Людмила Малёваная - Искатель. 2014. Выпуск №3
— Пожалуй, — охотно согласился армянин, и все четверо направились в сторону скоростных лифтов.
Услышав смущенное покашливание за спиной, Армон обернулся и увидел хиппи с неразлучным чемоданчиком в руках и в традиционной майке «Рамштайн». Техник выглядел расстроенным.
— Люк? — так звали техника. — Привет. У тебя новости?
— Да, месье. Плохие. «Гобой» испорчен… извините…
— Черт, черт, черт! Что случилось?
— Еще сегодня перед обедом я его осматривал, все было в порядке. А полчаса назад обнаружил необратимые изменения в механизме лучевого конвертера. Все превратилось в прессованны# однородный песок, кварц… — хиппи развел руками и опустил голову.
— Полковник, — окликнул Дени уже выходящего из зала Вогана, — можно вас?
Полковник быстрым шагом подошел к ним.
— Да, профессор?
— Люк Прайс сказал, что «гобой» испорчен. Это не может быть саботажем?
— Проклятье, только этого нам не хватало! Сейчас… — Boган отошел на два шага и включил компьютер, стоявший на ближайшем столе. Пощелкав клавишами, он выпрямился и снял трубку внутреннего телефона. Что-то проговорив, довольно долго слушал ответ, потом повесил трубку.
— Нет, исключено. Сейчас мои ребята просмотрят видеозапись, сделанную в отсутствие сотрудников в лаборатории. Посмотрим, что там происходило. Думаю, однако, профессор, что все это звенья одной цепи — аномалии множатся. Как мне доложат, я вам перезвоню. — И Воган стремительно покинул зал.
Дени проводил его долгим взглядом, потом тускло посмотрел на серого от переживаний Прайса:
— Ну, пошли, Люк, показывай наши достижения… Господи, за что все эти наказания!
* * *25 мая 20… года, 23 часа 15 минут.
Постпредство США в Женеве
Макс закончил свой доклад, закрыл папку и слегка отодвинул ее.
Рассел, сидевший напротив него, закурил тонкую дамскую сигарету «Вог», выпустил кольцо дыма и попробовал подвести итог:
— Значит, прибор чужих, или «гобой», как они его назвали, безвозвратно испорчен… Плохо, конечно, но лучше уж так, чем не в наших руках. Теперь о Госте. Макс, как ты считаешь, можем ли мы рассчитывать на наших водолазов, чтобы как-нибудь пощупать эту тарелку на дне? Ведь глубина там не запредельная?
— Сто двадцать пять метров. Практически предел для глубоководников. Кроме этого, погружение на такие глубины и всплытие требует специального оборудования, которое невозможно будет держать на воде незаметно. Да и не подпустят туда никого, кроме членов штаба. На поверхности уже дежурит полицейский катер. Так что здесь нам ловить совершенно нечего. Если только…
— Ну-ну, продолжай, — подбодрил Энтони задумавшегося Макса.
— Если только не внедрить одного из наших церновцев в состав участников обследования Гостя…
— А есть такая возможность, Макс?
— Теоретически — да. А получится ли практически, гарантировать трудно.
— Надо попробовать!
— А зачем? Там и так хватает американцев, тот же профессор Сертиз, Ронни Белл. Еще подъедут, я слышал, Стив Варсон и Джон Рейли.
— Макс, эти не работают на ЦРУ, а мы — да. Мы должны обеспечивать безопасность страны даже вопреки логике событий! Вопреки тем, кто ратует и верит в международное сотрудничество, добрую волю и тому подобные глупости. Мы с тобой должны…
Рассела понесло. Макс смотрел на своего начальника и поражался все больше и больше. «Господи, перед кем этот идиот распинается, ведь никого нет! Значит, передо мной? Нет, скорее, машинально, по инерции… Это уже диагноз, клиника».
Раньше Макс старался не задумываться над той патриотическо-пропагандистской шелухой, в которую заворачивали свои мысли многие из известных ему деятелей в США, в первую очередь те, от кого многое зависело. Ему и тогда было абсолютно понятно, что всем правит мамона, какой вопрос ни подними, все упрется в деньги. Контракты, поставки, тендеры… Какая, к черту, забота о стране и гражданах! Только чистоган!
Впервые с таким наглым крупномасштабным лицемерием он столкнулся в далекие шестидесятые годы, когда еще совсем молодым работал в команде охраны кандидата в губернаторы штата. На одном из предвыборных митингов, который организовали в дотационной школе штата, кандидат с пеной у рта клялся и божился, что экология в этом районе — приоритет его программы, которого он будет добиваться всеми силами, невзирая ни на что и ни на кого. Глядя на этого крепко сложенного, довольно молодого загорелого кандидата, верилось, что он-то добьется своего и свернет в бараний рог разных бюрократов и сволочей. Вечером того же дня на деловой встрече с местными бизнесменами в узком составе он так же клятвенно пообещал им разрешить строительство в штате могильника для захоронения компонентов химического и бактериологического оружия, при условии перевода на его счет кругленькой суммы. Чем все дело завершилось, Макс доподлинно не знал — был отозван для выполнения задания в другом штате, — но губернатор был избран, и особых оснований считать, что чиновник вдруг проникся любовью к природе и возненавидел деньги, не было.
С тех пор утекло много времени, душа и совесть Максимилиана Эдгара Грубера, далекого потомка альзасских виноделов, зачерствели и перестали реагировать на подобные мелочи, и он надолго превратился в послушный инструмент секретной организации. Но последние события вокруг СИТа и Гостя сильнс поразили его и заставили вновь задуматься над тем, кому и зачем он служит, кто его окружает и за что гибнут зачастую неплохие, по большому счету, люди… Какого дьявола ЦРУ вмешивается в дело, которое ведут ученые и военные нескольких стран, и не в последнюю очередь США? Кто действительно представляет интересы страны и болеет за них, возможно, даже и неосознанно, а через призму своей работы, преданности и любви к делу. Может, как раз эти ученые-энтузиасты, космонавты, подвой ники?
— …и той ответственностью, которую мы несем не только перед Президентом и Правительством, но и перёд всем американским народом, — продолжал патетику Рассел.
— Энтони, я все понял. Не будем терять время. Я отправляюсь на встречу с агентом, — внезапно прервал его Макс.
Рассел удивленно замолк, поднял брови, но не найдя, что возразить, ответил:
— Хорошо, Макс, действуй. Завтра доложишь.
Макс встал, пожал руку начальнику и направился к двери. Он совсем не собирался идти на встречу с агентом, потому что вдруг понял, что НЛО на дне озера уже не летательный аппарат с массой неизвестных высоких технологий, а куча никому не нужного спекшегося песка. Вся операция, которая началась с задачи похищения СИТа и перешедшая затем в фазу вооруженного противостояния с инопланетянами, была проиграна спецслужбой, и это, как ни странно, совершенно его не расстраивало, даже наоборот — он был рад, что победа окажется за учеными. Дай Бог этому швейцарскому вояке, как его там… Вогану, помочь науке. А ему пора заканчивать и с этим делом, и вообще… Мелькнула мысль об отставке. Выслуга у него есть, пенсию назначат очень хорошую, да и больная жена в Сиэтле будет только рада, если он вернется наконец домой из своих вечных командировок и поездок. Макс подошел к кабинету и ключом отпер дверь. Пройдя впотьмах к столу, он сел, включил настольную лампу, запустил компьютер и начал быстро набирать текст:
