Сергей Бельченко - Фронт без линии фронта
Улучшение разведывательной и контрразведывательной работы, проводимой чекистскими органами и пограничниками, не замедлило сказаться на общем положении дел. Удалось ликвидировать многие пункты переправы агентов противника, увеличилось количество задержаний нарушителей. Только с октября 1940 года по апрель 1941 года на участках трех пограничных отрядов Белостокского направления было задержано около 1200 человек. Причем в 62 случаях при столкновении с нарушителями пограничным нарядам пришлось применить оружие.
Среди задержанных нарушителей все чаще и чаще попадались немецкие агенты. Данные следствия говорили о том, что гитлеровские разведывательные органы проявляют повышенный интерес к местам дислокации наших воинских частей, их вооружению, местонахождению складов и баз, строительству аэродромов и посадочных площадок, наличию у нас самолетов, танков, артиллерии, а также оборонительных сооружений. Немецкая агентура прощупывала, так сказать, и политико-моральное состояние наших бойцов и командиров, настроение различных слоев населения, их отношение к органам Советской власти и армии.
Наиболее квалифицированной агентуре давалось задание проникать на службу в органы государственной безопасности, в погранвойска, в милицию, в подразделения и части Советской Армии.
Собирая разведывательные данные, вражеская агентура стремилась установить связь с антисоветски настроенными лицами, чтобы склонить их к активному сотрудничеству.
Один из разоблаченных нами агентов показал, что он шел на связь с руководителем подпольной организации в Гродно. Этот факт и другие данные свидетельствовали о том, что гитлеровская разведка имела прямую связь с антисоветским подпольем и всячески активизировала его деятельность.
От пограничных войск и органов НКВД требовалось огромное напряжение сил, большое мастерство, чтобы пресекать деятельность вражеской агентуры, разгадывать ее замыслы.
Как враг ни скрывал своих намерений, советские люди сознавали, что опасность нападения на нашу страну возрастает. Население западных областей лучше, чем кто-либо, чувствовало эту угрозу. Тревожась за судьбу Родины, советские люди старались всячески содействовать органам безопасности.
Зимой 1940 года я приехал в Гродно, чтобы помочь начальнику городского отдела НКВД Одинцову разобраться в обстановке. Речь шла о том, что поступил сигнал о существовании в городе глубоко законспирированной подпольной организации, имеющей типографию и в большом количестве оружие. Как раз в это время в Гродно и других населенных пунктах появлялись листовки антисоветского содержания. Одинцов показал мне записку, в которой автор, не называя фамилии, просил в условленном месте организовать ему встречу с начальником областного управления НКВД.
К записке был приложен билет на последний сеанс в один из кинотеатров, уточнялось, что автор ее будет сидеть справа от меня и на мой вопрос: «Интересная картина?» — ответит: «Говорят, интересная». Через полчаса он поднимется и пойдет к выходу, а мне следует, не теряя его из виду, выйти из кинотеатра и идти за ним до угла переулка (указано название), там, минуя его, сесть в свою машину, а он через несколько минут тоже сядет в эту машину.
Приняв необходимые меры, чтобы избежать неприятностей, если все это окажется ловушкой или провокацией, мы выполнили план действий автора записки с той лишь разницей, что в машине поджидать неизвестного остались мы с Одинцовым, а в кинотеатр в сопровождении двух разведчиков пошел один из наших оперативных работников.
Через сорок минут в нашей машине сидел мужчина лет сорока пяти, интеллигентного вида, хорошо говоривший по-русски, но с польским акцентом. Он сказал, что хочет знать, с кем будет разговаривать, и попросил подтвердить документом. О себе сообщил, что в Гродно он проездом, за принадлежность к Коммунистической партии Польши долго сидел в тюрьме, освобожден Красной Армией, а фамилия его Седловский. Потом добавил: «Я могу назвать себя любой фамилией, тем более что никаких документов у меня нет и к вопросу, по которому я к вам пришел, это не имеет прямого отношения. Мои политические убеждения заставили меня искать связи с вами, чтобы рассказать о том, что, быть может, не совсем ясно вам в данный момент». Далее он подробно рассказал о тех силах, которые не могут примириться с новыми порядками и, смыкаясь с гитлеровцами, ведут подрывную работу против Советской власти.
«Я, к сожалению, не могу назвать вам конкретных лиц, которыми следовало бы заняться, — продолжал незнакомец, — но девушка по имени Марыся, проживающая по адресу (назвал точный адрес ее), ведет подозрительный образ жизни, часто на несколько дней отлучается из дому. Советую присмотреться к ней. Если у вас возникнет необходимость снова встретиться со мной, то я буду во Львове» (указал адрес).
Поблагодарив собеседника, мы уехали.
Через некоторое время были получены данные, характеризующие Марысю. Она оказалась молодой, очень красивой девушкой, недавно приехавшей в Гродно якобы из Варшавы. Стало известно, что она часто ездит по железной дороге из Гродно во Львов, в пути на некоторых станциях встречается с какими-то молодыми людьми, ведет с ними накоротке разговоры, что-то получает от них и что-то передает им. Иногда она отклоняется от железнодорожного пути и тогда пользуется попутными подводами, а то и как будто специально поджидающими ее повозками.
Молодые люди, встречавшиеся с Марысей, как оказалось, тоже часто отлучались из дому и в свою очередь встречались с другими людьми. Таким образом, вырисовывалась цепочка какой-то организованной связи.
Время не терпело. Марысю задержали.
На первом допросе она категорически отрицала все. Потом заявила, что ее поездки и связи носят чисто личный, интимный характер. Мы узнали, что она из семьи среднего достатка, родители ее педагоги и никогда ни к каким партиям не примыкали. Значит, семья не могла толкнуть Марысю на путь борьбы с нами. Здесь сказывалось чье-то враждебное влияние.
В последующих беседах я почувствовал зыбкость ее убеждений. Правда, свои националистические антисоветские взгляды на будущее Польши она не скрывала и даже пыталась убедить меня в своей правоте. На неопровержимых и доходчивых фактах я объяснил ей, что буржуазно-националистическое подполье — это агентура гитлеровцев и что будущее польского народа как сильного и независимого государства зависит от того, как скоро пойдет он по пути социалистического развития. Я дал почитать ей некоторые статьи В. И. Ленина.
После нескольких бесед (а не допросов) у девушки появился интерес к ряду проблем, и я предоставил ей возможность самой находить на них ответы. Постепенно она начала проникаться сознанием ошибочности и пагубности своих взглядов.
