Жюль Верн - Удивительные приключения дядюшки Антифера
И в самом деле, ветер свежел. На западе клубились густые тучи, словно извергнутые гигантским кратером.
Трегомену было очень скучно. Он держал на коленях доверенный его заботам ящик с хронометром, а Жюэль с секстантом в руке тщетно ожидал случая пустить его в дело.
Внезапно тишину нарушили ужасные проклятия и бессвязные выкрики дядюшки Антифера. Он грозил кулаком солнцу, которое, как сообщает библия, послушалось когда-то Иисуса Навина[131], а сейчас не хотело выполнить куда более скромное желание нашего малуинца.
Оно словно смеялось над ним, посылая время от времени свои лучи в разрывы между тучами. Разрывы эти быстро затягивались, словно какой-то злой дух там, в вышине, мгновенно зашивал прорехи одним взмахом иглы. Не было никакой возможности уловить момент появления светила, чтобы определить высоту. Несколько раз Жюэль пытался это сделать, но все его попытки были безуспешны.
Так как употребление этих морских инструментов арабам почти неизвестно, они не понимали, чего добивается молодой капитан. Даже Селик, более образованный, чем другие, не отдавал себе отчета, какое громадное значение имеет для Жюэля наблюдение за солнцем. Однако всем было ясно, что путешественники чем-то очень раздосадованы. Глядя же на малуинца, который бегал взад и вперед по палубе, бранился, посылал проклятия, бесновался, словом, вел себя, как одержимый, арабы думали, не имеют ли они дело с сумасшедшим. Нет, конечно, он еще не был таким, но и не так уж далек был от сумасшествия, чего больше всего опасались Жюэль и Трегомен.
Антифер послал их обоих ко всем чертям, когда они пригласили его разделить с ними завтрак. Утолив голод куском хлеба, он растянулся на палубе у грот-мачты и запретил обращаться к нему с разговорами.
Погода не изменилась и после полудня. Небо все еще было покрыто густыми облаками. Море, довольно неспокойное, «предчувствовало что-то», как любят говорить моряки. И действительно, оно предчувствовало бурю, один из тех опустошительных юго-западных шквалов, которые часто проносятся над водами Оманского залива. Иногда эти ужасающие хамсины[132], налетающие из пустыни на Египет, внезапно отклоняются от своего пути и, уже ослабевшие, задевают аравийское побережье и разбиваются о волны Индийского океана.
«Берберу» страшно качало. Благодаря парусам с очень малыми рифами и плоскому обводу корпуса она не могла лечь в дрейф, иначе говоря — противостоять хлещущим через борт громадным волнам, грозившим ей гибелью. Оставалось только одно средство — бежать на северо-восток. Жюэль это понял так же хорошо, как сумел бы понять и Антифер, если бы он был способен обратить внимание на маневры, которые очень осторожно и ловко выполнял управлявший судном араб. Вообще экипаж проявлял хладнокровие и мужество, присущие истым морякам.
Этим храбрым людям не впервые приходилось бороться с бурей в Оманском заливе. Но если часть экипажа довольно легко переносила ужасный шторм, то остальные матросы, растянувшись на палубе, очень страдали от качки. Без сомнения, этим людям никогда раньше не приходилось плавать. Вот тут-то Жюэля и осенило: ну конечно, это переодетые полицейские агенты… и Селик, быть может… Действительно, дело оборачивалось очень плохо для наследника Камильк-паши!
Саук тоже был взбешен из-за дурной погоды. Если буря продлится еще несколько дней и нельзя будет сделать наблюдения, то как же тогда определить положение острова? Видя, что оставаться на палубе совершенно бесполезно, он решил укрыться в кормовом отсеке, где Бен-Омара перекатывало с борта на борт, как сорвавшуюся с креплений бочку.
Жюэль и Трегомен попытались было уговорить Антифера спуститься вниз, но он наотрез отказался. Тогда они решили оставить его у мачты под прикрытием просмоленного брезента с загнутыми краями, а сами растянулись на скамейках в кубрике[133].
— Нашей экспедиции, кажется, угрожает плохой конец, — пробормотал Жильдас Трегомен.
— И я этого опасаюсь, — ответил Жюэль.
— Не надо терять надежды, мой мальчик. Погода может улучшиться, и тогда ты определишь высоту…
— Будем надеяться, господин Трегомен!
Но он так и не сказал, что его тревожило вовсе не состояние атмосферы (солнце в конце концов покажется даже и над водами Оманского залива… И остров найдется, если только таковой существует!..), а присутствие на борту «Берберы» этих подозрительных личностей.
Ночь, очень темная и туманная, грозила маленькому суденышку серьезной опасностью. Опасность эта вызывалась не легкостью яхты (благодаря своей легкости она ускользала от грозных валов, подымаясь на гребни волн), а страшными порывами шквального ветра, от которого она десятки раз уже могла перевернуться, если бы не опытность старого моряка-хозяина.
После полуночи пошел затяжной дождь, и ветер стал ослабевать. Может быть, это предвещало перемену погоды? Нет, с наступлением утра буря, правда, утихла и тучи уже не сулили грозы, но небо по-прежнему было облачным и атмосфера туманной. После ночного ливня из низких туч зарядил мелкий и частый дождь — водяная пыль не успевала сгуститься в крупные капли.
Жюэль поднялся на палубу и досадливо поморщился: при таком небе невозможны никакие наблюдения. Где сейчас находится судно после того, как оно изменило курс? Как далеко и в каком направлении угнала его буря минувшей ночью? Несмотря на свое хорошее знание Оманского залива, хозяин яхты не мог ответить на эти вопросы. В поле зрения не было ни малейшего клочка земли. Не остался ли остров позади? Это было вполне вероятно, так как под напором западного ветра «Бербера» могла уклониться к востоку больше, чем следовало. Впрочем, трудно что-либо утверждать, пока не будут сделаны наблюдения.
Пьер-Серван-Мало вылез из-под брезента и стал на носу яхты. И снова бешеные вопли, яростные жесты вырвались у него при виде горизонта. Но своему племяннику он не сказал ни слова и неподвижно замер на месте.
Жюэль не осмеливался прервать упорное молчание своего дяди, зато ему пришлось выдержать натиск Селика, засыпавшего его вопросами, на которые он отвечал весьма уклончиво.
Переводчик, подойдя к нему, проговорил:
— Какая досада — и этот день начался неудачно!
— Очень неудачно.
— И вам опять не удастся воспользоваться вашими инструментами, чтобы посмотреть на солнце?
— Боюсь, что так.
— Что же вы будете делать?
— Ждать.
— Напоминаю вам, что судно запаслось провиантом только на три дня, и, если погода не улучшится, мы должны будем вернуться в Сохор.
— Вероятно.
