Артур Конан Дойл - Кольцо Тота
— Тебе это не удастся, — ответил он. — Я открыл его совершенно случайно. В его составе компонент, которого тебе никогда не отыскать. Он в кольце Тота, больше его нет нигде.
— Кольцо Тота? — повторил я. — Где же оно, это кольцо?
— Этого ты никогда не узнаешь, — ответил он. — Ты завоевал ее любовь, но в конце концов кто же из нас выиграл? Продолжай свое жалкое земное существование. Мои оковы разбиты, я ухожу.
Он круто повернулся и исчез. Утром я узнал, что жрец Тота скончался.
Все последующие годы я отдал науке. Я должен был во что бы то ни стало отыскать этот удивительный яд, способный разрушить силу моего эликсира. С самого раннего утра и до полуночи я не отходил от реторт и горна. Я собирал все папирусы жреца Тота, все сосуды, которыми он пользовался, проводя свои опыты. Увы! Это ничего не дало мне. По временам какой-нибудь неясный намек в записях Пармса пробуждал мои надежды, но вскоре они разлетались прахом. И все-таки я не складывал оружия. Когда мое сердце переполнялось отчаянием, я шел к могиле у двух пальм. Там, стоя у гробницы своей возлюбленной, я чувствовал ее присутствие и шептал ей, что, если только смертному суждено разрешить эту задачу, я разыщу яд и соединюсь с ней.
Пармс говорил мне, что его открытие было связано с кольцом Тота. Я помнил это кольцо. Оно было тяжелое, большое и сделано не из золота, а из более редкого и тяжелого металла, который добывали в рудниках горы Харбал. Вы называете его платиной. В кристалле кольца имелась — я это хорошо помнил — полость, и в ней вполне могли бы поместиться несколько капель жидкости. Тайна Пармса не могла быть связана только с металлом, потому что в храме было много колец из платины. Не следовало ли предположить, что драгоценный яд скрывается в полости кристалла? Я пришел к этому заключению еще до того, как наткнулся на запись Пармса, подтвердившую, что это действительно так. Более того, в записи было сказано, что в кольце еще осталась неиспользованная жидкость.
Но как же разыскать это кольцо? На теле Пармса, когда его бальзамировали, кольца не было. В этом я был уверен. Не было кольца и среди его вещей. Я тщетно обыскивал все помещения, в которых бывал Пармс, каждую его шкатулку, вазу. Я даже просеивал песок пустыни в тех местах, в которых он бывал, но, несмотря ни на что, я не мог найти и следов кольца Тота. Впрочем, возможно, что я все же и преодолел бы все трудности, если бы не новая беда.
Началась великая война с кочевниками. Полководцы солнцеподобного фараона были отрезаны в пустыне со всеми лучниками и всадниками. Кочевники обрушились на нас, как саранча в засушливый год. На всем протяжении от пустыни Шур до большого горького озера днем лилась кровь, а ночью пылали пожары. Аварис был оплотом Египта, но мы не смогли отогнать кочевников. Город пал. Правитель погиб, его воины были перебиты, а я и многие другие мои соплеменники попали в плен.
Долгие, долгие годы я пас стада на больших равнинах Евфрата. Умер мой хозяин, состарился его сын, а я был так же далек от смерти, как и раньше. Наконец мне удалось бежать, и я вернулся на родину. Кочевники поселились в побежденном Египте, и их вождь правил всей страной. Аварис был стерт с лица земли, а от великого храма не осталось ничего, кроме уродливого кургана. Могилы повсюду были разграблены, памятники разрушены. От гробницы моей Атмы не осталось и следа. Ее засыпали пески пустыни. Бесследно пропали и документы Пармса.
С того времени я потерял всякую надежду на то, что разыщу когда-нибудь кольцо Тота. Мне оставалось только терпеливо ждать, пока не прекратится действие эликсира. Вам не понять, какая это ужасная вещь — время, вам, чья короткая жизнь укладывается в короткий миг между колыбелью и могилой. Я изведал эту муку. Я был свидетелем всего потока истории. Я был стар, когда пала Троя, очень стар, когда Геродот прибыл в Мемфис. И теперь я все еще живу, по внешнему виду почти такой же, как все, с проклятым эликсиром в крови, который защищает меня от того, к чему я так стремлюсь. Но теперь уж конец близок.
Я много путешествовал, жил среди всех народов. Мне знакомы все языки — я изучил их, чтобы скоротать бесконечное время. Мимо меня медленно проходили и темные времена варварства, и мрачное средневековье, и долгий рассвет новой цивилизации. Я никогда не любил ни одной женщины. Атма знает, я всегда оставался верным ей.
У меня была привычка читать все, что пишут ученые о Древнем Египте. Мне приходилось жить по-разному, быть то богачом, то бедняком, но у меня всегда находились средства на покупку книг, которые имели касательство к таким вопросам. Девять месяцев назад я был в Сан-Франциско, когда прочитал статью о раскопках в окрестностях Авариса. У меня затрепетало сердце — ведь в статье говорилось, что один археолог занялся изучением недавно открытых гробниц. В одной из них была найдена нераспеленатая мумия. Надпись на гробнице гласила, что это тело дочери правителя города в дни Тутмоса. И еще в статье говорилось о том, что в гробнице было обнаружено кольцо из платины с кристаллом; оно лежало на груди забальзамированной женщины. Так вот куда Пармс спрятал кольцо Тота!
В тот же день я покинул Сан-Франциско и через несколько недель снова был в Аварисе, если только кучи песка и обвалившиеся стены могут носить имя великого города. Я поспешил к французам, которые вели археологические работы, и стал наводить справки. Мне сказали, что и кольцо и мумия отосланы в Лувр. Я отправился туда и наконец здесь, в египетском зале, спустя тысячи лет, нашел останки моей Атмы и кольцо, которое я так долго разыскивал.
Но как добраться до него, как завладеть им? Случайно оказалась вакантной должность служителя. Я пошел к директору. Я хотел убедить его, что знаю Египет, и при этом наговорил много лишнего, так что директор сказал, что мне больше подобает звание профессора, чем место привратника, поскольку у меня больше знаний, чем у него самого. Только после того, как я нарочно допустил грубые ошибки в разговоре о Египте, я заставил его подумать, что он переоценил мои познания, и добился разрешения перевезти в эту комнату те немногие вещи, которые у меня еще сохранились.
Вот и вся моя история, мистер Ванситтарт Смит. Случайно вы увидели сегодня лицо женщины, которую я любил в те далекие дни. Здесь, в музее, было много колец с кристаллами, и я был вынужден делать на них пробы, проверяя, платина ли это, чтобы быть уверенным, что в моих руках то самое кольцо, которое я искал. Один взгляд на кристалл убедил меня, что в нем еще достаточно жидкости и я смогу наконец избавиться от своего проклятого здоровья, которое для меня хуже, чем самая страшная болезнь. Больше мне нечего сказать. Я отвел душу в беседе с вами. Вот дверь. Она выходит на улицу Тиволи. Доброй ночи!
