Уилбур Смит - Охота за слоновой костью. Когда пируют львы. Голубой горизонт. Стервятники
– Пусть люди позавтракают и сразу примутся за ремонт. Это затишье продлится недолго, – распорядился Мансур и отправился на поиски Верити. Она в одиночестве стояла у борта и смотрела на неясные очертания «Арктура», но сразу повернулась к молодому человеку.
– Ты пришла, – сказал он.
– Потому что ты позвал, – негромко ответила Верити и протянула руку. Он взял ее и удивился тому, какая у нее прохладная и гладкая кожа, какая узкая и изящная ладонь.
– Мне так много нужно тебе сказать.
– У нас для этого вся жизнь впереди, – ответила она, – но позволь мне полностью насладиться этим мгновением.
Они посмотрели в глаза друг другу.
– Ты прекрасна, – сказал он.
– Нет. Но мое сердце поет, когда я слышу, как ты говоришь это.
– Я тебя поцелую.
– Нельзя, – ответила она. – Не на глазах у всего экипажа. Твое поведение не одобрят.
– К счастью, и для этого у нас целая жизнь.
– Я буду наслаждаться каждой ее минутой.
Забрезжил рассвет, первые солнечные лучи пробились сквозь бреши в грозовых тучах и окрасили океан в цвета сверкающего аметиста. Солнце осветило все три корабля. Они лежали неподвижно, как игрушки в деревенском пруду. Море было зеркально гладким, его поверхность заставляли рябить только стаи летучих рыб и крупные серебристо-золотые тунцы, преследовавшие этих рыб.
Свисали разорванные и простреленные паруса. С каждого корабля доносились стук молотков и визг пил: плотники наскоро чинили, что можно. Парусные мастера разложили на палубе поврежденные паруса и склонились над ними; мелькали длинные иглы, зашивавшие разрывы. Все знали, что передышка будет недолгой; поднимется утренний ветер, и бой может возобновиться.
В подзорную трубу Мансур наблюдал, как экипаж «Арктура» гасит последние языки пламени, меняет сломанные реи и сгоревшие паруса.
– Твоя мать на борту «Арктура»? – спросил он Верити.
– Шесть недель назад отец отправил ее в безопасное место, в бомбейское консульство, – ответила Верити. Она не хотела говорить о Каролине и о тех обстоятельствах, в которых видела ее в последний раз. Чтобы сменить тему, она спросила: – Вы опять будете сражаться?
– Ты боишься? – спросил он.
Она повернулась к нему. Глаза у нее были зеленые, взгляд прямой.
– Это глупый вопрос.
– Прости меня, – сразу сказал Мансур. – Я не сомневаюсь в твоей храбрости: прошлой ночью ты ее доказала. Я хотел только узнать, что ты чувствуешь.
– За себя я не боюсь. Но на том корабле мой отец, а на этом ты.
– Я видел, как он ударил тебя.
– Он и раньше много раз бил меня, но он все равно мой отец. – Верити опустила глаза. – Но теперь гораздо важнее, что ты мой мужчина. Я боюсь за вас обоих. Но я не дрогну.
Он коснулся ее руки и заверил:
– Я сделаю все, что смогу, чтобы избежать возобновления боя. Я сделал бы это и раньше, но в опасности был мой отец. У меня не было выбора: я должен был прийти ему на помощь. Однако я сомневаюсь, чтобы сэр Гай дал нам с тобой уйти, не сделав все, что в его силах, чтобы помешать этому.
Он мрачно указал кивком на отдаленный «Арктур».
– Поднимается утренний ветер, – сказала Верити. – Сейчас станут ясны намерения моего отца.
Ветер кошачьими лапами царапнул глянцевую лазурную поверхность. Паруса «Арктура» наполнились, и корабль двинулся вперед. Все его реи были восстановлены, новые яркие паруса сменили сожженные и почерневшие. Ветер стих, «Арктур» пошел медленнее и снова остановился. Его грот-парус хлопнул и обвис. Порыв ветра подхватил два меньших судна, немного пронес и оставил.
Снова все три корабля погрузились в тишину и неподвижность. Все их паруса были поставлены, и матросы на мачтах готовы были подстраиваться под ветер, как только он снова поднимется.
На этот раз ветер подул с востока, сильный и устойчивый. Первым он подхватил и понес «Арктур». Как только корабль стронулся с места, рулевой изменил курс, и корабль направился прямо к двум меньшим судам. Его пушки были выставлены, и намерения совершенно очевидны.
– Боюсь, твой отец настроен на бой.
– Ты тоже! – обвиняюще сказала она.
– Ты неверно обо мне судишь. – Мансур покачал головой. – Я уже получил приз. У сэра Гая больше нет ничего такого, что мне было бы нужно.
– Тогда будем надеяться, что ветер доберется до нас раньше его. – И не успела Верити это сказать, как ветер коснулся ее щеки и бросил на глаза прядь длинных волос. Она опять убрала их под шелковую сетку. – А вот и он.
Ветер подхватил «Дух», и корабль накренился. Загремели блоки, паруса наполнились и надулись. Мансур и Верити почувствовали нетерпеливую дрожь палубы под ногами, и, несмотря на напряжение, Верити возбужденно рассмеялась.
– Уходим! – воскликнула она и на мгновение схватила Мансура за руку. Но потом увидела неодобрительное выражение лица Кумры и отступила. – Мне не понадобится дуэнья – их здесь целая сотня.
«Дух» полетел к «Мести», которая продолжала стоять неподвижно, но тут ветер добрался и до нее. Корабли поплыли, причем «Месть» шла на два кабельтовых впереди. Мансур оглянулся на корму в поисках преследователя.
– При таком ветре твоему отцу нас никогда не догнать, – взволнованно сказал он Верити. – Еще до наступления ночи мы уйдем от него за горизонт. – Он взял ее за руку и повел к трапу. – Теперь я могу оставить палубу Кумре, и мы поищем для тебя удобное место внизу.
– Да, здесь слишком много глаз, – ответила она и охотно пошла за ним.
У подножия лестницы он повернул девушку лицом к себе. Она была всего на несколько дюймов ниже, и густые сверкающие волосы делали эту разницу еще менее заметной.
– Здесь глаз нет, – сказал он.
– Боюсь, я была слишком доверчива. – Ее щеки раскраснелись, как лепестки роз. – Но вы ведь не воспользуетесь моей невинностью, о великий?
– Боюсь, вы переоцениваете мою рыцарственность, мисс Кортни. Я намерен сделать именно это.
– Наверно, мне не поможет, если я закричу?
– Очень боюсь, что не поможет.
Она качнулась к нему.
– Тогда не стану тратить силы, – прошептала она, – потому что позже они могут мне понадобиться.
– У тебя распухли губы. – Он осторожно прикоснулся к ним. – Я не сделал тебе больно?
– Мы, Кортни, выносливы, – сказала она.
Он поцеловал ее, но осторожно.
Но Верити крепче прижала его к себе и разлепила распухшие губы.
– Мне нисколько не больно, – сказала она, и Мансур поднял ее и отнес в свою каюту.
