Карл Фалькенгорст - Танганайский лев
Его мучили не столько страшная головная боль и палящая жажда, сколько смутно пробуждавшееся в нем по временам сознание своей полной беспомощности. Что делается теперь там, в Отраде охотника, что делает Сузи? Эти вопросы с быстротой молнии проносились в его мозгу.
Затем настали дни, когда Симба совершенно терял сознание и только постепенно стал узнавать впоследствии окружающие его предметы и обстановку. Он протянул и пожал руку своему верному Лео, ни на минуту не отходившему от постели за все время тяжкой болезни, и улыбнулся озабоченным и огорченным его болезнью друзьям, Мудиме и Инкази.
И вот теперь сидел выздоравливающий Симба на том самом месте, где несколько месяцев тому назад сидел Инкази, когда начинал поправляться после своей тяжелой раны. Спустя некоторое время он покинул тэмбе Мудимы слабый, больной и совершенно разбитый страшной мучительной болезнью. У него оставалась всего одна надежда, надежда на то, что в горах Вавенди, вдали от берегов прекрасной Танганайки, в его любимой Отраде охотника силы его скорей вернутся.
Прежде он без труда совершал в один день путешествие от тэмбе Мудимы к своему жилищу, но теперь на это потребовалось более двух дней. С высоты последнего пригорка, с которого ему следовало еще спуститься, чтобы достичь полянки, за которой на небольшом холме раскинулось его селение и дом, Симба увидел свое жилище, выглядевшее так заманчиво и приветливо. Сузи оберегал и охранял все, заботясь даже о маленьких львах, которых он предусмотрительно посадил на цепь. Легкая струйка дыма взвивалась вверх к прозрачному небу, подымаясь от его бревенчатого дома. Очевидно, там ожидали возвращения господина и готовили ужин. Радостным взглядом окинул Симба всю эту местность. Что это был за чудный уголок, точно нарочно созданный для санатория!
— Посмотри, Лео! — воскликнул он. — Наша Отрада охотника еще прекраснее, чем было Сансуси! Теперь уж мы не скоро расстанемся с ней. Я чувствую, что здесь оживу опять. Привет тебе, мой милый, милый дом!
Но что это такое? Что катится и вздымается там, над замком Отрады охотника? Это облако дыма, в котором выделяются там и сям длинные огненные языки пламени: загорелась сухая сорная трава. С ужасом смотрели на это зрелище Симба и Лео: в несколько минут вся живая изгородь из колючего терновника была охвачена ярким пламенем. Сбежались люди, пытаясь спасти, что можно, но напрасно: вот запылало большое сухое дерево, простиравшее свои ветви над крышей дома. Пламя, пробежав по ним, лизнуло главное здание Отрады охотника, и оно вспыхнуло, как свеча, зажженная спичкой. Никто не стал спасать его, да и нельзя было этого сделать: все бежали от пылавшего уже здания, бежали как можно дальше: ведь там, в этом доме, хранились запасы пороха. Между тем ветер, разнося горящие обломки здания, забрасывал их на крыши соседних хижин. Огонь быстро переходил с крыши на крышу, и вскоре весь маленький поселок был охвачен пламенем.
Спасенья не было! Отрада охотника пела свою похоронную песнь: под треск и свист тысяч начиненных патронов, под звуки лопающихся и разряжающихся капсюлей и пистонов и свист разлетающихся снарядов, при вспышках и взрывах пороха весь маленький поселок вместе с красивым бревенчатым домом владельца превратился в пепел.
Спустя несколько часов Симба стоял над грудой обгорелых, испепелившихся развалин и обломков и печально смотрел, как его негры старались спасти кое-что из-под тлеющих еще углей и пепла.
Напрасный труд! Ничто не уцелело. Сгорело все: все запасы, оружие, снаряды, товары; сгорели дневники и журналы, гербарии и заметки, даже оба маленьких львенка. У Симбы не оставалось ничего более, кроме того, что было при себе. И этому несчастью суждено было случиться как раз теперь, когда он был и слабый, и больной, и измученный ужасной лихорадкой, изнуренный и обессиленный. Прощайте, горы Кунгве! Прощай, страна Вавенди! Симба должен снова стать бесприютным странником.
Судьба сильнее нашей воли: в какой-нибудь час она разрушила все планы Симбы. Того, что у него еще оставалось из имущества в Удшидши, едва могло хватить, чтобы с трудом и некоторыми лишениями добраться до восточного берега Африки.
Спустя несколько дней после этого грустного события «Стрела» еще раз направилась в Удшидши. На ней, как и в тот раз, находились Симба и Инкази, а на большой громоздкой барке следовали за ними Лео, Сузи и остальные негры экспедиции. На берегу стояли Мудима и Налотэра, посылая отъезжавшему последний прощальный привет. Симба никогда больше не видел своих друзей.
Вскоре караван Симбы медленно потянулся по пустынной, безлюдной дороге, через леса, степи, болота, по берегам рек, направляясь к восточному берегу Африки, в Занзибар. Через несколько месяцев бедный больной белый охотник приветствовал, наконец, из носилок, в которых его несли негры, беспредельное синее море, которое должно было еще раз донести его на своих волнах до далекой родины.
Глава XV
Царица змей
Огни на озере. — Африканский Париж. — Босоногая гвардия. — Парад. — Царица змей. — Умный директор. — Отдельное представление. — Дикая охота султана. — В доме купца. — Немая. — Волшебная флейта и ее чудеса. — Перед дворцом султана. — Возвращение на родину. — Разоренная деревня.
Теперь мы встречаем Симбу с верными спутниками его, Лео и Сузи, в тихую ясную погоду, когда безбрежный океан расстилается ровной пеленой, точно гладкая поверхность зеркального озера. В небе — тихая лунная ночь, а в воде, отражаясь широкой серебристой полосой, дрожат светлые лучи месяца. Да и сама барка оставляет за собой глубокую светящуюся борозду, а на далеком горизонте светятся также огни.
Все яснее и яснее становятся эти огоньки, все ярче и ярче, все красней и красней выделяется из шумной дали огонь маяка. Барка Симбы подъехала к гавани. Уже теперь смутно вырисовываются вдали берег, строения и стройные пальмовые рощи. Это — Африканский Париж, прекрасный Занзибар.
Поутру, когда рассвело, вся панорама города при ярком свете солнца отчетливо видна даже невооруженным глазом. Целое море домов и различных зданий расстилается перед взглядом путешественника, и не мудрено: сто тысяч жителей насчитывает этот город. Не по дамбе и не с пристани сошел Симба на берег. Нет, здоровенный негр подставил ему спину; он оседлал его и, сидя на его плечах, переправился на берег.
Тем же путем переносился на сушу и весь его багаж. Здесь кое-что напоминает белому охотнику, что он вступил в пределы цивилизованной страны: его скудный багаж, немногие пожитки, привезенные им, тщательно осматриваются, и Симба должен уплатить за них законный таможенный сбор.
