Виталий Олейниченко - Красное золото
Пока мокрые рубашки и джинсы, развешенные вокруг костра на воткнутых в землю ветках, исходили паром, Миша собрал военный совет и первое слово предоставил мне — для доклада о том, сколько мы километров прошли и сколько нам предстоит пройти еще, а так же для того, чтобы напомнить — зачем мы, собственно, идем. О-о-о! Миша, надо признать, политик изрядный! Вовремя напомнить о цели, особенно сразу после купания в ледяной воде и прочих мытарств, значит — вовремя подавить ростки уныния и сомнения. А если не сделать этого, то и возникают потом всякие эскапады наподобие «Да пошли вы все со своими идеями, а у меня тут баба на заимке живет, так я к ней, под теплый бок, а вы тут как знаете». Или того хуже: «Добейте, братцы, сил нету…». И в итоге подобных самоустранений от участия в общем процессе — триста спартанцев во главе с Леонидом гибнут у Фермопил, пока афиняне на своей Агоре сотрясают воздух гневными филиппиками и прочими изящными идиоматически-фразеологическими оборотами своей древнегреческой речи. И сами едва не попадают под власть тех же персов… Да мало ли еще примеров?!..
Приблизительно в таком ключе я закончил свою страстную речь и строго оглядел примолкшую аудиторию. Аудитория, жадно внимавшая, но, похоже, не понявшая и половины из моего заумного выступления, за исключением разве лишь культурного Болека, разразилась жидкими аплодисментами, переходящими в еще более жидкую овацию. М-да, генсека из меня точно не выйдет. Даже если брови отрастить…
Впрочем, главного хитрый Мишель при моей посильной помощи все же добился: глаза концессионеров заблестели, руки сжались в кулаки — в общем, будь на ребятах сейчас надеты штаны, они галопом бы сорвались с места, дабы одним достойным «Книги рекордов Гиннеса» марш-броском покрыть все отделяющее нас от вожделенной цели расстояние.
Я вежливо раскланялся и уступил трибуну Михаилу, который с ходу приступил к вопросам столь серьезным, что у меня сразу испарилось настроение гаерствовать. А говорил Миша о том, что когда мы вчера уснули, он долго беседовал с Сергеем о характерах крышевавших их с Игорем «синих», их привычках, манере общаться и вести дела. И оба они пришли к выводу, что эта братва, как, впрочем, и все их «коллеги», почуяв запах навара и вцепившись в него всеми своими зубастыми челюстями, от навара этого уже не откажется и челюстей своих не разожмет, как не разожмет их вцепившийся в намеченную жертву крысоподобный бультерьер, даже если его самого в это время будут грызть за лапы не менее зубастые конкуренты.
— Следовательно, мы должны дальнейшие свои действия корректировать с учетом того, что за нами уже идет «хвост», — закончил свою невеселую речь Миша.
— Если эта… уже не идет прямая охота, — мрачно добавил Сергей и сплюнул в пенившуюся под обрывчиком воду.
— Да, если уже не идет охота, — без раздумий согласился с ним Михаил и продолжил: — Тем более что они в этом деле уже через кровь переступили…
Миша посмотрел на Сергея.
— И мы, кстати, тоже…
Миша перевел взгляд на меня.
— Кроме этого, позавчера, на первой ночевке, я слышал, как по дороге в тайгу прогнали две машины…
— И я тоже слышал! — встрял я и тут же устыдился того, что выскочил с бездарной репликой и прервал говорящего.
— Вот и Ростик тоже слышал, — не обратил внимания на мою несдержанность Миша, — значит, не почудилось… А вчера, когда мы с тракта в лес свернули, снова две машины по нему прошли, но уже в обратном направлении. Это, я думаю, слышали все. Не скажу, что машины были те же самые, позавчерашние, но сам факт, знаете ли, настораживает. Особенно с учетом вышеизложенного. Тут глухомань, с чего бы это местным гонять туда-сюда, да еще парами…
— И что ты предлагаешь? — поинтересовался Лелек.
— Предлагаю? Ну, в общем, теперь мы будем заметать следы. Я понимаю, что мы — не шпионы и не имеем опыта спецподразделений, но ведь и наши противники — те еще могикане. Эти «быки» в городе-то название улицы прочесть не могут… И потом, в лесу у нас шансов куда как больше, чем у этого блатняка, который только честных «челноков» обирать умеет.
