Сергей Заяицкий - Красавица с острова Люлю
Воцарилось молчание. Слышно было, как за окном шумел Париж, да где-то в квартире, должно быть, барышня играла Шопена.
— А что, профессор, — спросил нерешительно Морис, — здесь не сказано ничего о женщинах? Есть на острове Люлю женщины?
Профессор задумался.
— Едва ли, — сказал он наконец, — можно себе представить колонию одних индивидуумов мужского пола! Такая колония перебралась бы на другой остров, а здесь сказано «население».
— Так, а вы не знаете, что, женщины на этих островах очень хорошенькие… то есть красивые?
Профессор раскрыл какую-то страницу и показал Морису рисунок.
— Вот, самый классический тип, — сказал он.
На картинке изображено было толстое черное существо, разрисованное спиралями, в гигантских мочках ушей которого торчали трубки и пузырьки из-под лекарств и разрезательный ножик.
— Нет, нет, — вскричал Морис и в волнении заходил по комнате, — на острове Люлю женщины необычайно красивы! Такие красавицы снились нам во сне, когда мы были безусыми юнцами! В них вся гармония: они изящны, как пантеры, скромны, как гну… Глаза их подобны… Одним словом, таких женщин, профессор, поискать и поискать. Это только ваши ученые способны, вместо небесного видения, изобразить какое-то темное чучело.
— Осторожнее около того угла! Гм! Я никогда не слыхал о подобных женщинах.
— Ну и хладнокровный же вы человек! Да я теперь не могу ни спать, ни есть, ни ходить к парикмахеру. Все из-за этого дьявольского острова.
Профессор Сигаль вдруг побагровел:
— Я люблю полненьких, — пробормотал он.
— Хороши всякие… по настроению… Я недавно познакомился с одной девчонкой, которая была очаровательна именно своей костлявостью.
— Брюнетка!
— Так, что-то среднее!.. А какие ножки у той женщины!
— Речь идет об одной женщине?
— Об одной!
— Ну, так она могла случайно попасть на остров! Тогда понятно!
— Вы мне поверьте! Одно время содержал половину парижских красавиц! В настоящее время другая половина содержит меня… но такой красавицы!
— Гм! Вы меня заинтересовали!
— До свидания, доктор. Сколько я должен вам за совет… Простите, ради бога! Глупая привычка! До свиданья!
Морис, поклонившись профессору, вышел и, к своему удивлению, увидал в гостиной банкира Пьера Ламуля.
Оба отвернулись друг от друга, словно встретились у врача по дурным хворям.
Он быстро выскочил на улицу и кинулся к траму. При этом он едва не попал под таксомотор, остановившийся у тех же дверей. Из него вылезли Роберт Валуа, славный потомок свергнутой династии, и полковник Ящиков.
Садясь в трам, он увидал на углу улицы адвоката Эбьена, племянника Тамбетты, который внимательно разглядывал номера домов.
Глава IV
О том, как Юлий Цезарь левой ногою встал с кровати
Доехав до предместья, Морис пошел по широкой аллее, обсаженной тополями.
— Скажите, пожалуйста, — спросил он у одной девушки, — далеко ли до мастерской братьев Патэ?
— Идите все прямо, — ответила девушка, покраснев и смутившись. Она быстро пошла, наклонив голову, и что-то необыкновенно знакомое было во всей ее фигуре.
— Черт возьми, — вскричал он, — да ведь это вчерашняя судомоечка… Правда, она мало похожа на судомойку и довольно мила…. Жаль, что я не обратил внимания на ее лицо… А впрочем…
Морис настолько привык пренебрегать всякими любовными записками, что это уже никак не могло волновать его. Он дошел до большого парка и, внезапно повернув на дорогу, ведущую к большому дому со стеклянной крышей, увидал перед собою две столь странных фигуры, что замер от удивления. Это были два человека в блестящих латах, надетых на ночные рубашки, с голыми икрами и в огромных оперенных шлемах. Оба странных человека курили трубки, а один читал «Humanite».
— Синдикат рабочих постановил не отступать перед трудностями борьбы.
— Гм! — сказал второй, разрубая мечом улитку.
— На кой черт вы уничтожили этого моллюска? — спросил читавший газету.
— А так… от нечего делать…
— Свинство!
— Срастется!
— Простите, — сказал Морис смущенно, — господина Бисанже я могу видеть?
— Он сейчас придет сюда, — сказал тот, который убил улитку, и прибавил со злобой, — шли бы они все скорей, или позволили бы хоть штаны надеть! Продувает!
— Все из-за этой Клеопатры.
— Надоели они мне хуже горькой редьки.
— А где же твоя диктаторская тога?
— А вон она сохнет… промочил во время перехода через Рубикон… — и он кивнул на простыню, висящую на ветке. Морис побледнел. Он вспомнил, что где-то тут же должен был быть сумасшедший дом. Не в его ли парк он забрел по ошибке? Он робко оглядел странных собеседников.
— Если они не придут через минуту, — сказал тот, у которого сушилась тога, — честное слово, я надеваю штаны и требую прибавки!
— В самом деле, платят же Помпею и Марку Антонию по 500 франков.
— Они — русские…
— А я француз, черт меня побери!
— Идут, идут, — крикнул другой.
Они внезапно приняли гордые позы.
Морис спрятался за простыню, увидав толпу подобных же странных воинов и господина Бисанже, который быстро устанавливал свой аппарат в стороне на полянке. Какой-то маленький и толстый человечек, утирая пот со лба, кричал охрипшим голосом:
— Больше суровости в лицах, господа, больше суровости… Чтоб в вас можно было узнать победителей э… э… Гаструбала. Кричите все хором!
— Вы нам мало платите, — загудела толпа, размахивая мечами, — мы ведь не святые, чтоб жить воздухом.
— Больше экспрессии! Больше экспрессии!
— Хотя бы двадцать пять процентов накинули, — орали квириты все громче и громче.
— Цезарь одним жестом успокаивает воинов, — крикнул человек.
Тот, который сушил свою тогу, вдруг поднял руки, и толпа смолкла.
— Я тоже заявляю, — сказал он торжественно, — что больше не стану стараться за эти гроши! Мне американцы предлагают более сносные условия!
— Воины разражаются криками одобрения! — крикнул человечек.
— Да, да, — заорала толпа, — и мы поступим к американцам.
— Цезарь вспоминает походы и победы.
— Помните, товарищи, когда нас нанимали, нам обещали не только жалование, но и обед из двух блюд с бутылкой простого вина и даровые билеты на метрополитен.
— Помним, помним, — гаркнули квириты.
— Русским эмигрантам из буржуазных слоев населения платят по 500 франков, а я — французский пролетарий…
— Цезарь показывает воинам грамоту о даровании им всяческих привилегий… где грамота?
