Сергей Наумов - Искатель. 1977. Выпуск №1
Тут он толкает дверь и видит Фелиси, которая уже успела повесить на вешалку свою шляпу и вуаль и теперь ставит на газ кофейник.
— А! Вы уже вернулись?
Она даже не вздрогнула, оглядела его с ног до головы и не сводит глаз с соломенной шляпы, о которой Мегрэ уже забыл.
Он садится. Наверное, он сел на место старика, у окна, и, пока он усаживается, вытягивая ноги, Фелиси хлопочет по хозяйству, словно его здесь нет, накрывает для себя, достает из стенного шкафа масло, хлеб, колбасу…
— Скажите мне, детка…
— Я вам не детка.
— Скажите, Фелиси…
— Вы могли бы называть меня мадемуазель.
Боже мой! Какая она все-таки неприятная, нелюбезная. Мегрэ охватывает раздражение, подобно тому, какое испытывают, когда хотят поймать маленькое животное, ящерицу или ужа, а оно беспрестанно проскальзывает между пальцами. Ему трудно принимать Фелиси всерьез, а все-таки приходится. Он чувствует: лишь от нее и только от нее он сможет узнать правду.
— Ведь я просил вас не отлучаться из дома…
Она смотрит на него с подчеркнуто-самодовольной улыбкой, словно говорит: «А я взяла и ушла! Вот видите!»
— Могу я узнать, зачем вы поехали в Париж?
— Да просто погулять!
— Правда? Учтите, скоро я буду знать все, что вы там делали, во всех подробностях.
— Знаю. Какой-то дурень не отставал от меня ни на шаг.
— Какой дурень?
— Высокий, рыжий. Ему пришлось шесть раз пересаживаться в метро вслед за мной.
Наверное, инспектор Жанвье. Видимо, он установил за ней слежку, как только грузовичок механика подъехал к застава Майо.
— С кем вы хотели встретиться в Париже?
— Ни с кем.
Она садится ужинать. Более того, она кладет перед собой какой-то бульварный роман, где страница заложена ножом, и спокойно принимается читать.
— Скажите мне, Фелиси…
У нее козий лоб. Вот что поразило комиссара, когда он ее увидел в первый раз. Теперь он осознал это. Высокий и упрямый лоб, как у козы, которая безрассудно бросается на любое появившееся перед ней препятствие.
— Вы собираетесь одна провести ночь в этом доме?
— Разве вы собираетесь здесь остаться?
Она ест, она читает, а он скрывает свою досаду под ироническим выражением лица, которое хотел бы выдать за отеческое…
— Сегодня утром вы мне сказали, будто уверены в том, что получите наследство…
— Ну и что!
— Откуда вы это знали?
— Знала, и все тут!
Она приготовила себе кофе, наливает чашку и пьет. Чувствуется, она любит кофе, смакует каждый глоток, но не предлагает своему собеседнику.
— Я навещу вас завтра.
— Как вам угодно…
— Надеюсь, за это время вы подумаете…
Она вызывающе смотрит на него своими светлыми глазами, в которых ничего нельзя прочесть, и, пожимая плечами, бросает:
— О чем?
Почти у дверей «Мыса Горн» Мегрэ сталкивается с Жанвье, который довел свою слежку до Жанневиля. Огонек его сигареты светится в темноте… Тишина. Сияют звезды. Поют кузнечики.
— Я узнал ее сразу, начальник, по приметам, которые Люка сообщил по телефону. Когда грузовичок поравнялся с заставой, девица сидела рядом с механиком, их можно было принять за дружную супружескую пару. Она вышла, поднялась пешком по проспекту Гранд-Армэ, по пути разглядывая витрины. На углу улицы Вилларе де Жуаиез зашла в кондитерскую, съела полдюжины пирожных с кремом и выпила портвейна.
— Она тебя заметила?
— Не думаю.
— А я знаю. Жанвье смущен.
— Потом она вошла в метро, купила билет второго класса. Мы сначала сделали пересадку на площади Согласия, потом вторую на вокзале Сен-Лазар… Поезда шли почти пустые… Она усаживалась, доставала из сумки бульварный роман и принималась читать… Мы пересаживались пять раз…
— Она ни с кем не разговаривала?