Миша, видимо, припомнил какие-то личные обиды, но быстро остыл и закончил, как обычно, почти без эмоций:
— Единственное, чего нам действительно стоит опасаться, это автодороги и села. Вот тут они нас, друзья мои, могут прищучить по полной программе, тут у них, с их колесами и «пушками», полный карт-бланш…
Около семи утра Вова Большой, вставший, как и положено хорошему командиру, раньше своего войска, растолкал храпящего на весь лес Бивня и велел ему разбудить остальных. Пока сонный помощник уныло бродил от одного скрючившегося под куцым одеялом тела к другому, пинал их ногами и покрывал ненормативной лексикой, Вова умылся ледяной водой из ручья, отряхнул от налипшей за ночь хвои куртку и предстал перед отчаянно зевающей бригадой бодрым, свежим и полным сил, словно вчера не мотался вместе со всеми по лесам, а валялся в шезлонге на залитом солнцем пляже какого-нибудь пятизвездночного отеля, попивая коктейли из высокого бокала и лениво разглядывая дефилирующих мимо доступных девиц…
Вова Большой еще в начальной школе твердо зазубрил простенький, в общем-то, тезис о том, что «пионер — всем ребятам пример» и всегда пытался неукоснительно ему следовать — с поправкой, разумеется, на изменившиеся жизненные обстоятельства. И не раз убеждался в абсолютной верности этого мудрого правила. И поэтому сегодняшнее, через силу, умывание работало на закрепление его авторитета не меньше, чем неукоснительное соблюдение «понятий» и прочей атрибутики непростого Вовиного образа жизни и ремесла. Он вполне справедливо полагал, что когда-нибудь вместо «Вова Большой» братва станет уважительно говорить о нем «Вова Железный» или еще как-то не менее круто, имея в виду при этом его характер и положение, а не одни лишь габариты…
Пока братва, матерясь и позевывая, готовила завтрак, он отозвал в сторонку своего зама по всем вопросам и определил с ним дальнейшую тактику и стратегию. Стратегия была проста, как удар веслом: поскольку преследуемые не встретились им на дороге, они, соответственно, где-то свернули в лес. Так вот: надо найти это место и догнать их, после чего, добыв недостающую Клещу информацию, оставить где-нибудь в лесу, где поглуше… Типа замочить?… Типа замочить. Не тащить же с собой, в натуре… Ага, у нас и места-то в тачках для них нету… Короче, все понятно? Ну и славненько…
А вот тактические решения генеральной стратегической задачи Бивню понравились уже существенно меньше… По плану Вовы ему, Бивню, с тремя подручными следовало идти пешком по следам лохов этих с…аных, благо они, искомые лохи, преследования не ожидают по общей своей лошиной дурости, а потому наверняка оставят за собой такую просеку, что по ней только ленивый не пройдет, а он, Бивень со товарищи, пройдет вразвалочку, как по проспекту Тухачевского в своем вотчинном областном центре. Сам же Вова с оставшимися тремя бойцами на обоих джипах отправится лохам наперерез, на тот случай, если Бивень и его команда по какой-либо причине просеку не узрят и лохов не догонят. Внедорожникам придется, конечно, сделать изрядный крюк, но делать нечего, так как единственный пригодный для движения автотранспорта мост через Тую находится в двухстах километрах западнее, но что такое для хорошей тачки четыреста верст? Ничего. Тьфу — и растереть. Так что он, Вова Большой, будет ждать его, Бивня, начиная с сегодняшнего вечера в Петрашевском — вот оно на карте. А если Бивень вдруг куда-то затеряется с оставленного лохами проспекта, то он, Вова, выловит этих козлов уже непосредственно в Петрашевском самостоятельно, потому что деваться им, фраерам несчастным, решившим позорно убежать от праведной мести «синих», все равно больше некуда… Но вообще-то он, Вова, свято уверен в хватке своего лучшего братана и будет ждать его с победой через три дня — видишь, тут до этого вшивого Петрашевского всего-то километров пятьдесят… И в целом он, Вова Большой, ему, Бивню, даже немного завидует: еще бы, он там будет гнить трое суток в какой-то дыре, где все равно даже баб-то нормальных нету, в натуре, а он, Бивень, будет в это время дышать свежим воздухом, неспешно прогуливаясь по радостным лесным тропинкам. А лохи что! Лохи на то и существуют, чтобы правильные пацаны им мозги вправляли… А по возвращении ему, Бивню, будет и почет, и слава, и немаленькая премия от Клеща…
