Густав Эмар - Гамбусино
Сорок индейцев под водительством Антилопы будут следить за движением апачей. Шестьдесят воинов под командой дона Кристобаля Нава образуют резерв, который сможет броситься туда, где только будет в этом нужда. Но помните: прежде чем вы все не увидите на крыше Большого Дома знамени независимости Мексики, не идите в наступление! А, увидев знамя, бросайтесь вперед, — и победа будет за нами!
— Но вы, дон Хосе… каковы ваши намерения? — спросил дон Энкарнасион Ортис.
— Пусть это не беспокоит вас, мой друг, — уклончиво ответил старик. — Я буду на развалинах прежде всех вас.
— А Мос-хо-ке? — спросил индеец. — Разве моему отцу Седой Голове нечего приказать своему сыну?
— Вы останетесь со мной, вождь, — ответил дон Хосе, сердечно протягивая ему руку.
— Мос-хо-ке благодарит своего отца! — с радостной улыбкой ответил индеец.
— Я сохранил для вас и для себя, вождь, наиболее трудную и опасную задачу.
— Мой отец добр. Мос-хо-ке его благодарит, — повторил вождь.
— Теперь, сеньоры, — добавил дон Хосе, обращаясь к молодым людям, — за дело! Да поможет нам бог!
Три офицера немедленно поднялись, чтобы стать во главе назначенных им отрядов.
Дон Хосе Морено и вождь команчей остались одни.
Через несколько минут краснокожие и ранчерос под командой своих начальников покинули лужайку и галопом поскакали в прерию.
И только десять воинов-команчей в полном вооружении и военной одежде стояли неподвижно, подобно бронзовым статуям, ожидая повелений дона Хосе Морено и вождя Мос-хо-ке.
XXI. РАЗВЯЗКА
Когда лужайка опустела, дон Хосе Морено, оглянувшись вокруг, убедился, что все ранчерос уже далеко. Тогда он наклонился к уху вождя и сказал голосом слабым, как дуновение ветерка, несколько слов; потом поднялся, медленно направился к шатру и скрылся за серапе, заменявшим дверь.
Мос-хо-ке знаком подозвал одного из команчей, который тотчас же приблизился и почтительно остановился перед ним.
— Пусть мои воины оставят здесь, под охраной часового, своих лошадей! — приказал Мос-хо-ке. — Они им не понадобятся.
Индеец передал этот приказ своим товарищам; все быстро спешились и привязали лошадей к стволам деревьев. Один воин с ружьем в руке остался сторожить лошадей.
Из шатра вышел дон Хосе.
Глаза старика были влажны, лицо бледно. Он только что простился со своей дочерью. Донья Линда, не выдержав, выбежала вслед за ним из шатра и, зарыдав, бросилась опять в его объятия.
Дон Хосе Морено, поддавшись чувству отцовской любви, прижал дочь к груди; но через мгновение ласково отстранил ее и сказал задрожавшим от волнения голосом:
— Мужайтесь, дитя мое! Бог видит мои мысли! Молитесь обо мне, он услышит вашу молитву!
В этот момент воздух огласился ружейными выстрелами.
Битва между ранчерос и гамбусинос началась.
Дон Хосе быстро подошел к вождю команчей и тихо сказал ему:
— Вождь, наступил наконец час, когда я должен вам все сказать. Выслушайте меня: я удержал вас подле себя, потому что люблю вас, хочу доказать мое доверие и вознаградить вас за искреннюю преданность моей семье. Я посвящу вас в тайну, известную лишь мне одному.
Мос-хо-ке не сказал ни слова; на его лице, всегда спокойном, отразилось необычайное волнение; нервная дрожь потрясла его, две слезы медленно скатились по щекам.
— Во имя неба, что с вами, вождь? — вскричал дон Хосе Морено. Он был удивлен и даже испуган, увидев Мос-хо-ке, всегда спокойного и хладнокровного, в таком взволнованном состоянии.
— Мос-хо-ке видит… — ответил индеец задыхающимся голосом, преклонив колено и целуя руку старика, — Мос-хо-ке видит, что его отец Седая Голова — настоящий потомок сыновей Солнца! Слова, которые он произнес, для Мос-хо-ке — самая больная награда за его преданность! А теперь пусть отец мой выслушает одно признание.
— Говорите, вождь. Что вы хотели сказать?
— Тайну, которую отец мой считает никому не известной, знает еще один человек.
— Это правда? — побледнев, вскричал старик. — А вы знаете этого человека?
— Да, вождь его знает, отец мой! Этот человек — Мос-хо-ке!
— Вы! — с нескрываемой радостью вскричал дон Хосе.
— Эта тайна сохранена в вампуме25, и вожди племени владели ею поочередно. Но пусть мой отец успокоится: он найдет сокровище неприкосновенным. Команчи знают, что оно не принадлежит им, что оно только доверено им. Они бережно охраняли его.
— Вождь, вы мудрый человек и верный друг! Вот вам моя рука! Вы не только мой друг, вы мой брат! — А теперь пойдем, мы не можем терять ни одной минуты.
— Куда хочет направиться мой отец?
— К озеру дель Лагарто, в подземелье, которое так давно таит сокровище императоров инков.
— Мос-хо-ке идет вслед за отцом.
И они быстро удалились в сопровождении девяти воинов-команчей.
С равнины непрерывно доносилась ружейная пальба; время от времени к ней примешивались крики страдания и гнева.
— Вождь, — сказал дон Хосе, — я предоставляю вам честь быть нашим проводником.
Довольная улыбка промелькнула на строгом лице вождя; вместо ответа он стал во главе группы.
Оставив за собой лужайку, они пошли по индейскому способу, то есть гуськом, и, став спиной к саванне, повернули направо. Они углубились в часть леса, такую густую, что могли продвигаться, и то с большими трудностями, только при помощи топоров и ножей.
Внезапно перед ними возникла громадная расщелина — два километра в длину и триста метров в ширину; в глубине ее была видна гниющая зеленая вода, на поверхности которой, греясь на солнце, плавали безобразные кайманы, похожие на высохшие стволы деревьев.
Это и было озеро дель Лагарто, или Кайман.
Индейцы довольно долго шли по берегу озера вслед за вождем. Уверенность и быстрота, с какой подвигался вперед Мос-хо-ке, показывали, что эти пустынные края ему хорошо знакомы.
Все индейцы и даже дон Хосе Морено были вооружены длинными гибкими прутьями. Ими они обшаривали кусты вокруг себя и убивали злобно шипящих змей, поминутно выскакивающих из чащи, служившей им пристанищем.
Приблизительно через полчаса они дошли до пригорка, покрытого густой травой, с несколькими мощными деревьями.
— Вот и теокали26, — сказал дон Хосе.
— Да, — подтвердил вождь.
Мос-хо-ке наклонился и быстро нашел почти невидимую пружину, нажал ее — огромный камень бесшумно повернулся кругом и раскрыл вход в подземелье.
По знаку вождя индейцы без колебания вошли в зияющее отверстие; потом вождь привел в действие внутреннюю пружину, и камень стал на свое место.
Подземелье шло слегка отлого вглубь на громадное расстояние под землей; оно было настолько широко, что шесть человек могли шагать в ряд, и настолько высоко, что везде можно было стоять во весь рост; искусно расположенные отверстия давали возможность воздуху и свету проникать в подземелье.
