Николай Коротеев - Искатель. 1977. Выпуск №5
Легкий изгиб улыбки приоткрыл клюв Уисса.
Соис очень не любил возражать кому бы то ни было — он со всеми соглашался. Добряк и миротворец, он всегда делил свои четыре глота поровну между враждующими сторонами — два одной, два другой. Как поступит он сейчас?
— Я согласен — контакт с зумами неизбежен и необходим.
Несмотря на все, что разделяет нас, мы накрепко связаны прежде всего интересами Равновесия, на нарушение которого справедливо жаловались Асоу и Осаус. Мы живем на одной планете, и разделить ее на две половинки невозможно. Но вместе с тем я должен обратить внимание на опасности контакта, и в этом я абсолютно согласен с Осаусом. Уисс очень хорошо показал нам МЫСЛЬ, из которой я понял, что огонь — смертельный враг дэлонов — для зумов оказался другом и спасителем, Гибель наших соплеменников при перегоне Горящей Рыбы — это, если хотите, символическое предупреждение против излишней доверчивости к зумам. Я согласен с Уиссом — это могла быть ошибка. Но я не могу не согласиться и с Асоу — на суше не может быть полноценного разума, а поэтому возможность таких трагических ошибок в будущем совсем не исключена. Поэтому я — за ограниченный контакт, контакт по необходимости, а не по желанию. Только Благоразумие — и да продлится Четвертый Круг!
И, верный себе, Соис зажег два зеленых и два красных знака. Пять — пять.
Уисс едва выдержал ритуальную паузу раздумья.
— Я, Уисс, говорю от имени Поиска. Я сказал Вечному Совету все, что знал, и показал все, что видел. Я выслушал всех, чьи глоты против меня, и тех, чьи глоты за меня, и остался верен тому, с чем пришел. Я отдаю свое право делу своей убежденности.
И зажег торжествующе пять зеленых знаков — теперь, с его голосом, за контакт было десять глотов, против — только пять.
Он уже видел снова железный белый кор с красным значком «Д-Е-Л-Ь-Ф-И-Н», слышал ворчание Пана и смех Нины — все, что стало за два года не только знакомым, но и по-своему родным, когда заговорил Сасоис:
— Я, Сасоис, говорю от имени Будущего… Уисс, белозвездный, пойми меня правильно. Я был «за», когда ты уходил к зумам, и если бы сегодня надо было бы решать это снова, я снова отдал бы тебе свои шесть глотов. Ты сделал много, очень много. Благодаря тебе мы теперь знаем не только то, как они живут, но, и то, чем они живут. МЫСЛЬ, переданная тобой, позволила заглянуть в их души, мысли и мечты. Спасибо тебе.
Нарушая этикет, Сасоис коснулся корявым ластом Уисса, но тому почему-то стало холодно от этой грубоватой ласки.
— Я верю, что зумы разумны, что их цивилизация достаточно сложна и высока, верю в их доброе начало и в то, что случившаяся трагедия — нелепая ошибка. Я хочу надеяться на будущую дружбу. Я знаю, что ты нарушил Запрет и показал зумке танец звезд в Храме Соединения. Я не осуждаю тебя, ибо, нарушив слово Запрета, ты выполнил свое дело, завещавшее Поиск. Бросать семена — твое право и обязанность, возможно, теплые течения разбудят их, и зерна прорастут корнями понимания. Но контакт — это процесс долгий и сложный. Если даже он удался между одним зумом и одним дэлоном — это еще не значит, что обе цивилизации одинаково готовы к контакту. Ты правильно сказал: зумы пока еще дети! Так подождем, пока они подрастут. Потому что даже если мы очень захотим подружиться с зумами, ничего, кроме недоразумений, у нас не получится. Требуется такое же горячее желание дружбы и от зумов. И не только желание, но и способность понять и оценить друга. Дорогу надо прорубать с двух сторон, чтобы не оказаться в чужом мире незваными гостями.
Он помолчал.
— Подождем. Пока еще рано. Пока еще зумы слишком опасны — даже для самих себя, не только для нас. Они еще не понимают Равновесия Мира, ибо нет равновесия в их собственных душах. Мы должны уйти от железных тюрем и увести братьев. Это ускорит ход часов. И если зумы выдержат экзамен — наши пути сольются. Когда придет время. А сейчас… пусть продлится Круг Благоразумия…
12. ДВОЕ СКВОЗЬ ВСЕ
Юрка определенно не знал, куда себя девать. Почему всегда так бывает — сначала все хорошо и хорошо, а потом вдруг плохо и плохо?
Сейчас было плохо. Месяц удивительной, сказочной жизни кончился внезапно, и непонятно, что делать дальше.
Сначала исчез Свистун.
А как хорошо им было втроем! Каждое утро, чуть свет, они с Джеймсом спешили на свой берег, к своей заветной бухточке, и наперебой насвистывали пароль. Свистун появлялся всегда одинаково: он подбирался под водой к самому берегу и вдруг взмывал в воздух, отчаянно скрипя и фыркая. И, как ни старались мальчишки угадать его появление, он всегда ухитрялся выскочить неожиданно. Невольный испуг ребят приводил его в восторг, он долго не мог успокоиться, кругами носясь по бухте.
А потом они забирались далеко в море, играли, ловили рыбу, причем Свистун вытягивал из глубины таких огромных рыбин, что даже местные рыбаки прониклись к ребятам великим уважением, Рассказам о дельфине они, конечно, не верили, да мальчишки не очень-то и настаивали: в конце концов, если взрослым больше нравятся выдумки о невероятном везении — пусть себе тешатся.
Потом они палили костры на берегу, и жарили рыбу, и варили уху, и не было ничего на свете вкуснее! Правда, Свистун не очень жаловал огонь. Он предпочитал держаться подальше и хрюкал весьма неодобрительно, когда ему предлагали жареное или вареное. Однако ребята не обижались на своего морского приятеля — каждому свое.
Но самое интересное начиналось, когда все трое отдыхали, отяжелев от еды, — Юрка с Джеймсом в моторке, Свистун — снаружи, положив круглолобую голову на борт. Они рассказывали друг другу замечательные истории о море и суше, о людях и дельфинах, о себе и своих товарищах. Ребятам было многое непонятно в рассказах дельфина, дельфин плохо понимал ребят, но все-таки им было хорошо вместе, а это уже половина понимания.
В тот день все шло, как обычно. Они вернулись с хорошим уловом, Джеймс начал разжигать костер, а Юрка — чистить рыбу. Свистун крутился в бухточке и недовольно фыркал.
Вдруг он замер.
— Мама…
Юрка от неожиданности чуть не порезал палец, а Джеймс выронил в тлеющую кучу высохших водорослей целый пиропакет. Пламя ухнуло вверх огненным деревом, Свистун шарахнулся от бухты, да и сами ребята испугались не меньше.
А за волноломом, метрах в ста мористее, разыгралась «семейная драма». Мать Свистуна, большая светло-серая дельфинка, взволнованно трещала, стараясь увести сына в море. Сын пытался что-то доказать, выводя еще более оглушительные рулады, и порывался вернуться. Наконец рассерженная мамаша ухватила сына за ласт крепкими зубами и бесцеремонно потащила за собой. Свистун обиженно взвизгнул, но покорился.
