Василий Ардаматский - Ответная операция. В погоне за Призраком
Посельская насторожилась. А вдруг вся эта спортивная братия раскусила обман и теперь они хотят сделать с ней то же, что сделали с Кованьковым?
Садясь в такси, Наташа опустила руку в карман пальто и отвела на пистолете предохранитель.
— Фридрихштрассе, двадцать семь! — приказал Арнольд шоферу.
— Куда мы едем? — небрежно спросила Посельская.
— Там есть маленькое, уютное кафе. — Арнольд взял Наташу за руку и тихо сказал: — Не бойтесь, я вам плохого не сделаю… не могу сделать.
Кафе оказалось действительно очень уютным. И, видимо, публика его любила, раз в такую погоду здесь не оказалось ни одного свободного столика. Но Арнольда здесь знали. Тотчас вынесли и накрыли запасной столик.
— Что пожелает ваша дама? — спросил официант.
— Черный кофе, — строго сказала Наташа.
— Мне тоже, — немного смущаясь, произнес Арнольд.
— Вам только кофе? — Официант сделал испуганное лицо и нагло подмигнул Наташе.
— Два раза черный кофе, — сердито распорядился Арнольд.
— Слушаюсь. — Официант исчез.
Наташа засмеялась:
— Не стесняйтесь меня, Арнольд, заказывайте то, что всегда.
— А я и кофе не хочу… вообще ничего не хочу. Мне нужно сказать вам… очень важное.
Официант подал кофе, и, как только он отошел от стола, Арнольд наклонился к Наташе и заговорил быстро, поначалу сбивчиво и все время опасливо косясь по сторонам.
— Ани, вы можете думать обо мне все, что угодно. Я скажу вам так… Я лучше, чем обо мне думают ваш Зигмунд и его прекрасная ведьма Альма. Честное слово, лучше… Им только раз удалось втянуть меня в свое грязное дело. Хватит! — Арнольд пристукнул ребром ладони по столу, в глазах его зажглась решимость. — Ани, вы можете, конечно, смеяться… но я люблю вас! Да да, улыбайтесь!.. Я знал многих девушек… но вы — это совсем другое.
— Вы неплохо, Арнольд, придумали, — тихо засмеялась Наташа, — запугать меня Лисовским и затащить сюда для объяснения в любви.
— Говорите и думайте что хотите! — Арнольд упрямо тряхнул головой. — Но я вам сегодня скажу все. Запомните: Зигмунд Лисовский и Альма Гуц — опасные люди. Спорт для них не больше, как ширма для черных дел. Они, попросту сказать, бандиты…
Наташа положила руку на руку Арнольда и, смотря ему в глаза, тихо сказала:
— Послушайте, Арнольд, вы, наверно, думаете, что Зигмунд…
— Нет! — решительно произнес Арнольд. — Я все знаю. У Зигмунда есть Альма, а у вас какой то русский. Конечно, я был бы рад, если бы этого русского не было, но, раз он есть, я могу надеяться только на судьбу… на то, что вы уже сегодня поймете, на что я готов ради вас.
— Ну хорошо! — Наташа усмехнулась. — Итак, Зигмунд и Альма — бандиты. Дальше что?
— Да, они бандиты. Больше того, они возглавляют целую шайку бандитов.
— По моему, вам это надо сообщить не мне, а тому, кто интересуется бандитами.
— Нет, никогда! Я доносчиком не был и не буду. Я вам говорю это только затем, чтобы вы, лично вы, знали, с кем имеете дело. Тем более, я знаю: вам и вашему отцу и даже вашему русскому грозит большая опасность.
— Да ну! — насмешливо воскликнула Наташа.
— Да, именно так. Я это точно знаю… — Арнольд замолчал и, откинувшись на спинку стула, обвел кафе медленным взглядом.
Наташа испугалась, что она повела себя неправильно, что Арнольд больше ничего не скажет. Она сделала ему знак глазами, чтобы он приблизился к ней.
— Скажите мне, Арнольд, правду: зачем вы все это говорите о ваших же друзьях?
— Друзьях?! Какие они мне друзья! — Он махнул рукой. — Вы же не знаете, кто такой я и кто такие они! — Глаза Арнольда затуманились, и он долго молчал. — Мой отец погиб во Франции, мать умерла после окончания войны. Я остался один в этом страшном Берлине… квартира сгорела… мне двадцать лет. Разве удивительно, что моей ареной стал черный рынок! Продавал сигареты, выпрошенные у янки. Не было сигарет — воровал. Было, Ани, и это. Потом меня взяли рассыльным в профсоюз. Затем стал сторожем на стадионе. Я очень люблю спорт, и мне хотелось стать чемпионом. Но только хотеть мало, тем более что я пристрастился к вину, к развлечениям. Но меня заметила Альма Гуц, сказала: "Ты будешь чемпионом". Вместе с Зигмундом они стали меня тренировать, и год назад я поставил берлинский рекорд. Мою фотографию напечатали в газете. Это были самые счастливые дни в моей жизни!.. А недавно Зигмунд и Альма сказали, что мой рекорд сделали они. Зигмунд купил двух судей — и все. Сволочи!
— И вы думаете, этого достаточно, чтобы считать их бандитами? — серьезно спросила Наташа.
— Нет, Ани, история моего рекорда — чепуха. Было кое что и другое.
— Что именно?
Арнольд молчал.
В его глазах Наташа видела смятение и понимала, что вот сейчас его признание подошло к самому главному, что он может и не сказать…
— Расскажите мне, Арнольд, все. Может быть, я смогу вам помочь? — тихо сказала Наташа.
— Нет, я еще хочу жить… — Арнольд криво усмехнулся.
— Вы похожи на Альму. Она тоже всегда безжалостно чернит людей и не желает при этом объяснить, за что она их ненавидит.
Лицо Арнольда мгновенно побагровело, и Наташа поняла, что сделала правильный ход.
— А что бы вы сказали, узнав, что Альма и Зигмунд работают на Запад? — Арнольд впился в Наташу злым решительным взглядом. — Да, на Запад! Они спекулируют валютой. Распространяют провокационные листовки. Шпионят. Они способны на любые бандитские дела… лишь бы хорошо заплатили.
— Например? — быстро спросила Наташа.
— Например, участвовать в похищении русского.
— Какого русского?
— Скажем, вашего друга. А если хотите, и вашего отца заодно. Даже скорей — вашего отца. Он Зигмунда очень интересует.
— Вы говорите, Арнольд, слишком серьезные вещи, чтобы я могла поверить вам на слово.
— Вы хотите бежать в полицию?
— Нет, хочу бежать от Альмы и Зигмунда.
— Они могут догнать.
— А вот тогда можно и в полицию.
— Берегитесь, Ани, у них очень длинные руки! Если вы действительно решите бежать от них, сделайте это осторожно, не вызвав у них ни малейшего подозрения. А то у них есть один букинист, который в два счета отправит вас на тот свет.
— Гельмутштрассе, четыре? — быстро спросила Наташа.
Арнольд отшатнулся. В его глазах кричал страх:
— Вы знаете?
— Однажды Зигмунд назначил мне встречу у этого букиниста, — небрежно пояснила Наташа. — Такой маленький человек и совсем не страшный — скорей смешной.
