Дмитрий Корбов - Чекисты рассказывают. Книга 6-я
Показали фотографию и Текле Семенюк. Женщина безошибочно указала на Сыголенко, на этот раз она твердо утверждала, что видела в Берлине именно его, а не просто похожего человека. Лейтенант Георгий Федорович Петренко, которому поручили во всем этом разобраться, вспомнил, что фамилия Сыголенко как будто бы упоминается в документах, связанных с изменнической деятельностью атамана так называемой УПА «Полесская сечь» Тараса Боровца по кличке «Бульба». Точно! На некоторых документах — протоколах совещаний, в приказах Петренко нашел фамилию сотника Кирилла Сыголенко, занимавшего одно время должность адъютанта атамана и редактора газетенки «Гайдамака». Нашлась и отдельная фотография Сыголенко. На ней, без сомнения, был изображен тот самый человек, который под этими же именем и фамилией был позднее комендантом полиции в Дубровицах. Вся разница, что Сыголенко был изображен на ней не в мазепинке, а в смушковой шапке с трезубом на ленточке, какие носили в «Полесской сечи». Текля Семенюк опознала берлинского незнакомца и на этой фотографии.
Оба снимка направили в Берлин. Через некоторое время из ГДР пришел ответ. Сотрудники народной милиции опознали человека, изображенного на обеих фотографиях. Это — проживающий в Западном Берлине спекулянт Карл Ковальский. В те годы темные личности зарабатывали большие деньги на контрабандном вывозе продовольствия из столицы ГДР в западные секторы города, где оно стоило гораздо дороже.
При явном попустительстве западных оккупационных властей активно занимался этим неблаговидным промыслом и Ковальский. Он специализировался на спекуляции кофе — разница в ценах на этот, столь любимый немцами напиток была особенно велика. Ковальского неоднократно задерживали власти ГДР за нарушение законов республики, несколько раз штрафовали, а однажды даже осудили на два года. После освобождения, однако, занятия своего он не оставил, но стал гораздо осторожнее и больше не попадался, хотя по-прежнему регулярно наведывался в столицу ГДР. Видимо, теперь он только руководил какими-то спекулятивными махинациями, а непосредственно контрабандным вывозом кофе из ГДР занимались его наемные агенты.
Между тем чекисты в Ровно шли по следам Кирилла Сыголенко. Они выяснили, что в 1943 году полицейский участок в Дубровицах подвергся нападению партизан и был разгромлен. Но Сыголенко удалось спастись бегством. Позже его видели в Сарнах — там он служил оккупантам, но уже не в полиции, а в СД. Для изменника это было изрядным повышением. На этом след обрывался.
При очередном визите в Берлин Карл Ковальский был задержан и по обвинению в том, что он является военным преступником, в соответствии с существующими международными соглашениями передан советским властям, поскольку преступления свои совершил на территории СССР. Его препроводили в Ровно. Вести следствие по делу Карла Ковальского (задержанный настаивал, что это его настоящее имя) было поручено следователю майору Николаю Михайловичу Дюкареву.
Просматривая список вещей, изъятых у арестованного и препровожденных вместе с ним, Дюкарев обратил внимание на одну строчку: «Портфель, кожаный, желтого цвета». Невольно улыбнулся — этот портфель упоминался во всех показаниях Текли Семенюк.
В конце мая 1951 года майор впервые встретился в своем кабинете с Ковальским. Перед ним на табурете сидел маленького роста человек лет сорока пяти, большелобый, лысый, с глубоко посаженными серыми глазами под густыми дугообразными бровями, большим мясистым носом и скошенным подбородком. Держался он напряженно, но собой вполне владел.
О себе заявил — Карл Николаевич Ковальский, родился на Львовщине, образование получил в Вене и Кельне. Работал агентом по сбыту мануфактуры в фирме «Шлехтер». Учился на юридическом факультете университета в Кельне, откуда был исключен после прихода Гитлера к власти. В 1936 году переехал в Польшу, до 1939 года работал продавцом в магазине. В сентябре 1942 года был арестован в Варшаве немцами и отправлен в Германию, где до самого конца войны содержался в различных концлагерях, в том числе в лагере смерти Дахау. После освобождения обосновался в Западном Берлине, где получил пособие, как лицо еврейской национальности, пострадавшее от фашизма!
Последнее обстоятельство не могло не смутить следователя. В самом деле, дикой могла показаться сама мысль, что мелкий еврейский торговец, пускай и осужденный за спекуляцию, мог быть начальником полиции у гитлеровцев и сотником украинского буржуазного националиста атамана «Бульбы»! Быть может, Текля Семенюк все же ошиблась? Вот и документ у Ковальского убедительный — членский билет западноберлинской еврейской общины... Впору извиняться перед арестованным и отправлять обратно.
Но следователь этого не сделал — неоднократно повторенная экспертиза трех фотографий неопровержимо свидетельствовала: комендант полиции в Дубровицах Сыголенко, сотник УПА «Полесская сечь» с той же фамилией и спекулянт из Западного Берлина Карл Ковальский — одно и то же лицо!
Между тем, пока следователь Дюкарев методично и настойчиво работал с подследственным, в который раз повторяя одни и те же вроде бы вопросы и аккуратно записывая одинаковые вроде бы ответы (на самом деле, в ответах накапливались расхождения), лейтенант Петренко активно занимался розыском лиц, которые могли иметь дело с Сыголенко как с комендантом полиции.
Тут надо отметить одно существенное обстоятельство. Работник органов госбезопасности или милиции, ведущий розыск, в отличие от следователя не осуществляет процессуальной функции. Он может с достоверностью выяснить тысячу фактов, установить все, самые мелкие обстоятельства совершения преступления, но они не будут иметь доказательной силы. Суд даже не примет их к рассмотрению. Законную силу приобретают только те вещественные доказательства и свидетельства очевидцев, которые скрупулезно зафиксированы в точном соответствии с уголовно-процессуальным кодексом той или иной союзной республики, в данном случае УССР. Как это всегда бывает, далеко не каждый факт, обнаруженный усилиями Петренко и других, помогавших ему чекистов, мог быть использован следователем.
Страшная, опустошительная война пронеслась над этими местами. Тысячи людей погибли. Сгорели, исчезли и многие документы. Но все же нашлись и живые свидетели, отыскались и некоторые уцелевшие бумаги. Установлены и бывшие дубровицкие полицейские, отбывавшие теперь заслуженное наказание в местах заключения, и бывшие бульбаши, помнившие сотника Сыголенко.
Местные жители показали, что неоднократно видели Сыголенко, когда осенью 1941 года он разъезжал вместе с атаманом «Бульбой» по окрестным селам, выступал на насильственно собираемых митингах, уговаривал — посулами и угрозами — молодых парней вступать в «Украинскую повстанческую армию» (УПА) «Полесская сечь», чтобы вместе с немецкими войсками воевать до победного конца с большевиками.
