувшись домой на Институтскую, Кудря еще раз осмотрел квартиру. Все было в порядке. Документы, оружие, деньги были надежно спрятаны. Вечером он передал радисту текст первой радиограммы.
Максим и его группа начали действовать.
На следующий день был объявлен первый приказ немецкого военного коменданта: “Всем гражданам города Киева и его окрестностей немедленно, в течение 24 часов, сдать в комендатуру огнестрельное оружие, приемники и противогазы. За невыполнение — расстрел!”
24 сентября, когда склад уже был заполнен, в очередь встал плечистый коренастый мужчина лет сорока в простой рабочей одежде. Одним из последних вошел он в глубь магазина “Детский мир”, где было устроено хранилище. Он аккуратно поставил, свой приемник подальше от входа и ушел. А когда наступил комендантский час и все жители Киева находились уже дома, в складе радиоприемников раздался взрыв. И тотчас же второй, еще более мощный удар потряс воздух. Это сдетонировала взрывчатка, хранившаяся в соседнем здании, где располагалась немецкая военная комендатура. Здание взлетело на воздух. Под обломками погибли сотни гитлеровских офицеров, работников комендатуры и гестапо. Сам комендант города Киева, подписавший приказ о сдаче радиоприемников, вылетел в окно. Чудом он остался жив: протез, который был у него вместо одной руки, самортизировал его падение.
Первый подарок Максима и его товарищей фашистским захватчикам был преподнесен.
Вслед за комендатурой в воздух взлетел кинотеатр, в котором немецким солдатам демонстрировали фильм о взятии гитлеровцами городов на востоке Франции. Я не знаю кто совершил этот акт возмездия и справедливости, — может быть, Максим, может быть, какая-нибудь иная группа действовавшая в киевском подполье. Но главное было сделано — все, кто находился в Киеве, почувствовали: немцы здесь только хозяйничают. Подлинным же хозяином был и будет советский народ.
Гитлеровцы поняли, что Киев еще не покорился. Якобы для борьбы с пожарами они стали уничтожать самые красивые, самые лучшие здания в городе. К смерти был приговорен и “дом Гинзбурга”, в котором жили Кудря и Мария Ильинична. Его оцепили солдаты, жителей выгнали на улицу. “Дом заминирован большевиками, немцы будут искать мины”, — объявил дворник, обходивший квартиру за квартирой.
Был поздний вечер. Крещатик горел. Под взрывы, при свете зарева измученные и объятые ужасом люди до рассвета таскали свои вещи и детей на откосы и обрывы Днепра. Кудря и Мария Ильинична шли по улице, толкая перед собой детскую коляску, в которой лежал чемодан и кое-что из одежды — все, что они успели взять с собой. Они еще думали, что через день—другой вернутся на Институтскую. Когда подошли к зданию филармонии, где-то сзади раздался взрыв. Пламя взметнулось в небо. “Дома Гинзбурга” больше не существовало.
Не существовало больше и оружия, шифров, паспортов, денег, адресов, продуктов — почти всего того что с таким трудом подбирал себе Кудря для работы.
Все надо было начинать сначала. И прежде всего искать ночлег. И тут ему помог Лантух. Расчет, который делал Кудря на то, что люди подобного типа при немцах обязательно выплывут и пойдут в гору, оправдался. Лантух познакомил Максима с Гусевым — управляющим домом № 37 по Пушкинской улице, и Кудря получил небольшую отдельную квартиру в мансарде из двух комнат с кухней и кладовкой.
