Анатолий Галкин - Искатель, 2013 № 08
— Понятно, отношение ко мне среднее! Ни то ни се. Я для вас ни рыба ни мясо. Дожил, Олег!
— Олег, а вы не такой скромный, как Марина вас представила, просто я вас пока мало знаю.
— Настенька, я тоже вас мало знаю. Но мы с вами думаем об одном и том же.
— А вот и нет. Вы не можете знать, о чем я сейчас думаю.
— А вот и да! Мы с вами думаем, что наше мороженое кончилось, что сейчас надо выходить на улицу и разбегаться. А расставаться не хочется ни вам, ни мне. Так, Настя?
— Я не знаю, что сказать.
— А вы уже все сказали. Сегодня я буду показывать вам Москву. Откуда вы приехали?
— Из Саратова. Но как вы узнали?
— Я, Настя, по глазам читаю. Москвички, они хозяйки в этом городе. Это их территория. Марина — это москвичка! А у вас взгляд откровенный, застенчивый, изучающий. Не могу я это объяснить, только чувствую. Вы на выставке успели побывать, на ВВЦ? Или как она теперь называется?
— Нет, я ее только в окно видела.
— Едем! Там до вечера можно гулять.
Олег только к вечеру вспомнил о своем задании. Ему стало неуютно от этой мысли. Он отмахнулся от нее, и мысль, вяло покрутившись немного, исчезла.
И все вокруг опять стало голубым и зеленым.
Он же не гнусный коварный сыщик, который пытается увлечь молодую доверчивую девушку и выведать у нее нужную информацию, а просто нормальный парень, который увлечен этим очаровательным созданием. Он готов слушать и слушать ее многочисленные истории.
За эти несколько часов Настя успела рассказать обо всех своих родственниках, она всплакнула о недавно умершем дяде, изобразила несколько эпизодов своего провального экзамена, сообщила о котенке, скучающем без нее в Саратове, и еще много всего…
Олег, обычно много говоривший, старался не перебивать ее. Он смотрел на нее и слушал, слушал, слушал.
Его мало интересовало содержание. Главное — ее доверчивые и горящие глаза, ее искренняя торопливая интонация. Настя спешила поведать ему обо всем, что было важным для нее.
В очередной раз они разместились на берегу выставочного пруда, случайно обнаружив за кустами старую, но еще приличную скамейку.
Сюда мало кто забредал. Здесь не было торговых и питейных заведений. Основная масса посетителей удовлетворяла свои интересы на центральных площадках.
В середине пруда одиноко торчал безработный фонтан «Золотой колос». Пустовала и находившаяся за ним лодочная станция.
Олег посмотрел на Настю и почувствовал, что она готовится сказать что-то очень важное.
Он не ошибся! Но услышал совсем не то, что ожидал:
— Олег, а когда ты спросишь меня о Елагиной?
— О ком?
— Говори честно, ты из полиции?
— Нет!
— Значит, ты от тех людей, кто интересуется Елагиной?
— Да.
— Это хорошие люди?
— Хорошие и справедливые. Ты помнишь Вадима Рогова, с Петровки? Он недавно с тобой разговаривал.
— Помню.
— Это мой хороший знакомый.
— Понятно. Я все ждала, когда ты начнешь спрашивать. Я тебя еще утром заметила. Ты больше часа под окнами стоял. Потом пошел за мной.
— Но ведь ты же не оборачивалась.
— Я тебя три раза видела. Сразу, когда проспект переходила. Затем около метро. Там машина на тротуаре стояла, я рядом с ней остановилась, а тебя в зеркальце было видно. И потом у кафе. Там боковые стены из зеркального стекла. Сначала мне было очень интересно, как ты будешь знакомиться. Ты ведь эту Марину раньше не знал?
— Нет, не знал. Настя, я понимаю, что ты можешь сейчас обо мне думать. Но я последние пять минут и даже последние семь часов ни разу не вспомнил о Елагиной. Ни о ней, ни об этом дурацком деле.
— Вот это плохо. Ты находишься на работе и совершенно о ней не думаешь. А это очень важно для тебя?
— Важно! И для меня, и для тебя, и для самой Елагиной. Но все это потом. Сейчас главное то, что я в твоих глазах выгляжу последней сволочью. А я, глядя на тебя, обо всем забыл. Можешь мне не верить.
— Сейчас не могу не верить. У тебя очень ясные глаза. С таким лицом не врут.
— И с таким врут! Со всякими лицами врут. Я точно знаю.
— И с такими, как у меня, врут. Нет, точно, Олег. Семь часов я с тобой общаюсь и знаю, что ты со мной по делу познакомился. Знаю и молчу. Оба мы с тобой вруны порядочные.
Некоторое время они сидели молча.
Периодически до них доносились бравурные звуки оркестра. Это в «Зеленом театре» шла цирковая программа.
Олег не выдержал первым:
— Давай забудем об этой Елагиной. Она для нас никто. Это просто удачный повод для нашего знакомства. Я обещаю, что ни разу в жизни не спрошу тебя о ней.
— А если я узнаю что-нибудь важное, когда она приедет с дачи?
— Она сейчас на даче?
— Да. И она там не одна.
— А с кем?
— С вами все ясно, уважаемый сыщик Олег! Сразу начались выяснения, расспросы и допросы. Вот они ваши мужские обещания.
Елагина любила слушать сумрачную дачную тишину.
В городе совершенно другой набор звуков, и они назойливей, звонче, гуще. А уж у нее на проспекте Мира даже глубокой ночью не бывает тишины.
Здесь же все звуки естественные и приглушенные, не нарушающие покой. Еле слышны деревенские петухи, птицы, лягушки, скрип калитки на соседнем участке, запоздалый лязг пустых ведер у далекого колодца…
Они расположились на открытой веранде второго этажа.
Снаружи их не было видно. Лобачев проверил это еще днем. Сразу за высоким забором начинался густой лес, который полностью скрывал эту часть дома.
Елагина налила кофе и приготовилась в третий раз репетировать завтрашнюю операцию. Но Федор пытался перевести разговор на другие рельсы.
— Евгения, я понимаю, что нам пора другими вещами заниматься.
— Я и сама хочу. Но это чуть потом. Давай очень коротко проговорим основные моменты.
— Хорошо. — Федор отпил кофе, откинулся в кресле и закрыл глаза. — Завтра в три часа ты отправляешь сюда свою Анастасию. Она точно поедет?
— Она девочка послушная, кроткая.
— Я прихожу на проспект Мира в четыре часа и за полчаса устанавливаю технику. Далее я запираюсь в комнате Анастасии и жду. Корноухов не будет туда рваться?
— Пусть рвется. Скажу, что Настя уехала и заперла дверь.
— Правильно! Корноухов прибудет в пять. Он никогда не опаздывает?
— Нет, Федор, пока не случалось. Ты несколько раз опаздывал, а он нет.
— Я не опаздывал, а задерживался. Итак, он приходит в пять — и мы начинаем. Кстати, он не побежит сразу в спальню?
— Пусть бежит. Я-то останусь в гостиной около твоих телекамер и микрофонов.
— Правильно! Два часа на деловую беседу, и в семь он уходит.
