Алистер Маклин - 48 часов
— Согласен, — сказал я, — но при условии, что вам не понадобится свет и что вы не наступите при этом на дядюшку, простите, сэра Артура.
— Можете смело говорить «дядюшка Артур», это ему очень подходит.
Она стиснула еще раз мою руку и исчезла. Аномальное поведение температуры в районе Гебридов быстро прошло, и гарантии относительно стекла стали снова совершение оправданными. Я рискнул передать «Файркрэст» попечению автопилота и помчался в передний трюм за костюмом для подводного плавания, который и перенес в рубку.
На приготовление чашки кофе Шарлотте понадобилось двадцать пять минут. На пропане это делается вообще-то гораздо быстрее, даже если принять во внимание все трудности, связанные с работой в темноте. Мировой рекорд в медленном приготовлении кофе в открытом море. Я услышал звон стекла, когда она проносила кофе через салон, и усмехнулся сам себе в темноте. Но в следующее мгновение я вспомнил о Ханслете, Бейкере, Дельмонте и Уильямсе, и улыбка сошла с моего лица.
Не до смеха мне было и тогда, когда я сошел на сушу в Эйлен Оране, снял комбинезон и укрепил свой переносной прожектор на скалах, направив его луч в сторону моря. Я не улыбался, но не по той причине, по которой я стер с лица улыбку получасом раньше, когда Шарлотта принесла в рубку кофе. Мне было не до смеха, поскольку я сомневался, достаточно ли десяти минут, чтобы объяснить Шарлотте и дядюшке Артуру, как удержать судно в небольшом секторе, ориентируясь по определенной точке на берегу: «Двигаясь по компасу на запад, держите нос против ветра и волн. При малой скорости этого достаточно. Если уйдете слишком далеко, сворачивайте на юг. Но ни в коем случае не на север! Иначе вас выбросит на скалистый берег Эйлен Орана. Потом сверните на восток, идя на половинной скорости, потому что, если уменьшите скорость, подставите борт под ветер и волны. Затем резко сверните на север, а потом медленно — на запад. Видите эти волны прибоя? Они должны быть в двухстах метрах от вашего правого борта, пока вы идете на запад, и немного подальше — на обратном пути на восток…» И т. д., и т. д.
Они торжественно обещали мне придерживаться моих инструкций и производили при этом впечатление оскорбленных явным отсутствием доверия к ним. И все-таки мое беспокойство было вполне обоснованным, поскольку ни один из них не проявлял особых способностей в том, чтобы отличить волнорез западный от восточного или береговые буруны от простых пенящихся волн.
Придя в отчаяние, я сказал, что укреплю на берегу прожектор, который будет служить им маяком. И теперь мне осталось только молиться, чтобы дядюшка Артур не совершил того же, что совершил один капитан французской фелюги XVIII века, который принял огни, зажженные пиратами на скалах Кориуэла, за путеводную звезду и разбился о рифы. Адмирал сэр Артур, возможно, и был слишком интеллигентен, чтобы сделать что-нибудь подобное, но море все-таки не было его домом.
Лодочный ангар был почти пуст. В нем была только старая прогнившая лодка с лопнувшим корпусом и мотором, напоминавшим кучу ржавого железа. Я искал не этого, а потому отправился в сторону дома. В одном из окон горел свет — в половине второго ночи. Окно находилось в той части дома, которая смотрела на море. Я добрался до него и осторожно заглянул внутрь. Небольшая комната, чистая, уютная, стены, беленые известью, дорожка на полу, огоны в камине. Дональд Макишерн, по-прежнему небритый, по-прежнему в той же рубашке, сидел в глубоком плетеном кресле и смотрел в огонь. Он смотрел в догорающее пламя как человек, которому больше нечего делать, как только смотреть на догорающее пламя. Я обошел дом, осторожно нажал на ручку двери и вошел.
Он услышал меня и повернулся, — не торопясь, как человек, которому уже никто не может причинить зла. Он глянул на меня, на пистолет в моей руке, перевел взгляд на висящий на стене карабин и снова погрузился в кресло.
— Кто вы такой, черт побери?
— Меня зовут Калверт. Я был здесь вчера, — я стянул с головы резиновый капюшон, он узнал меня. — Это оружие сегодня уже не понадобится вам, Макишерн. Впрочем, вы и вчера не сняли его с предохранителя.
— У вас наметанный глаз, — медленно произнес он. — Да и патронов в ружье не было.
— И за вами никто не стоял?
— Не понимаю, о чем вы говорите, — устало ответил он. — И вообще, чего вы хотите?
— Хотелось бы узнать, почему вы так плохо меня вчера приняли.
Я положил револьвер в карман.
— Кто вы такой?
Сегодня он выглядел еще более старым и совершенно сломленным.
— Я уже говорил вам: Калверт, меня зовут Филипп Калверт. А вам было приказано не подпускать к дому гостей, не правда ли? Сегодня вечером я задал несколько вопросов вашему другу Арчи Макдональду, сержанту полиции в Торбэе. Он сказал мне, что вы женаты. Только я почему-то нигде не вижу миссис Макишерн.
В его покрасневших глазах появился блеск, он приподнялся, но быстро снова опал в своем кресле.
— Однажды вечером, мистер Макишерн, вы вышли на лодке в море и видели вещи, которые вам не надо было видеть. Вас схватили, привезли сюда, забрали вашу жену, а вам было сказано, что, если вы откроете рот, вы уже никогда не увидите свою жену живой. Еще они велели вам оставаться дома, на случай, если кто-то наведается сюда и, не застав вас, может поднять тревогу. А чтобы вы в приступе умопомешательства не подняли тревогу сами, они сломали ваш мотор. При этом сделали все очень ловко, прикрыв его мешками, смоченными морской водой. Теперь его вид свидетельствует только о вашем небрежном отношении к нему.
— Да, вы нравы, именно так все и было.
Он по-прежнему не отрывал застывшего взгляда от огня. Говорил он шепотом, будто размышляя вслух не. отдавая себе отчета в этом.
— Они забрали мою жену и испортили лодку. Вяли из шкафа все мои сбережения… Хоть бы оставили нас вместе, Мэри и меня… Она старше меня на пять лет.
— Как же вы жили с тех пор?
— Каждые пятнадцать дней они доставляют мне консервы… Немного… Молоко в банках. У меня есть запас чая… Время от времени я ловлю рыбу… — он сморщил лоб, как будто внезапно до его сознания дошло, что со мной в его дом вошла надежда. — Кто вы? Вы не из тех, но и на полицейского не похожи. Нет, вы точно не полицейский. Их я знаю… Вы кто-то другой…
Я чувствовал, как в его сердце снова входит надежда, видел это в его глазах, в его лице. Он какое-то время внимательно приглядывался ко мне и наконец сам ответил на свой вопрос:
— Я знаю, кто вы. Вы работаете на правительство. Конечно, вы — агент тайной службы.
Черт побери! Я готов был снять шляпу перед стариком. Я пришел к нему ниоткуда в своем костюме для подводного плавания, и этот человек опознал меня без малейшего колебания! Ну и как тут говорить о каменных лицах людей — хранителей государственных тайн?! На мгновение меня позабавила мысль о всяческих указах, которыми будет угрожать дядюшка Артур этому человеку, чтобы гарантировать сохранность этих тайн. Только ведь Дональду Макишерну, проведшему шестьдесят лет на Эйлен Оране, не очень-то и было что терять. Любая тюрьма показалась бы ему шикарным отелем. И поскольку любая угроза казалась мне напрасной, я сказал в первый раз в жизни:
