Сергей Павлов - Искатель. 1983. Выпуск №4
— Это Черкасов. Докладываю, что ровно в семнадцать Лаевский вышел из особняка с большим тубусом. Медленно, ощупывая карманы, пошел к углу улицы. Впечатление было, что он вот-вот вернется. Однако за углом его ждало такси. Он быстро юркнул в машину, и она на большой скорости помчалась в сторону Ордынки. Мы за ним. Таксист лихой, видимо, не первый раз Лаевского обслуживает, так четко действовал. Номер записан, можно будет допросить. Попетлял в районе Неопалимовского, высадил Лаевского за углом, и там объект исчез. Мог уйти дворами или до сих пор отсиживается у кого-то в квартире.
— Перекройте все выходы, поищите во дворах, покараульте на улице. — В голосе Морозова прозвучала досада.
Однако в этот день сотрудникам Черкасова так и не удалось доискаться Лаевского. Часов около десяти вечера он подъехал на такси к своему особняку и с достоинством вошел в калитку. Тубус у него в руках, судя по всему, был пуст.
Когда самолет из Магадана коснулся колесами бетона в аэропорту Домодедово, Козлов наконец с облегчением вздохнул. Миссия ему, прямо сказать, выпала нелегкая: найти, уговорить, доставить на допрос, хотя и в качестве свидетелей, двух здоровенных парней, которые были отнюдь не склонны расшаркиваться перед инспектором МУРа. Ярцев всю дорогу пытался выведать детали и обстоятельства дела, но Геннадий дипломатично уходил от ответов. Соболев, напротив, пребывал в состоянии отрешенной задумчивости.
…Первым на допрос к Нарышкину вошел Соболев. Набычившись, он остановился у стола, разглядывая следователя.
— Прошу, Савелий Матвеевич. — Нарышкин указал на стул.
— Благодарствую, — прогремел Соболев.
— Гражданин Соболев, я должен допросить вас в качестве свидетеля по делу об убийстве Хабалова Федора Степановича, мужа вашей знакомой, Хабаловой Зои Аркадьевны, которое произошло двадцать седьмого мая, примерно в четырнадцать часов, у них в квартире. Что вы можете сообщить по этому делу?
— Ничего. Если уж она не может помочь вам, чем я-то могу?
— Когда и при каких обстоятельствах вам стало известно, что Хабалов убит?
— Поди, на нас с Николаем грешите, из-за Зойки, мол, мужика гробанули? — уклонился он от ответа. — Только зря, тут мы чистые. Так что ищи, гражданин начальник, в другом месте.
— Хорошо, допустим. Тогда прошу вспомнить, где вы были во время убийства?
— Это надо сообразить… дайте-ка календарик. Так, с Зоей я простился в субботу, двадцать шестого. Квартира больше мне была не нужна, я собрал вещи и попрощался с хозяйкой. Приехал к Николаю в Зеленоград, шмотки кинул, потом мы с ним в кафе пошли. В воскресенье с утра поехали в Москву, ходили по магазинам, вернулись часа в четыре-пять. Больше никуда не выходили. В понедельник утром взяли такси и в аэропорт.
— В каких магазинах вы были двадцать седьмого мая в районе двух часов дня? Припомните, пожалуйста, какие-нибудь факты, которые подтверждали бы правильность ваших показаний.
— Сейчас… Около двух мы были на Неглинной у магазина «Охотник», в воскресенье он не работает, ну мы и пошли перекусить в «Полевой стан». Потом зашли в Пассаж…
— И ушли? — с иронией спросил Морозов.
— Да… чинно-благородно. А что?
— Двадцать девятого мая примерно в тринадцать часов вам звонила Зоя Аркадьевна, хотя вы уже улетели. Припомните, пожалуйста, где вы были в это время.
— Где я был? В зале ожидания в Домодедове. Магадан не принимал, и мы с Николаем почти сутки в аэропорту просидели.
— Странно, — не скрыл удивления Морозов, — кому же тогда она звонила из автомата, просила немедленно уехать, а связь поддерживать только через Раю?
— Да вы что! Я как расстался с Зоей в субботу, так с тех пор ни звонка, ни писем. От вашего Козлова впервые услышал, что Федора убили. Вы сами подумайте, зачем он мне сдался?
Раздался телефонный звонок. Нарышкин снял трубку и передал ее Морозову:
— Это вас, Борис Петрович, Черкасов.
У старшего инспектора сразу мелькнула мысль: что-то случилось, если, не успев расстаться, тот уже ищет его. Действительно; новости были интересные. Около четырех часов дня из особняка вышел Рогов, подмастерье Лаевского, причем в весьма странном состоянии: возбужденно размахивал руками, разговаривал сам с собой. В свое время он тоже проходил свидетелем по делу Гришина и произвел тогда впечатление пустоватого, суетного парня. Черкасов пошел за ним в надежде что-то услышать, а Рогов его узнал, сказав, что профессиональная память никогда не подводит художника. Они остановились покурить. Рогов стал жаловаться, что Лаевский его рассчитал: «Реставрацией я больше не занимаюсь». Собирается податься на природу, пожить в своем «охотничьем домике» в поселке Березовка по Калужской дороге. Во время этого разговора Лаевский был одет по-дачному, но, пока прислуга Даша кормила Рогова ужином, он видел, как Владислав Борисович положил в чемодан английские светлые штиблеты, замшевый новый пиджак, взял импортный с наклейками чемодан и вышел во двор. После ужина он вместе с Дашей искал Лаевского, но того нигде не оказалось.
— Хочешь сказать, что он ускользнул у вас из-под носа! — не сдержался Морозов.
— Да, но он ведь вышел не в калитку, а, как выяснилось, через дырку в заборе и соседним проходным двором прошел на параллельную улицу, — виновато объяснил Черкасов.
— Ладно… Рогов знает, где его дача?
— Нет, его туда никогда не приглашали.
— Тогда вот что: оставьте кого-нибудь для наблюдения за входом в особняк и все быстро в управление.
Сам Морозов не стал дожидаться конца допроса и тоже поспешил к себе. Он не сомневался, что Лаевский знает, в чем его подозревают. Если бриллианты, похищенные у государства, будут найдены, то с помощью экспертизы всегда можно установить их принадлежность, а это, в свою очередь, повлечет за собой крайние меры наказания. Значит, держать камни в особняке опасно, и он решил их увезти, спрятать. На даче это легче. Но зачем тогда было говорить Рогову, что он держит путь именно туда? Для такой опрометчивости Лаевский слишком хитер.
— Нужно обогнать Лаевского или хотя бы не слишком опоздать и провести обыск на даче, пока он не успел все как следует припрятать, — подытожил Морозов, рассказав Козлову о неожиданном повороте событий. — Так что иди к дежурному, посмотри по карте все Березовки, особенно вдоль Калужского шоссе, бери машину и езжай, найди дачу Лаевского.
В девятом часу раздался телефонный звонок.
— Борис Петрович, ваш покорный слуга Нарышкин, — зазвучал возбужденный веселый голос. — Как настроение?
— Как у дождевого червя во время засухи…
