Алексей Сережкин - Ученик
Но Кореец не поднял его на смех, а пробормотал только что-то вроде «третий разряд это неплохо».
Тут он понял, что до сих пор не назвал своего имени, застенчиво представился и протянул Корейцу руку.
— А, кстати, сколько времени прошло? Ну с того момента, как… Он недоговорил, не зная как сформулировать и закончить вопрос.
— Приятно познакомиться, — ответил Кореец и пожал ему руку в ответ. Ощущение касания недоструганной дощечки опять мелькнуло в сознании.
— А вот часов у меня как раз и нет. Но думаю, что минуты три в общей сложности.
— Три? — поразился он. Ему казалось, что прошло по меньшей мере полчаса, а то и больше, и представить себе, что все эти события уместились в столь краткий промежуток времени он не мог.
— А…а что случились с этими? — замявшись, он осторожно задал беспокоивший его вопрос и невольно покраснел, ему было неловко спрашивать, но любопытство пересилило: все происходящее, несмотря на то, что мир прекратил наконец-то свое вращение, решительно отказывалось складываться в ясную и понятную картину. Логика происходящего существовала, он ощущал это, но объяснений он не находил.
Кореец хмыкнул и пожал плечами.
— Да ничего особенного. Решил немного усилить твои позиции, поддержать, так сказать, морально. К сожалению, третий смылся. Кросс по пересеченной местности не входил на сегодня в мою программу. Решил, что убежал и убежал, скатертью дорожка. Бегает он лучше, чем эти двое дерутся, — добавил Кореец и пренебрежительно сплюнул.
Следующий вопрос крутился у него на языке, но он не сразу решился его задать. Почему-то вопрос отказывался формулироваться.
— И ты, — он опять смутился, но все-таки решился спросить, — смог за пару минут справиться с этими вот? — он не смог подобрать нужного слова и просто кивнул в сторону парней.
— За пару минут? — переспросил Пак и улыбнулся. — Ну не совсем. Вообще-то за пару минут нельзя ни с кем справиться. Это очень сложно и долго. И получится в результате как с тобой. Повалят, а с земли потом и не встанешь. Так что не за пару минут. Думаю, что секунды за три — четыре. Ну, может пять. Четыре вдоха-выдоха, — добавил Кореец не вполне понятную фразу и подошел к валявшейся на земле парочке.
— И вообще запомни, — добавил пацан через плечо, — любой нормальный бой длится недолго. Это только избивать могут часами. Пригодится на будущее, да и вообще в жизни.
— Эй, пацаны, а вы кого знаете? — весело спросил лежавших Кореец и засмеялся, а затем что-то подобрал с земли. Ответа не последовало, только первый перестал наконец поскуливать и жужжание шмеля прекратилось.
Потом Кореец вернулся, отшвырнув носком сандалии цепь, валявшуюся на земле.
— Жаль, велосипеда нет, взял бы про запас, — задумчиво и почему-то смущенно произнес Пак с кажущейся грустью, и это было так смешно, что он снова не смог удержаться от смеха.
Смеялся он долго, смешным и комичным сейчас казалось все, и озабоченный вид Корейца, пожаловавшегося на отсутствие велосипеда, и его вопрос хулиганам, до этого всегда звучавший тревожной музыкой в его голове, и то, что этот небольшой веснушчатый парень с деревянной на ощупь ладошкой знал слова «дебютная идея», и от того, что его просто переполняла безграничная радость, которую не могло омрачить в данный момент ничто, ни раздавленный хлеб, ни испачканная землей и заляпанная кровью майка. Он даже забыл о том, что совсем недавно валялся на траве и безуспешно пытался найти кусочек своего зуба. Вспомнив об этом, он невольно провел языком по зубам.
— Кстати, ты там шарил на земле, — спросил Пак, — не это искал? На его ладони лежал олимпийский рубль, немного испачканный, но все такой же новенький и сверкающий.
— Да нет, — улыбнулся он. — Это так…монеты коллекционирую, а ты не собираешь?
— Не-а, не собираю, думаешь, стоит начать?
Второй день лета клонился к вечеру, легкий ветерок шелестел листвой во дворе интерната № 6 для слабослышащих.
Впереди было три месяца каникул, и почему-то он твердо знал, что эти месяцы не будут скучными и однообразными.
Глава 3
— Ты бы не мог научить меня драться?
Чтобы произнести этот вопрос он долго собирался с духом, несколько раз даже нерешительно облизнул губы, и, когда все-таки спросил, почему-то виновато отвел глаза в сторону. Ему было страшновато посмотреть на Корейца в этот момент, но потом он все же взглянул ему в глаза.
— А ты не очень-то популярен у себя в районе, да? — с непонятным выражением на лице ответил вопросом на вопрос Пак. Кореец внимательно смотрел на него, и, казалось, отлично знал обо всем. Обо всем, что происходит в его жизни и в его голове.
— Мы знакомы уже неделю, — продолжал Кореец, покусывая травинку, и я рад, что мы встретились тогда, в саду. С тобой интересно. Я думаю, ты за свою жизнь уже прочитал больше книг, чем мне удастся за всю мою оставшуюся… Может быть, ты хочешь казаться лучше, чем ты есть?
— Я просто хочу иметь право быть тем, кто я есть, — ответил он упрямо. И хочу уметь защищать то, что у меня есть. Пусть это будут всего лишь книги, которые я прочитал. Я не хочу решать контрольную, и думать о том, что я должен ее решить еще для кого-то, причем не для того, чтобы помочь друзьям, а чтобы избежать очередного унижения и издевательства. Он вдохнул воздух и продолжил:
— Не хочу больше заходить в класс и ждать, как в меня полетят в очередной раз шарики из жеваной бумаги, а на стул положат очередную кнопку. Да и ладно бы только это. Он отвернулся в сторону и замолчал.
Небо темнело, и ветер шевелил листвой. Жаркий день заканчивался, и ощутимо повеяло прохладой. Может быть от того, что смеркалось, и лицо Корейца становилось все менее и менее отчетливым в подступавшей темноте, ему вдруг стало легче говорить о всем том, о чем он не хотел думать и сначала боялся вспоминать в этот спокойный и тихий вечер.
Остановиться он не мог.
— Я не хочу, чтобы надо мной смеялись, — твердо сказал он. — Надо мной все смеются. Все. И потому, что я не могу дать сдачи, из-за того, что я самый маленький по росту, из-за того, что я краснею, когда волнуюсь. Я во втором и третьем классе заикался даже от волнения… Логопед сказал, что это от того, что я очень много читаю, и мозги усваивают информацию слишком быстро, намного быстрей, чем я разговариваю. Можешь себе представить, как я отвечал у доски?
Он криво усмехнулся своим воспоминаниям.
— Я даже подтянуться не могу ни разу на турнике, а наш физрук затеял каждый месяц соревнования, кто больше подтянется. Я даже освобождение от физкультуры брал, но ведь разве угадаешь, на каком уроке это произойдет?
