Владимир Рыбин - Искатель. 1981. Выпуск №2
– Я услышал об этом по радио в восьмичасовой сводке. Они обнаружили тело вчера вечером. С пулей в затылке. Больше никаких сведений. Даже не упомянули, что Ибер служил у меня. – Джарелл направился к креслу и плюхнулся в него. – Хочу обсудить это с вами.
– Если они еще и не докопались, что он служил у вас, сами понимаете, докопаются непременно, – сказал я, надевая носок.
– О, я это понимаю. Они могут в любую минуту нагрянуть. Как раз об этом я и хотел с вами поговорить.
– Валяйте.
– Вам, Гудвин, известно, что такое расследование по делу об убийстве. Известно лучше, чем мне.
– Да. Нешуточное дело.
– Вот именно. Вполне возможно, они уже кого-то заподозрили, даже, может быть, арестовали, хотя по радио об этом не сказали. Но если они никого не арестовали и не арестуют в ближайшее время, представляете, что начнется? Они начнут везде совать свой нос, причем как можно глубже. Ибер проработал у меня пять лет, он даже жил у меня. Им захочется узнать о нем все подробности, и они в первую очередь будут рассчитывать на информацию отсюда.
Я завязал шнурки.
– Да, когда дело идет об убийстве, наружу вытягивают все секреты.
– Мне это известно. Уж лучше сразу сказать им все, что спросят, разумеется, в пределах разумного. Ведь если им покажется, будто я что-то недосказываю, это обернется во вред мне. Ну а если они спросят, почему я уволил Ибера, что я должен на это ответить?
Я уже обулся и теперь мог разговаривать с ним на равных, а то мне все казалось, что он может отдавить мне пальцы.
– Так и скажите – подозревали его в разглашении деловых секретов.
Он покачал головой.
– Тогда они спросят, что это за секреты, а я вовсе не собираюсь посвящать их в свои дела. Лучше скажу им, что Ибер стал рассеян, что он, как мне казалось, потерял всякий интерес к работе, поэтому я решил с ним расстаться. И это не сможет опровергнуть никто из моих домашних, даже Нора. Что касается вас… Если они спросят у вас, то можете сказать, что вам известно об этом немного, что у вас создалось впечатление, будто я был недоволен Ибером, но почему – вы этого не знаете.
Я нахмурился.
– По-моему, вы, мистер Джарелл, здорово перетрусили. По^ старайтесь преодолеть ваш страх. Инспектор Кремер и сержант Стеббинс из бригады по расследованию убийств – самые старые и заклятые враги мистера Вульфа, а следовательно, и мои. Как только они увидят меня и узнают, что я проживаю здесь под вымышленной фамилией и даже занял место Ибера, искры полетят во все стороны. Какую бы причину увольнения вы ни назвали, они вам все равно не поверят. И мне тоже. Никому не поверят. Больше всего им придется по душе версия, согласно которой вы решили пристрелить Ибера и взяли в технические консультанты меня. Возможно, я слегка преувеличиваю, но это, по крайней мере, дает вам представление о наших взаимоотношениях в свете полицейского протокола.
Он был потрясен.
– Поэтому я не могу взять и сказать, что мне почти ничего не известно.
– Господи, вы, конечно же, правы. Я просто не сообразил… Послушайте, Гудвин… – начал он тоном заговорщика. – Я хотел попросить, чтобы вы не сообщали о пропаже моего револьвера. Вовсе не потому, что я боюсь, что Ибер мог быть убит именно из него. Нет, но вы ведь представляете, какой подымется шум, если до них дойдет, что как раз накануне убийства был похищен мой револьвер. А если вдобавок пуля окажется того же самого калибра, все будет во сто крат хуже. Об этом никто, кроме нас с вами, не знает. Даже человек от «Хорланда». Он ушел до того, как я обнаружил пропажу.
– Я сказал вам, что об этом знает мистер Вульф.
– Им незачем вступать в контакт с Вульфом.
– Может, и незачем, но стоит им увидеть меня здесь, и они непременно пожелают это сделать. Повторяю, мистер Джарелл, мне кажется, вы все еще не в состоянии трезво разобраться в обстановке. Вы разбираетесь лишь в одном: в ваших чувствах к своей невестке. Вы жаждете насладиться своей местью. Вы наняли для этого мистера Вульфа, заплатив ему в качестве аванса десять тысяч долларов, потом предложили еще шестьдесят мне. А что, если вы расскажете все как есть инспектору Кремеру, именно ему самому, а не Стеббинсу и не Роуклиффу и уж, конечно, не этому выскочке – помощнику окружного прокурора, расскажете про револьвер? Он начнет копаться и получит неоспоримые доказательства того, что Ибера застрелила Сьюзен. Ведь вы только этого и жаждете. Вы утверждаете, что револьвер взяла она; если так, то она взяла его с намерением против кого-то использовать. Почему бы не против Ибера?
– Нет, – решительно отверг Джарелл.
– Почему? Скоро вам станет известно, что Ибер был убит из револьвера тридцать восьмого калибра. Я мог бы разузнать об этом в течение часа, сразу же после завтрака. Так почему бы не рассказать обо всем Кремеру?
– Полиция не придет ко мне… я не сделаю этого. Нет, черт побери, вы сами знаете, что я этого не сделаю. Не стану я посвящать полицию в свои личные дела. И не хочу, чтобы это делали вы либо Вульф. Теперь я и сам вижу, что мо* выдумка не пройдет. Если они обнаружат, что вы поступили на место Ибера, начнется черт знает что. Но они об этом не узнают. Вам следует убраться отсюда сию же минуту, ибо они могут нагрянуть прямо с утра. Если им захочется узнать, где мой новый секретарь, я им объясню, что он проработал у меня всего четыре дня и ему ничего не известно об Ибере. Вам же следует отсюда убраться.
– Куда?
– Да туда, откуда вы пришли, черт побери! – Он указал рукой на дверь.-Извините меня, Гудвин. Я свихнулся, как пить дать свихнулся. Если вас здесь не окажется и если я смогу оправдать отсутствие своего нового секретаря, им и в голову не придет обратиться к вам или Вульфу. Скажите Вульфу, что я все еще остаюсь его клиентом и что с ним свяжусь. Он сказал, что умеет молчать. Передайте ему, что его молчание может обернуться целым состоянием.
Джарелл встал с кресла.
– Это касается и вас. Я прижимистый делец, но платить умею. Давайте же, повязывайте галстук. Вещи можете оставить здесь – это не имеет значения. Возьмете их потом. Мы друг друга понимаем, не так ли?
– Если и нет, то поймем в будущем.
– Вы мне нравитесь, Гудвин. Уходите.
Я стал собираться. Он стоял и смотрел, как я повязываю галстук, надеваю пиджак, собираю мелочи и засовываю в свой портфель. Заворачивая за угол в конце холла, я обернулся и увидел, что Джарелл стоит у моей двери. Выйдя из парадного, я остановил такси и в четверть десятого уже поднимался по ступенькам старого особняка. Вульф, разумеется, был в своей оранжерее.
Цепочка оказалась накинута, и мне пришлось позвонить. Дверь открыл Орри Кэтер. Он протянул мне руку.
