Вася Красина и Бюро Изменения Судеб (СИ) - Асвуд Елена

— Я поговорю с ее мамой. Так чувствую. Эта женщина должна понять, что потеряет дочь, если не откажется от своих принципов.

— Это вариант, — произнес Макс. – Попытка не пытка. Могу тебя отвезти. Только надо знать, куда мы поедем.

— Найду адрес вам, — согласился с моим планом и Глеб.

— Я с вами, — присоединилась Настя. – А то без меня натворите дел, придется потом разгребать.

— Плохо же ты о нас думаешь!

— Я на всякий случай!

Единодушие коллег, принявших мой план, не могло не обрадовать. Взаимность, с которой они встретили мою идею, подняла настроение и уверенность, придала сил. Теперь точно справлюсь, найду рычаг, способ убедить мать, что ее дочка в ней нуждается как никогда.

Время на подготовку к поездке пролетело в мгновение. Спустя пятнадцать минут я и Настя уже сидели в машине Макса. Ехать предстояло в соседний район. Путь неблизкий, но за пару часов управимся. Глеб нашел фамилию, имя, отчество, адрес, и даже рассчитал вероятность, какое время будет благоприятным для встречи. Еще выяснил, что Гульмира Амиржанова – женщина строгих правил, жесткая, может быть вспыльчивой, но отходчивой. А еще она любит дочь, но особенно внучек.

По дороге в частный поселок мы разговаривали о том, какой линии поведения, каких настроений придерживаться с мамой Алии, что ей говорить, как себя вести, чтобы не усугубить все. Я рассказала все, что знала, частично подтверждая прогноз Глеба. И пусть знала я не так много, но семья Алии следовала строгим нравственным правилам. Они боялись осуждения, выглядеть плохо в глазах родственников и соседей, которых было у них очень много, как в любой восточной семье.

«BMW» Макса въехало в приятный уютный городок примерно без четверти двенадцать. Машина двигалась по дороге, с обеих сторон пролегли тенистые аллеи из тополей и вязов с наполовину облетевшей листвой. Газоны сплошь были усыпаны желтыми листьями, как золотистым покровом. Все мокрое – недавно тут прошел дождь. Дом за номером 15 находился за невысоким забором, спрятанным в старых кустарниках. Мы припарковались перед серой машиной. Меня смутили знакомые номера и, только выйдя из транспорта, я вдруг осознала, кто в машине водитель. Буров. Собственной персоной. Явился к дому родителей Алии раньше нас, но я точно знала, что ему никто не звонил. По крайней мере, при мне. Может быть, Глеб или Алена? И все же Буров сюда как-то слишком быстро приехал.

Переходя грани, ч.2

Дверь «Опеля» открылась, и начальник вышел на свет, на этот раз в деловом темном костюме. Внешний вид Бурова предназначен был внушать доверие у всех, с кем бы он имел разговор, ведь по одежке встречают. Вероятно, шеф успел заранее подготовиться к встрече, а, значит, мог что-то знать задолго до того, как мы приняли решение. Или он живет совсем рядом с родителями Шурзиной? Между тем, Буров обвел нас глазами, прищурился. Нельзя сказать, был ли он раздосадованным или, наоборот, обрадованным нашей инициативе. На его лице не отражалось эмоций, кроме удивления:

— Что вы тут делаете?

— Разговаривать пришли.

— Сделать еще хуже?

— Хуже некуда, Михаил, — почему-то я разозлилась. – Мама Алии единственная, кто может помочь ей в трудную минуту. Я это точно знаю. И пойду к ней. Даже не пытайтесь меня остановить!

Мой воинственный вид и настрой шефа явно повеселил. В серых глазах заплясали странные озорные искорки, которые Буров постарался скрыть. Но я заметила. Михаил повернулся к Максиму:

— Вы свободны. Дальше я справлюсь сам. Вот эту дамочку с собой возьму, — показал на меня, — если она пообещает держать язык за зубами. Пообещаешь?

Я поджала губы и задрала нос. Ничего не ответила, не кивнула. Если я без пяти минут уволена, а Буров снял с себя всю ответственность за мои действия и не имеет желания мне помогать, тогда что за такие расшаркивания?

— Но Михаил! – попыталась возразить Настя. Ее планы ломались.

— Я все сказал. Уезжайте, — отмахнулся от Кошкиной Буров. – Василиса. За мной!

