Владимир Буров - Тэтэ
— Сделайте.
— Что вы такой грустный? Может быть, вам еще что-нибудь хочется? Может быть, вы так печальны, потому что давно не занимались сексом? Я могу…
— Тебе сколько лет?
— Восемнадцать.
— Так много?
— Да, сейчас очень долго учатся. Не бойся, уже пробовала. Много раз.
— Много раз, — повторил Вова, как эхо. — Нет, спасибо, пока не надо.
— А че ты боишься?
— Боюсь, как бы это дело не вычли из моего гонорара.
— У тебя хороший гонорар. Двести баксов в час.
— Двести в час?
— А ты думал, я не знаю? Я с тебя возьму сто. За целый час, если выдержишь. Сто баксов ведь для тебя не деньги.
Так, думал Вова, двести долларов в час, значит, платит полковник. Хорошо бы потянуть время. А как его потянешь? Тут могут запросто грохнуть в любую минуту. К черту. Где этот гад. Семен? Неужели так с этими бабами завязался, что забыл о деле. С него станется. Еще действительно забудет. Он же больной на всю голову.
У Итальянца было пять дней. Но это крайний срок, после которого заказ уже считается невыполненным. Три дня. Это обычная норма. Быстрее трудно заказ выполнить, а дольше можно просто не успеть выполнить: самого киллера грохнут. Ведь о нем становится известно слишком многим людям.
Он понаблюдал за домом Горюнова и придумал план. Можно было обойтись без снайперской винтовки. Конечно, лучше всего бы грохнуть полковника в темноте подъезда. Так лучше. Меньше психических травм. Ведь когда-то полковник его отпустил, А мог бы посадить в тюрьму. И за изнасилование дочери, и за воровство. Он поймал Итальянца на месте преступления.
Итальянец тогда скупал солдатскую тушенку у прапоров и толкал разным гражданам. Однажды Итальянец нашел на территории Военного Города целый склад просроченной тушенки. Один пьяный прапор показал ему. Раньше этот прапорщик служил в Афгане, и так привык пить, что пил, пока не падал замертво. Он показал Итальянцу этот склад. Потом они выпили. Итальянец пошел еще раз осматривать склад, а Саша засадил еще два стакана и заснул прямо у пенька.
Итальянец задрал голову вверх и почесал затылок.
— Сколько же тут? Море! Море тушенки. И свинина в маленьких и больших банках, и говядина в маленьких и больших банках.
Можно ведь все это продать. Не можно, а нужно! Хорошая тушенка. Они сами только что закусывали такой банкой. Даже не банкой, а банками. Они вдвоем съели три банки тушенки. Вкусная. Черт возьми. Даже вкуснее, чем не просроченная. Наверное, дошла.
Итальянец украл у Саши-Афганца ключи от склада. Запер помещение, предварительно вытащив на воздух пьяного Сашу. Он вывез весь склад на двух фурах. Как? Через Запретную Зону. Осталось так, совсем немного, килограммов пятьсот, шестьсот. Можно вывезти на простой легковушке. У Итальянца была тогда Тринадцатая. Он прокатил прямо через Первый Пост. Уже хотел повернуть в Запретную Зону, как увидел прекрасную девушку.
— Подвезти, что ли? — Он остановился и приоткрыл дверцу.
Она молча села. Как обычно на Запретке он отдал пару пузырей и они покатили дальше. Проехали солдатские казармы. Потом свернули направо вниз. Там был склад с тушенкой. Там они напились и Итальянец транул девушку Иру на грязном матрасе. На нем здесь иногда раньше спал прапор Саша из Афгана.
— Послушай, — сказала девушка, — женись на мне. Я в тебя влюблена. Я, между прочим, дочь комдива.
— Какого комдива? — не понял Итальянец.
— Ну мой папа командует этой лавочкой, — она сделала рукой круг.
Ира Горюнова, понял Итальянец. Во попал. У нее папаша — слово на букву е с й на конце. — Убить может, если узнает, что он — слово на е с приставкой: вы — его пятнадцатилетнюю дочку. Хотя она и была не целка. Девушка, но не целка. Кто-то ее уже отоварил. Одноклассники, наверное. Им на разных там детских днях рождения не терпится свой — слово на х — куда-нибудь сунуть.
— Значит, тебя звать Ира? — спросил Итальянец.
— Да. А ты, что, меня знаешь?
— Нет, но много слышал.
— А что ты слышал?
— Есть, говорят, у комдива дочка. Настоящая Принцесса.
— Принцесса? Так и говорят.
Он хотел добавить, что говорят — слово на е — эта Принцесса, как кошка. Но промолчал. Может, это и не про нее говорят. Да и вообще, неудобно такие вещи говорить в глаза.
В это время в дивизию приехали три вредных полковника. Проверяющие. Виктор Алексеевич им и то, и то. И пожрать рыбки с икоркой, и выпить греческого коньяку. Слово на х с приставкой: по. — Уж и отсосали им раза по три. Нет, опять за своё:
— Слово на х с окончанием: и — вы тут делаете, полковник?
— Ну, то есть как, работаю.
— Да ни — слово на х — ты не работаешь.
— А что же я, по-вашему, делаю? — обиделся немного Виктор Алексеевич.
— Дрочишь, — сказал один по имени Альберт.
— Дрочишь, дрочишь, — строго сказал второй.
— Ну не знаю, — сказал комдив. — Самому мне, что ли, у вас отсосать. — Они как раз проезжали мимо большого старого здания из побеленных досок.
Уже почти стемнело, а им все чего-то надо, подумал полковник. Надо показать, что они проверяющие из Москвы. Пидоры. Где они только такие фуражки нашли. Как у эсэсовцев. С очень высокими тульями.
— Да это ерунда, — ответил Виктор Алексеевич.
— Ну что, что это? — настаивал один из полковников.
— Это склад просроченной тушенки.
— Просроченной? Ты что, командир, рехнулся, что ли?!
— Откуда у тебя просроченная тушенка?
— Давай, поворачивай к складу.
Они галдели, как будто сроду не слышали про просроченную тушенку.
— Тушенку привезли из Афгана.
— Да ты что — слово на х с приставкой: о — комдив, — сказал Альберт, — надо было там ее оставить. Раздать местным жителям.
— Так вы же из Москвы и запретили. Сказали, что нет никаких местных жителей. Все — слово б — враги. Ну и привезли ее сюда. Теперь она немного просрочилась.
— Ни — слово на х — вы тут не делаете, Давай к складу.
— А что там делать?
— А что там другие делают? Вот, я вижу, свет через щель пробивается.
— Тушенку, наверно, просроченную кто-то жрет, — сказал другой проверяющий. Ну, комдив, что вы только тут делаете.
Виктор Алексеевич уже хотел выругаться как-нибудь, но машина остановились. Они подъехали.
Вот пидоры, подумал комдив, но вслух сказал:
— Не лень вам осматривать заброшенные сараи? Я бы на вашем месте сейчас в бассейне плавал сейчас с девочками, а…
— Хватит болтать, открывай, — сказал Альберт.
— В бассейне еще поплаваем, — сказал другой.
— Еще успеешь — слово на х — пососать, — совершенно спокойно добавил третий.
