Нисио Исин - Tsubasa Tiger
Что вообще значит быть «как остальные»?
Насколько болезненно быть «как остальные»?
Я никогда и не пыталась узнать.
Я думала, что эти разрушительные импульсы, оставшиеся после отрезания и отдачи, были эмоциями – мне казалось, я была нормальной.
Я слишком себя защищала.
Почти что мучила себя.
Да.
Больше, чем кто-либо другой, я мучила и убивала себя сама.
Большая часть этого самоанализа, видимо, верна, но сходства с Золотой Неделей не означают, что меня волнует, пострадают ли люди.
Просто так получилось, что не было никого в доме Ханекава или в руинах школы, а если бы были, они бы сгорели вместе со зданиями.
Если бы, например, Арараги-кун и Канбару-сан были в здании, когда Тигр начал действовать…
Я содрогаюсь от одной мысли об этом.
И велика вероятность, что та же судьба постигнет дома Арараги-куна и Сендзёгахары-сан.
Отношения Сендзёгахары-сан с её отцом.
Отношения сестёр Арараги с Арараги-куном.
Я не могу сказать, что я ни разу им не завидовала.
Вообще, я вру, если говорю, что никогда не знала зависти. Я чувствовала зависть к каждому, кому я завидовала.
Я хотела такого отца.
Я хотела, чтобы сёстры меня так будили по утрам.
Эти чувства стали огнём.
…Вероятно, абсолютно правильно утверждение о том, что я никогда не оставалась у друга переночевать. Или скорее, я всегда подсознательно этого избегала.
Нет, не так.
Если Тигр «обучается» – повторно повторяет свои поджоги – и научится жечь ещё лучше, ни один дом не избежит его пламени, независимо от того, спала я там или нет.
Даже школа.
Даже библиотека.
Даже парк.
Ничему не избежать пламени.
Я настолько завидовала теплу дома, что хотела охладить это тепло испепеляющим пламенем.
…Честно говоря, я не знаю, какие качества ты, Кайи по имени Чёрная Ханекава, хранишь в себе. Хотя ты делишь со мной знания и воспоминания, и принимаешь то, на что я закрываю глаза, ты и я почти во всём различны (иначе нет смысла во второй личности).
А потому я не знаю, что ты думаешь насчёт этой теории про Пылающего тигра.
Возможно, ты не против того, чтобы согласиться со мной. По крайней мере, так, вероятно, покажется с точки зрения Кайи.
Возможно, ты скажешь мне, что, хотя поджог и является преступлением, данный случай законом не преследуется, а потом мне не нужно беспокоиться.
Это лишь одна точка зрения среди многих.
Конечно, я бы хотела принять эти добрые слова.
Но пора с этим заканчивать.
Есть ли кошмар ужаснее, чем рвать своё сердце от каждого укола, бесконечно порождая Кайи, сваливая ответственность на других и бросать их на произвол судьбы, продолжая жить в уюте и покое, ничего не понимая?
Скольких людей я искалечила, сколько страданий принесла после Золотой Недели, сама того не понимая?
Всё равно что не чувствовать боли, когда тебя колют.
Не напоминает мою жизнь?
Я вовсе не хочу быть примером или хорошим человеком. Неважно, какой моралью и логикой я обладаю, всё бессмысленно, если я сама иду по спинам других.
Я не хочу жить, стоя на твоей спине или на спине Тигра.
Даже если ситуация с Тигром разрешится, что мешает мне породить льва или леопарда, продолжая всё дальше и дальше?
Но даже если ты мне скажешь, что это неважно, что для этого ты и была рождена, моё сердце решилось.
Моё сердце, разорванное так много раз, что не осталось от него ничего, приняло решение.
Пора положить этому конец.
Нет, наоборот, наконец-то всё начнётся.
Я открою глаза,
и приму не только Тигра, но и тебя.
Я открою свои крепко закрытые глаза.
Спящая красавица, лежавшая без сознания восемнадцать лет, должна проснуться.
Так прошу, Чёрная Ханекава-сан,
Вернись ко мне.
Вернись в моё сердце.
Вернись вместе с тигром.
Умоляю.
Моё сердце – твой дом.
Я никогда тебя не оставлю, поэтому и ты не оставляй меня.
Если Ошино-сан прав, когда мне исполнится двадцать или, возможно, даже раньше, – и ты, и Тигр исчезнете.
Возможно, когда девушка достигает этого возраста, детские фантазии рассеиваются и исчезают.
Даже сейчас, ты, вероятно, всего лишь эхо.
Со временем,
ты исчезнешь.
Так должно произойти.
Но прошу, не надо.
Прошу, не исчезай. Прошу, не уходи.
Прошу, вернись.
Давай прекратим жить раздельно.
В моём сердце может быть тесно, но мы сможем жить вместе, ругаясь и ссорясь, как семья.
Я больше не отправлю тебя спать.
Я клянусь, я буду любить тебя всю: стресс, зависть, волнение, боль, худшие вероятности и темнейшую тьму.
Возможно, это бесстыжее желание.
Но я буду бесстыжей.
…Арараги-кун, наверное, будет разочарован.
Всё-таки, плюсы, которые он видит во мне, как назвала их Сендзёгахара-сан, «белая, как сама невинность» чистота, всего лишь пустота, оставленная моей неприрученной половиной.
Это, по крайней мере, я не попытаюсь скрыть.
Я не хочу, чтобы он грустил.
В итоге я так никогда ему и не сказала, что люблю его.
Я просто влюбилась и в одиночестве страдала.
Честно говоря, мне всегда казалось странным то, что он меня так очаровал, даже хотя я никогда не говорила с ним до весенних каникул, и что даже сейчас, я всё ещё упрямо и безнадёжно влюблена в него, но теперь я понимаю.
Он был сияющим идолом, потому что я не знала никого другого, кто столь открыто принимал свои слабости.
Он был столь сияющим, что я ослепла бы, если бы прямо посмотрела на него.
Я всё ещё с теплотой вспоминаю ту ночь, когда вместе с Сендзёгахарой-сан ругала Арараги-кун – хотя я думала, что она будет такой же как я, все оскорбления Сендзёгахары-сан на самом деле были похвалой.
Например, что он был слишком мягок.
Всё, что она говорила, звучало примерно также.
Её злость на деле была откровеннейшей из симпатий.
Чувства к нему – то единственное, что я не отрезала.
Даже когда я становилась тобой, я продолжала любить Арараги-куна.
…Как он говорил мне, он спас умирающую Шинобу-тян, даже рыдая от страха смерти.
Если бы это была я, я бы спасла её с улыбкой.
Да, вот так. Если и был момент, когда я влюбилась в него, то это случилось, когда я увидела, как он сражался с Шинобу-тян насмерть, даже со слезами на глазах.
Потому что я никогда не плакала.
И я влюбилась в плаксу Арараги-куна.
Эпизод-кун сказал, что я стала нормальной, но если бы я потеряла ещё больше если, если бы я стала «собой», Арараги-кун снова разрыдался бы.
Я этого не хотела.
Но я больше не хотела закрывать глаза на то, чего не хотела.
Я хочу стать единой с вами обоими, даже если Арараги-кун расстроится из-за этого.
И это ради того, чтобы я могла любить его.
