Джоан Уайлдер - Жемчужина Нила
Он осторожно перекатился на нее и увидел огромные зеленые глаза, нежно смотревшие на него с невысказанной любовью. В этом взгляде было все, на что он надеялся и о чем мечтал; этот взгляд говорил, что Джоан безумно любит его и никогда не расстанется с ним, если только сам Джек не оттолкнет или не прогонит ее.
Он поцеловал ее в ложбинку у шеи, где кожа была необыкновенно нежной и душистой. Она застонала и стиснула руки на его спине. Он был безнадежным глупцом, полагая, что смог дать Джоан все, потому что не дал ей самого главного — уверенности в том, что он несет за нее ответственность, отвечает за нее, имеет перед ней определенные обязательства. Они были не обычной парой, а особенной. Их любовь была необыкновенной, и он чуть было не потерял ее по собственной глупости.
— Неудивительно, что Джоан бросила его. Он был ослом, слепцом, самовлюбленным эгоистом.
Он вновь обнял Джоан и поцеловал в шею. Без всякого усилия Джек овладел ею, она охнула, резко глотнув воздух, отчего возбуждение полностью захлестнуло его.
Как всегда, Джоан приподнялась, чтобы он глубже проник в нее. Она не могла сдержать слез от нахлынувших на нее любви и страсти, которые буквально разрывали грудь. Ей никак не удавалось отдышаться.
Вместе они оторвались от земли и полетели к звездам. Ее подбрасывало вверх и швыряло вниз, пока она, наконец, не окунулась в водоворот, затягивающий в бездну. В момент наивысшего блаженства она закричала и впилась губами в плечо Джека. Он неожиданно вздрогнул, застонал и, обессилев, упал на нее.
Измученные, они молча лежали, будучи не в силах оторваться друг от друга и не говоря ни слова, но еще никогда они не понимали друг друга так хорошо, как сейчас.
***Джек проснулся ночью, сообразив, что свеча по-прежнему горит. Он встал и уже собирался задуть ее, когда увидел в углу несколько бутылочек и банок. Думая, что это прохладительные напитки, он проверил их содержимое и обнаружил краски для лица и тела, которыми пользовались нубийцы накануне праздника. Он взял одну из них и посмотрел на спящую Джоан.
Джек отобрал цвета и вернулся в постель. Он обмакнул палец в желтую краску и стал рисовать миниатюрные цветочки на ее животе. Она шевельнулась.
— Что ты делаешь?
— Делаю тебя еще более красивой, только в нубийском стиле.
Джоан посмотрела на желто-зеленое растение, которое он изобразил у нее на бедрах и животе. Улыбаясь, она взяла одну из баночек и начала разрисовывать лицо Джека зеленой флюоресцирующей краской.
Нарисовав на его груди бабочек, пчел, корабли и волны, она начертила два соединенных сердца и на одном из них написала свое имя. Джек последовал ее примеру: изобразил два таких же сердца на ее груди и написал свое имя.
Он посмотрел ей в глаза, понял, насколько она была беззащитна, и отложив баночки, обнял ее.
— Всегда… Джоан.
— Навсегда, — прошептала она и поцеловала его.
Их тела вновь переплелись, соприкасаясь грудью и бедрами, при этом краски размазались и перемешались в причудливом рисунке.
Стиснув Джоан в своих объятиях, он осыпал ее поцелуями. Переполненная счастьем, Джоан заплакала. Джек целовал ее глаза, уши, нос. Он развеял ее страхи, пообещав, что они никогда не расстанутся. Наконец-то удалось доказать, что она — единственное сокровище в его жизни.
Они проговорили несколько часов, жадно вглядываясь друг в друга и строя планы на будущее. Засыпая, Джоан заметила, что пот смыл все их художества кроме двух сердец с именами — Джека на ее груди и Джоан — на его.
Глава 18
Рассвет разбрызгал по небу ярко-оранжевые, розовые и красные пятна. Проснувшиеся птицы призывали своих сородичей присоединиться к ним и устремлялись к долине в поисках добычи. Зашевелились волы и другие домашние животные нубийцев; их мычание, блеяние, фырканье и лай смешались с громкими голосами женщин, болтавших между собой за приготовлением завтрака.
Утреннее солнце коснулось лица Джоан своим теп-, лом, она вытянула руки над головой и, повернувшись, увидела, что Джек смотрит на нее. Судя по его сонным, ошалевшим от счастья глазам, он проснулся совсем недавно. Она поцеловала его и уткнулась в плечо. Никогда еще она не смотрела уверенно и спокойно в будущее и хотела, чтобы это чувство не покидало их.
Обнявшись, они выглянули из просторной хижины. Плодородная долина Нила, простиравшаяся под ними, многообразием красок напоминала калейдоскоп. Горные склоны, поросшие буйно цветущими деревьями, пестрели желтовато-коричневым, малиновым и оранжевым цветами, словно кто-то вылил на землю огромные банки с красками. Глаза разбегались, будучи не в состоянии охватить и различить все оттенки зеленого — от изумрудного до бирюзового и халцедонового, — которых насчитывалось не меньше ста.
Сколько раз Джоан мечтала о Ниле, читала о нем, изучала в школе! До этого момента ей ни разу не довелось испытать такого восторга — ведь на берегах именно этой реки появился человек и зародилась великая цивилизация. Эта долина была хранительницей всех чудес Древнего Египта и величия «Черной Африки» девятнадцатого века.
Удивительно, что сохранилось это небольшое племя нубийцев. Считается, что, начиная с тысяча пятьсот двенадцатого года нубийская культура во всем ее многообразии была поглощена египетской, когда Тутмос I завоевал Северный Судан. Джоан была рада, что нубийцы обособились от остального мира. В противном случае, они никогда не помогли бы им убежать от Рашида.
Джоан дотронулась до груди Джека и поцеловала его в щеку.
— Только в Колумбии мы были так же счастливы, как сегодня ночью.
Джек обнял Джоан и положил голову ей на плечо. Он был счастлив как никогда; казалось, он заново вернулся к жизни.
— Получилось, что военные действия помогли нам вернуть былое, — сказал он. По-видимому, им обоим требовалась сильная встряска, чтобы все увидеть в истинном свете.
— Но мы не похожи на обычную пару, — сказала она, думая о том, что ни одна женщина в мире не любила мужчину так, как она Джека.
Он улыбнулся и притянул ее к себе.
— Благодаря тебе я вновь чувствую себя молодым, Джоан Уайлдер.
Джоан поцеловала Джека — они снова были одним целым. Больше всего она сожалела о том, что столько дней и ночей было потрачено впустую из-за бессмысленной борьбы, исход которой был предопределен. Им следовало быть умнее и мудрее. «Что за глупцы эти простые смертные», — подумала Джоан.
Джек еще крепче прижал ее к себе, понимая, что теперь они едины душой и сердцем, но, к сожалению, не телом. Ему хотелось плясать от радости: отныне он владел самым ценным сокровищем — Джоан.
Вдыхая свежесть ее волос, Джек думал о том, куда же они отправятся теперь. У них больше не было «Анджелины», не было дома в Коннектикуте или виллы в Риме. Они должны были как-то жить, но для этого нужны были немалые деньги.