Что? Я чуть-чуть не лопнула от возмущения. Это была моя идея! Я приехала сюда, готовилась по дороге, осмысливала что и как сказать. И «за мной»? За своим предводителем, как верная Санчо Панса? Сказать ничего не успела. Буров повернулся, прищурился. Недобро так, предупредительно. И мне расхотелось с ним спорить, воевать, что-то доказывать. Главное, что есть шанс изменить вероятность, вот им как раз и надо воспользоваться. Все остальное мишура и гордыня, и я с улыбкой кивнула, поборов в себе желание противоречить, и встретила одобряющий взгляд. И почему-то обрадовалась. Мне хотелось Бурову нравиться.

Дальше были короткий путь по дорожке из выщербленной временем плитке, небольшое крыльцо дома со ступеньками, дверной звонок и ожидание, когда нам откроют. Наконец, тяжелые шаги, слышимые даже нами, и неизбежная встреча.

Нас встретила женщина немолодая, невысокая, но при этом дородная. Крупные черты лица, густые черные волосы, зачесанные в тугую гульку, властный взгляд и портрет, данный Глебом сложился. Она. Это Гульмира. Женщина сурово осмотрела нас, ее черные брови сошлись на переносице, в глазах мелькнула досада.

— Мне не нужно чистить ковры! – недовольно сказала она. — Никаких рекламных акций не нужно! Ни фильтров для воды, ни пылесосов. И кастрюли у меня есть. Книги тоже. Ни в какие кружки записываться не собираюсь. И передайте об этом своим! Нечего ко мне ходить!

Она закончила, наслаждаясь впечатлением, которое произвела. Еще бы! Мы явились к ней без приглашения, в ее картинке мира собрались что-то навязывать. Судя по возмущенной тираде, она так давно и успешно отпугивала всех непрошенных рекламных агентов, но Буров ее разочаровал:

— Мы хотели поговорить об Алие. Вашей дочери.

— Алие? А что вам Алия? – тут же насторожилась она. – Она здесь не живет. Она замужем.

— Позвольте представиться. Я – Буров Михаил, следователь отдела И эС, вот мое удостоверение, — Михаил протянул откуда-то взявшуюся у него красную корочку, распахнул ее, показал, разворот. – Нам нужно с вами поговорить.

— Что еще за отдел И эС? Что натворила Алия? Вы заставляете меня нервничать, а у меня слабое сердце.

— Это моя помощница. Красина. Она учится, поэтому понаблюдает, — представил меня Буров, не обращая внимания на вопросы Гульмиры. – Пригласите нас в дом. Там и поговорим.

— Заходите.

Любопытство и страх сделали свое дело. Амиржанова уступила, распахнув шире дверь. Вероятно, ее еще смутила самоуверенность Бурова, с какой он напросился в дом. От него веяло не просто спокойствием, его флер на тот момент объявлял, что приехал он к ней с делом предельной важности и свое время на пустяки тратить не будет. От слова «совсем». Ну вот и как ему отказать?

Расположились мы в холле. Там стоял небольшой, но уютный диван, пара кресел, журнальный столик. Еще были напольные вазы с цветами, на стенах картины с пейзажами. В основном степи, горы, лошади, красивые белые юрты, маячками возвышавшиеся среди зеленых и желтых пятен. Над небольшим камином висел музыкальный инструмент, похожий на небольшую гитару, но с гораздо меньшим количеством струн. В доме пахло почему-то полынью, аромат горьковатый и терпкий был насыщенным, но не раздражал. Здесь любили жечь благовония.

Гульмира перешла сразу к делу, как только пришла в себя от нашей настойчивости, и собралась с мыслями.

— Что это за отдел И эС?

— Секретный отдел по изменению судеб.

— Никогда о таком не слышала. Ну что ж. Рассказывайте, что натворила Алия.

— Прежде всего ответьте на мой вопрос. Вы хотите помочь вашей дочери?

— Конечно. Я всегда ей помогу. Я же мать! – важно произнесла Амиржанова. – Ну и? Что натворила Алия?

— Натворит, — ответил ей Буров. – Если вы не отбросите несколько своих убеждений.

— Вы о чем?

— Это связано с вашими традициями. Например, одна из них гласит, что развод – это плохо. Так вот. Она устарела. Пора ее заменить.

— Традиции – это важно, – живо возразила Гульмира. — Я жила с мужем, пока он не умер. Моя мама жила. Моя бабушка жила. Разводиться в нашей семье уят. Перечить мужу уят. Ругаться прилюдно нельзя. Стыдно это. Вы понимаете? Люди все видят. Делают мнение. Хорошая ли мать, что детей воспитала. Хорошая ли хозяйка, жена. А жить в семье надо дружно. Дети должны жить с папой и мамой. Как людям объяснить, почему ушел отец? Поэтому женщина должна быть покладистой. Муж всегда главный в семье. А мы все выросли хорошими людьми. Все дожили до старости. Уважаем родителей, дедушек, бабушек.