Уилбур Смит - Взгляд тигра
Кое-как избавившись от обуви и пиджака, я просунул руки в проймы спасательного жилета. «Мандрагора» уже отошла на целую милю, как вдруг стала разворачиваться. С капитанского мостика ударил длинный белый луч прожектора и заплясал на волнах, прощупывая чёрную поверхность. Не теряя времени, я отыскал глазами буй у Инглиш-Граунд и маяк на Флэтгольме, повернулся и поплыл с поправкой на отлив и меняющееся направление течения.
«Мандрагора» замедлила ход и поползла в мою сторону. Луч прожектора, неуклонно приближаясь, шарил по воде.
Я плыл по течению длинными боковыми гребками под поверхностью, стараясь не вспенивать воду и еле сдерживаясь от перехода на сажёнки при виде пылающей огнями яхты. «Мандрагора» поравнялась со мной, но луч прожектора скользил по воде с противоположного борта.
Течением меня отнесло в сторону от её курса ярдов на сто пятьдесят. На мостике толпились люди. В ярком освещении голубой шёлковый халат Мэнни Резника переливался, как крылья бабочки. До меня доносился его сердитый голос, но слов было не разобрать.
Ещё немного, и длинный луч уткнулся бы в меня холодным неумолимым пальцем прокурора. Он рыскал по воде в строгой последовательности: завершив траекторию, возвращался в исходную точку и продолжал поиск. В то мгновение, когда должно было случиться неизбежное, меня прикрыла случайно поднявшаяся волна – луч скользнул по гребню и отклонился в сторону.
С яхты меня не заметили и ушли дальше. Я лежал на воде, стиснутый спасательным жилетом, смотрел, как они удаляются, и меня мутило – и от облегчения, и от пережитого. Главное, я был свободен и беспокоился лишь о том, чтобы не окоченеть до смерти.
Я снова поплыл. Огни «Мандрагоры» становились меньше и меньше, пока не затерялись на фоне сверкающего ночным освещением берегового склона.
Мои часы остались на яхте – я не знал, сколько времени прошло, прежде чем руки и ноги потеряли чувствительность. Попытался плыть дальше, но конечности не слушались. Пришло непередаваемое ощущение лёгкости и свободы. Береговые огни померкли; казалось, меня окутали тёплые, пушистые, белые облака. «Если это конец, смерть не так ужасна, как принято считать», – подумал я и засмеялся, беспомощно покачиваясь на волнах в спасательном жилете.
Зрение куда-то подевалось, но потом я сообразил, что ослеплял предрассветный морской туман. Рассвет постепенно брал своё, и видно было футов на двадцать сквозь белую пелену.
Последней пришла в голову мысль о том, что она, вероятно, последняя, и рассмешила ещё больше. Я провалился в темноту.
Разбудили меня голоса: густой, цветистый уэльский говор – в тумане, совсем рядом. Я позвал на помощь и не поверил своим ушам – из горла вырывалось что-то вроде хриплых криков чайки.
В серой мгле проступили смутные очертания плывущей по течению допотопной, неуклюжей рыбацкой лодки. Двое мужчин, свесившись за борт, ставили раколовки. Услышав странные звуки, один поднял голову. Я разглядел бледно-голубые глаза, красное, обветренное, в глубоких морщинах лицо, кепку на голове и старую вересковую трубку в жёлтых, обломанных зубах.
– Доброе утро, – прокаркал я.
– Матерь Божья! – ахнул он, не выпуская трубки изо рта.
В крохотной рулевой рубке, закутанный в старое грязное одеяло, я прихлёбывал дымящийся несладкий чай из щербатой эмалированной кружки и трясся так, что она чуть не выпадала из рук.
Тело посинело, восстанавливающееся кровообращение вызывало мучительную боль. Мои неразговорчивые спасители вопросов не задавали – потомки пиратов и контрабандистов от рождения уважали чужие секреты и не лезли не в свои дела.
Ко второй половине дня они управились с ловушками и собрались домой. Я наконец отогрелся. Одежда просохла над плитой в маленьком камбузе, живот был набит сандвичами из ржаного хлеба с копчёной макрелью. В порту я хотел измятыми пятёрками отблагодарить за помощь, но старший из рыбаков посмотрел на меня холодными голубыми глазами.
– За спасённую в море жизнь мне всякий раз воздаётся полной мерой. Оставьте деньги себе, мистер.
Возвращение в Лондон обернулось кошмаром из пригородных автобусов и ночных поездов. На следующее утро, спотыкаясь, я вышел из здания Паддингтонского вокзала. Пара важно прогуливавшихся полицейских остановилась, изучая мою физиономию, – выглядел я как беглый каторжник.
Взглядом, утомлённым мирской суетой, таксист окинул двухдневную щетину, распухшую губу и синяк под глазом.
– Что, друг, муж вернулся раньше, чем обещал? – хмыкнул он.
Шерри Норт открыла дверь и уставилась на меня испуганными синими глазами.
– Господи, Гарри, что случилось? Ну и вид!
– Спасибо на добром слове, – сказал я. – Умеете вы человека ободрить.
Она втащила меня в прихожую.
– Я с ума схожу! Два дня ни слуху ни духу! В полицию, больницы – куда только не звонила.
Присутствие в квартире её дяди действовало на нервы. Отказавшись принять душ и переодеться, я забрал Шерри с собой в «Герб Виндзоров», где побрился и принял ванну. Дверь оставалась открытой, чтобы мы могли разговаривать. Кроме того, хоть Шерри из комнаты меня не видела, подумалось, что интимная обстановка пойдёт на пользу нашим отношениям.
Во всех подробностях я рассказал, как был похищен гориллами Мэнни Резника, не преуменьшая из ложной скромности собственного геройства. Она слушала, замирая – предположительно – от восхищения.
С полотенцем вокруг пояса, я вышел из ванной, уселся на кровать и досказал историю до конца, пока Шерри врачевала мои порезы и ссадины.
– Нужно обязательно обратиться в полицию, Гарри. Вас пытались убить.
– Дорогая, не напоминайте о полиции, я сразу начинаю нервничать. Лучше закажите завтрак – не помню, когда последний раз ел.
Поглощая доставленные из кухни гостиницы поджаренный с помидорами бекон, яичницу, тосты и чай, я пытался привести наши планы в соответствие с последним поворотом событий.
– Кстати, вы тоже попали в чёрный список. Одним барбекю из пальцев дело бы не обошлось. Мэнни Резник убеждён, что его люди вас прикончили… – Она изменилась в лице. – Очевидно, избавляются от всех, кто хоть что-то знает об «Утренней заре».
В полной тишине я продолжал расправляться с яичницей и беконом.
– По крайней мере теперь мы ориентируемся в сроках. Зафрахтованная Мэнни яхта – «Мандрагора» – с виду мощная и быстроходная, но всё равно ему потребуется от трёх до четырёх недель, чтобы попасть на острова. Значит, время у нас есть.
Она налила чай и добавила молока, как я люблю.
– Спасибо, Шерри, вы – ангел милосердия. – Она показала мне язык. – Что ищем – неизвестно, но наверняка нечто особенное. На «Мандрагоре» и королевской семье плавать не стыдно. За фрахт Мэнни выложил тысяч сто. Знать бы, что в тех пяти ящиках! Пробовал из Мэнни вытянуть – он только посмеялся. Дескать, если бы я не знал, то не дёргался бы так.