— Ни с кем… Мало-помалу пассажиров стало прибывать… А в шесть часов, когда закрываются магазины и конторы, началась толкотня… Вы знаете, час «пик»…
— Продолжай…
— На станции метро Терн нас зажало в толпе на расстоянии метра друг от друга… В эту минуту, признаюсь, я понял, что она меня заметила… Она на меня посмотрела… и мне показалось, шеф… как это сказать… На несколько секунд лицо ее изменилось… Она словно испугалась… Я уверен, она на мгновение испугалась либо меня, либо чего-то другого… Но это длилось лишь несколько секунд, и вдруг она снова заработала локтями, выбралась из толпы.
— Ты уверен, что она ни с кем не разговаривала?
— Уверен… На платформе она подождала, пока поезд уйдет, и пристально смотрела на битком набитый вагон…
— Тебе не показалось, что она интересуется кем-то определенным?
— Пожалуй, нет… Я только заметил, что лицо ее стало не таким напряженным, а когда поезд скрылся в тоннеле, она не могла удержаться и бросила на меня торжествующий взгляд… Потом сразу же вышла на улицу… Сначала она, видно, даже не поняла, где находится… Она зашла выпить аперитив в бистро на углу проспекта Берн, потом посмотрела железнодорожное расписание, села в такси и поехала на вокзал Сен-Лазар… Вот и все… Я сел в тот же поезд, доехал вместе с ней до Пуасси, а потом мы, один за другим, поднялись на холм…
— Тебе хоть удалось перекусить?
— На вокзале съел наспех сандвич.
— Оставайся здесь и подожди Люка!
Мегрэ идет мимо тихих участков Жанневиля. Только кое-где в окнах горят розоватые огоньки. Скоро он приходит в Оржеваль, в «Золотой перстень», где его ждет Люка. Бригадир сидит не один, а с каким-то парнем в синем комбинезоне. Не иначе как механик Луве! Он очень разговорчив, да и понятно. Перед ним стоят уже четыре или пять блюдечек.[4]
— Мой начальник, комиссар Мегрэ, — представляет комиссара Люка, от которого тоже попахивает спиртным.
— Я уже говорил бригадиру, господин комиссар, что даже ни о чем и не подозревал, когда сел в машину. Я каждый четверг езжу в Париж за запасными частями…
— Всегда в одно и то же время?
— Примерно…
— Фелиси это знала?
— По правде сказать, я был едва знаком с ней… Никогда не разговаривал… Зато я хорошо знал Деревянную Ногу… Он приходил сюда каждый вечер поиграть в карты с Форрентеном и Лепапом… Четвертым иногда садился хозяин, иногда я или кто-нибудь другой… Смотрите!.. Форрентен и Лепап сейчас здесь, вон они там играют в левом углу с мэром и каменщиком…
— Когда вы обнаружили, что в вашей машине кто-то сидит?
— Не доезжая Сен-Жермена… Я услышал, как кто-то вздохнул… Подумал, ветер. Ветерок и в самом деле поднимал края брезентового верха… И вдруг какой-то голос говорит мне: «У вас не найдется огонька?» Я оборачиваюсь и вижу ее: она откинула вуаль, в зубах сигарета… «Что вы здесь делаете?» — спрашиваю я. И вот она говорит, говорит… Рассказывает, как ей необходимо попасть в Париж, не теряя ни минуты… Это, мол, вопрос жизни и смерти… Те, кто убил Деревянную Ногу, хотят свалить вину на нее, а полиция ничего в этом деле не понимает. Я остановился на минутку и предложил ей сесть рядом со мной… Ведь она устроилась на старом, грязном ящике… «Потом… потом, — все повторяла она, — когда я выполню задачу, которую должна выполнить, быть может, я расскажу вам все… Во всяком случае, я буду вам вечно благодарна, вы меня спасли…» Уже у заставы она меня еще раз поблагодарила и вышла с достоинством, как принцесса.
