Исуна Хасэкура - Волчица и пряности. Том 10
– Прошу прощения.
Голос звучал уверенно, не оставляя места для пререканий. Принадлежал он мужчине в балахоне, не похожем на балахон Хоро. Этот человек явно привык отдавать приказы. За дверью стояли двое монахов (этот, с уверенным голосом, и еще один) и между ними Хаскинс.
– Просим прощения за вторжение. Ты!
– Да!
Младший из монахов вошел в комнату, быстро огляделся и принялся копаться в вещах Хаскинса. Тот следил за его действиями, пряча свои чувства за усами и бородой; его непроницаемое лицо могло бы ввести в заблуждение даже Хоро.
Волноваться следовало бы о Коуле – тот был слишком юн для усов и бороды и никогда в жизни с подобными людьми не сталкивался. Встретившись с ним взглядом, Лоуренс увидел, что мальчик настолько перепуган, что его вот-вот начнет трясти.
– Ты бродячий торговец, да? – обратился к Лоуренсу толстый старший монах, стоя в проеме. Не входя в комнату, он подчеркивал тем самым, что считает обиталище пастуха нечистым.
– Да. Мы здесь остановились на время, потому что не смогли найти комнату на постоялых дворах.
– Понятно. Ты тоже из Рувика?
– Нет. Я член Торговой Гильдии Ровена.
– Хмм, – и монах кивнул. Он производил настолько отталкивающее впечатление, что Лоуренс подивился даже, было ли его хмыканье ответом – может, просто складки жира на шее выдавили воздух, когда он кивнул.
– Позвольте узнать, что случилось?
В воздухе висело слишком ощутимое напряжение, чтобы можно было предположить, что монахи явились просто побеседовать, – особенно с учетом того, что один из них за спиной у Лоуренса грубо рылся в пожитках, одеялах и даже дровах. Возможных ответов было немного.
Несомненно, Хаскинс попал под подозрение монахов. Они думали, что он наткнулся на гонца, когда разыскивал заблудившуюся овцу, и украл что-то у него. В действительности подобное случалось нередко.
– Нет, ничего необычного не произошло… Ты только что сказал, что ты член Торговой Гильдии Ровена?
На вопрос монаха Лоуренс мог лишь ответить честно:
– Да.
– Насколько мне известно, наш монастырь не ведет дел с этой гильдией.
Если сейчас Лоуренс ударится в панику, позже ему не на что будет жаловаться, когда Хоро начнет его пинать в спину.
– Верно, однако я здесь не по торговым делам.
– О? – прищурился монах.
– Я пришел сюда с этой девушкой и этим господним дитем, дабы очиститься в святости монастыря Брондела.
– …Так вы паломники?
– Да.
В монастыре Брондела давно уже не принимали паломников с гостеприимством. В нынешнее время паломнический визит сюда торговца, да еще с монахиней и мальчиком, был делом весьма необычным. Губы монаха изогнулись в улыбку, но глаза не улыбались.
– Ровен… насколько я помню, эта гильдия находится на материке… Разве там нет множества знаменитых церквей и монастырей? Например, в одном только Рубинхейгене есть монастырь Святого Либера, монастырь Ла Киакка, церковь Джибротта.
Его расспросы походили скорее на допрос – особенно на фоне обыска, который учинял второй монах.
– До меня дошел слух, что здесь есть некая священная реликвия.
– Священная реликвия, – повторил монах, не утрудив себя использованием вопросительного тона.
– О да. Я слышал, ваш монастырь глубоко любим не только Господом, но также овцами. И потому он более, чем другие названные тобой места, подходит такому торговцу, как я.
Монах усмехнулся на шутку Лоуренса, но отвел свой жирный взгляд, как только второй монах перешел в соседнюю комнату. Там были пожитки Лоуренса и его спутников; однако все торговцы привыкли носить опасные вещи с собой. Так что, даже если все их вещи вывалят на землю и обшарят, бояться нечего.
– Понятно… судя по твоему виду, ты опытный торговец. Да благословит тебя Господь!
Лоуренс кивнул, хоть и понимал, что монах иронизирует.
– Марко!
Молодой монах, услышав призыв толстого, тут же прекратил рыться в прожитках и выбежал из спальни, словно дрессированная собака. Он нисколько не походил на монаха, как его обычно рисует воображение, – прилежно молящегося день за днем. По правде сказать, больше всего он напоминал хорошо обученного наемника.
– Ну что?
– Я ничего не нашел.
– Вот как?
Почему толстый монах выказывал столь открытую враждебность? Просто чтобы надавить на Лоуренса, Хоро, Коула и Хаскинса? Или он, ничего не найдя, пытался спасти лицо? Как бы там ни было, судя по всему, пока что четверка была в безопасности. Так Лоуренс полагал.
– Кукушка подбрасывает яйца в чужие гнезда. Обыщи этих двоих.
Толстый монах, видимо, сам когда-то был торговцем; но когда Лоуренс это осознал, было уже поздно. Младший из монахов, Марко, кинул взгляд на Лоуренса, потом на Хоро. Похотливая улыбка мелькнула у него на лице, когда он оттолкнул Лоуренса и подошел к Хоро.
– Именем Господа призываю тебя к терпению.
Кажущееся приличие лишь делало Марко еще более похожим на змею. Хвост Хоро был скрыт под балахоном, уши под капюшоном. Она надела выражение лица святой женщины, спокойно готовящейся к мученичеству, но Лоуренс чувствовал себя, как муравей на сковородке.
Как будто этого всего было мало – Марко не стал утруждаться проверкой рукавов балахона Хоро, а сразу положил руки ей на плечи и провел вниз по изгибам тела. Хоро отдернулась, когда он прикоснулся к ее грудям.
– Это что?
Монах обнаружил мешочек с пшеницей, который она носила на шее. Уже то, что он нашел предмет, спрятанный под одеждой, показывало, насколько распутно он проводил свой обыск.
– Пшеница?
– Это амулет…
На ее тихий, как комариный писк, ответ он омерзительно ухмыльнулся, будто удовлетворил свою жажду причинять страдания. Лоуренс проглотил свою ярость, чувствуя, как его руки сжимаются в кулаки. Готовность Хоро вынести позор пропадет впустую, если Лоуренс не будет готов к тому же.
Тем временем руки Марко скользили по пояснице Хоро и ниже, и ему пришлось встать на колени из-за разницы в росте. Если он ощупает ее сзади, непременно наткнется на хвост. Или она все равно сумеет как-то скрыть его?
Лишь благодаря своей тревоге Лоуренсу удавалось с трудом удерживать внутри себя бешенство. Вот руки Марко поползли по бокам назад –
– Уу… у…
Марко бесстыдно ощупывал бедра низко опустившей голову Хоро, но, услышав ее всхлипы, поднял взгляд и цокнул языком. Слезы текли из глаз Хоро; она обеими руками вцепилась в мешочек с пшеницей, будто молясь о божьей защите.
Поняв, что развлечение окончено, Марко убрал руки. Напоследок поспешно проверил рукава и произнес:
– Господь доказал твою невиновность.
