Николай Поночевский - Искатель. 1977. Выпуск №6
— Так, значит, сын Ансельмо оказался в заключении под охраной своего же бывшего «слуги», — отметил Эрнандес. — Много бы я дал, чтобы посмотреть, какое у него при этом было выражение лица.
— Думаю, что визит к компаньеро Андресу Гарсиа должен быть для вас очень полезным. Если только он не сменил места жительства, найти его будет нетрудно.
Вскоре «шевроле» уже мчался по улице Линеа в сторону города, и слабый ветерок мягко бился в лобовое стекло.
КРУГ СУЖАЕТСЯ
— А вот и КЗР, — показал Эрнандес на дом с металлической пластинкой над входной дверью.
Автомобиль остановился, оба офицера вышли и постучали в дверь.
Долго ждать не пришлось: появилась худощавая женщина лет пятидесяти. Открыв дверь, она спросила:
— Что вам угодно?
Следователи представились, и женщина, пригладив рукой волосы, пригласила войти в дом:
— Проходите, компаньерос, проходите. В доме не очень прибрано, я как раз занимаюсь уборкой…
— Не беспокойтесь. Мы только хотели узнать один адресок. Не можете сказать, проживает ли еще в вашем районе один компаньеро по имени Андрес Гарсиа?
— Андрес? Разумеется, ведь он мой муж.
— Андрес Гарсиа — ваш муж?
— Да. Он председатель Комитета.
— Везет же нам, — повернулся Сарриа к Эрнандесу. — А когда он приходит с работы?
— Да дома он. Сегодня у него ночная смена, так сейчас полез на крышу, чтоб установить антенну. Мы телевизор сегодня купили, понимаете?… Сейчас его позову, ладно?
И, не ожидая ответа, решительно вышла на улицу и, запрокинув голову, закричала:
— Андре-е-ес… К тебе пришли!
Над невысокой стенкой, ограждавшей плоскую крышу двухэтажного дома, показалась седая голова:
— Кто?
— Компаньерос по важному делу.
— Сейчас спущусь, — объявила седая голова.
— Так давай поторапливайся, а то они в дом не хотят зайти, — усмехнулась женщина. — Ну вот, Андрес уже сходит.
— Вот и я, компаньерос, — провозгласил седовласый Андрее, входя в комнату и заранее протягивая руку для приветствия. — Извините за такой вид, но я устанавливал антенну. Чем могу быть полезен?
— Дело касается вашей прежней работы. Мы надеемся, что вы сообщите кое-какие данные, которых нам недостает.
— Моей прежней работы? Но я сменил столько работ…
— Мы имеем в виду работу в доме Молины.
— Ах, вот что. Это значит… между пятьдесят шестым и шестидесятым годами. — Мужчина заинтригованно по смотрел на Сарриа. — Но ведь они выехали из страны…
— Да, да. Мы это знаем. И интересуемся как раз тем периодом, когда они выезжали.
Андрее плюхнулся в кресло, стоявшее напротив Сарриа, развел руками.
— Что ж, начинайте. Если я что знаю, то…
— Прежде всего: были ли у вас ключи от дома? Скажем… от главного входа и от ограды?
— В доме имелась связка ключей, которая была в моем распоряжении, так как я считался своего рода старшим служащим. Я ею пользовался, но всегда обязан был оставлять ключи в доме.
— А как вы с ними поступили, когда вас уволили?
— Как поступил? Да никак, там они и остались.
— И тогда, значит, их передали в распоряжение какого-то другого служащего?
— Я, собственно, этого не знаю, однако сомневаюсь. Они тогда уже почти никому не доверяли. Вероятно, сами взяли все дела в свои руки.
Следующий вопрос задал Эрнандес:
— Сколько всего связок ключей было в доме?
— Если не ошибаюсь, три. Ансельмо пользовался той, где были все ключи; его сын Рейнальдо — другой связкой, в которой были ключи от ограды, от главного входа и от его комнаты. Третья же связка — как раз та, о которой я вам только что рассказывал, — была для нужд прислуги. Когда семейство Молины уезжало на отдых, нам требовались все ключи.
Эрнандес и Сарриа переглянулись, лейтенант записал в блокнот:
«Три связки. Сдали две. Где третья?» Это уже кое-что значило.
Эрнандес подался вперед и, пристально глядя в безмятежные глаза председателя Комитета, спросил:
— Если бы они кому-то оставили одну связку ключей, кто, по вашему мнению, мог бы быть этим человеком?
Андрес как будто не сразу уловил смысл вопроса. Раскачиваясь в кресле-качалке, он невидящим взором глядел на Эрнандеса. Несколько мгновений спустя он уперся руками в подлокотники кресла и, наклонившись вперед, ответил:
— Понятия не имею. Особняк ведь переходил в руки народной власти, для чего же было кому-то оставлять ключи? Какую выгоду можно было от этого иметь?
— Этого мы не знаем, — озабоченно признал младший лейтенант, — но зато точно знаем, что ими уже воспользовались.
— Что? Но для чего?
— Ничего серьезного, — поспешил ответить Сарриа. — Просто кто-то захотел напугать сотрудников учреждения, которое расположено сейчас в этом доме; он открыл ограду и ударил собаку.
Лейтенант был обеспокоен тем, чтобы на Андреса не повлияло известие об убийстве, чтобы его показания были свободны от предубеждений.
— Так или иначе, я затрудняюсь ответить на ваш вопрос. Не могу себе представить никого из бывших служащих в такой роли — чтобы открыл ограду и ударил собаку. Очень жаль.
— Ладно, не сокрушайтесь, — успокоил его Сарриа. — У нас к вам есть еще ряд вопросов. Верно ли, что вы караулили Рейнальдо Молину, когда тот пожаловал с интервентами на Хирон?
— Как вам сказать, лично его — нет. Я вместе с еще одним компаньеро нес охрану группы наемников, в числе которых был и Рейнальдо.
— А его посещал кто-нибудь из бывших служащих?
— Никого не было. Единственно, кто его посещал, это сеньора… как же ее?… Кон… Кончит, кажется, и ее сыновья…
— Консуэло?
— Да, Консуэло.
Лейтенант вырвал листок из своей записной книжки и, что-то на нем набросав, вручил Эрнандесу:
— Ступай позвони. — Повернувшись к Андресу, спросил: — Где тут поблизости телефон?
— В этом же квартале, только спуститься по улице Сан-Мигель.
— Отлично, — Сарриа посмотрел на Эрнандеса, читавшего записку:
«Предупреди Сабади — пускай оставит в особняке эксперта, а сам соберет всю возможную информацию о Консуэло Родригес де Молина и ее сыновьях Альберто и Хосе-Рамоне. Включая и телефонный звонок врача! Введи его в курс того, что о них знаем мы».
Оставшись наедине с Андресом, Сарриа спросил:
— Не можете ли вы рассказать мне, как вели себя Консуэло с сыновьями во время этих визитов? Были ли между ними отношения, основанные только на родственной связи, или наблюдалась настоящая привязанность?
— Я, признаться, не присматривался к этому. После того как у меня с ним произошел неприятный инцидент, я ограничивался только тем, что охранял его, как и остальных. И даже избегал по возможности встречаться с ним взглядом. Второй охранник — так тот…
