Николай Коротеев - Циклон над Сарыджаз
— Полно, Федор!
— Тебе-то что! А в ответе перед Семеном Васильевичем буду я. Найдем его у охотников. Не у одних, так у других. Ну, случилось чего… отлеживается, поди. Оставайся тут, на заимке, Степанида Кондратьевна. Ей-ей, и тебе, и мне спокойнее…
— Нет!
Вздохнув, Федор опять отправился вниз, к лодке. Теперь, когда надежд на то, что они повстречают инспектора в добром здравии, оставалось всё меньше, егерь задумался над тем, как Стеша поведет себя с людьми, которые вольно ли невольно повлияли на судьбу её мужа, а может быть, и оказались виновниками какого-то несчастья. Бывают в тайге такие случаи и случайности, которые — хоть век думай — не выдумаешь, потому и не предусмотришь.
А Стеша не могла понять, почему Федор возится здесь, на заимке? Нарочно не спешит? Ведь надо как можно скорее отправиться по тропе Семена!..
Медлительность егеря раздражала Стешу. Но она не могла совсем разругаться с Федором.
— Федор, скоро мы пойдем? — не сдержалась Стеша.
— Чего же нам рассиживаться? С утра и двинем.
— Смеешься… — ахнула учительница. — Там человек пропадает! Гибнет, а ты «с утра»! Как же тебе не стыдно? Семен тебя другом считал…
Егерь прошел мимо, бросив на ходу:
— Рано корить да попрекать начала…
— Дело надо делать! Дело делать!
— «Дело»… Вон гроза идет. Это одно. Другое — ночевать где будешь? В тайге? Под открытым небом?
— Подумаешь — промокнем! — запальчиво воскликнула Стеша. — У костра обсушиться можно! Не зима!
— А ты пробовала у костра-то сушиться? — перешел в наступление Федор, которому надоели понукания. — Пробовала? Один бок жжет, другой мерзнет. Скажешь, читала, мол, в кино видела, Семен рассказывал? Так в клубе, в тепле, что угодно претерпеть можно.
— Брось, Федор! — отмахнулась Стеша.
Егерь хотел что-то добавить, но удар грома оборвал его. Избенка дрогнула, точно от землетрясения.
Стеша закрыла лицо руками.
— Боишься? — спросил егерь, едва стих раскат.
— Нет. Только в доме не люблю быть…
— Сбоку от двери навес. Идем.
Они вышли и встали под козырек из корья, настеленный рядом с дверью.
Снова ударил дальний гром, забухал в облаках. И вдруг раскат звонко разорвался в высоком ярко-белом облаке над их головами.
Гроза, видимо, долго копилась за горами. Там она набиралась сил, пока ветер не нажал на тучу с такой мощью, что она перевалила через хребет. От заимки было видно, как на отрогах свирепствовал ураган. Их мгновенно затянула пылевая волна, которая стремительно скатывалась в долину. Вспышки молний метались в облачном чреве почти беспрерывно, зловеще-багровые, угрюмые.
За пылевой бурей следовала бледная по сравнению с тучей стена дождя.
— Это крыло тайфуна… — прошептал Федор.
Около заимки всё ещё держалась глухая деревянная тишь; не дрема, а недвижность, подобная отрешенности.
— Крыло… — шепотом отозвалась Стеша. — Что ж там, в тайге, творится?
Федор промолчал, да жена инспектора и не ожидала ответа.
Теперь на широком сизом речном плесе ветер обозначился тяжелыми пятнами ряби. Они растекались, судорожно подергивались под порывами, вспыхивали пенными барашками.
А по долине, обрывавшейся мысом, уже несся пылевой вал. Он выглядел очень светлым, словно пронизанным солнцем, желто-рыжим. Перед ним метались клубки сухой травы, ветви, а выше кувыркались обезумевшие птахи. Они искрами мелькали на мрачном занавесе ливневой стены…
— Не нравится мне эта кутерьма… — пробормотал Федор и переступил с ноги на ногу. — Ей-ей, не нравится.
— Обойдется… — опершись плечом на поленницу, Стеша глядела на катящуюся на них волну шквала с любопытством и без страха.
— Бежим! — Федор схватил её за руку.
— Зачем?
— Разнесет всё вихрь! Избушку разметет! Бежим! Под откос, к реке… — и, не дожидаясь, пока Стеша последует за ним, Федор потянул её вниз.
— А вещи, мотор?
— Поздно! Скорей, скорей!
У спуска егерь хотел пропустить Стешу вперед, но она замешкалась. Тогда, не обращая внимания на её ойкания и причитания, Федор потащил Стешу за собой вниз по извилистой тропинке. Они не сделали и десяти шагов, когда слабое колыхание ветра коснулось лица Федора. Он рванул Стешу за руку с такой силой, что она, словно в танце, повернулась вокруг себя и, миновав егеря, уперлась в травянистый выступ у очередного поворота тропинки.
— Дальше не успеем! Держись! — крикнул Федор.
И тут на них повалились трава и ветви, и тугая плотная волна вихря обрушилась сверху. Стеша сжалась в комок и уткнулась в грудь Федору, ухватилась руками за его плечи, словно он был камнем, который не сдвинет ничто.
Новый, совсем свирепый порыв прошел верхом. Напор его оказался столь стремительным, что вся пыль, и сушняк, и бревнышки, и корье с крыши избенки перелетели дальше, прямо в реку.
Рядом упало скатившееся бревно. Федор поднял карабин, чтобы хоть как-нибудь защититься от деревянной ветоши, из которой была собрана хлипкая избушка. Но он вовремя понял, что так бревно не удержать, и воткнул приклад карабина в берег над головой. Тут же съехавшее стропило от развороченной крыши стукнулось о цевье и задело Федора по спине. Не выпуская карабина, егерь свободной правой рукой изловчился ухватить стропило и задержать. Потом он подтянул его чуток и уткнул одним концом в край тропы.
— Теперь прикрытие ненадежнее… — проговорил он.
Сверху посыпались, покатились дрова из разметанной поленницы. Они били Федора по спине, а он думал лишь об одном, как бы понадежнее прикрыть Стешу, которая прижалась к нему и изредка вздрагивала, когда удар бывал особенно силен.
Наконец вой вихря стих.
Федор, поднатужившись, скинул навалившиеся на них дрова:
— Бежим к лодке!
И, не выпуская Стешиной руки, егерь снова потянул её вниз. Ошеломленная и испуганная до немоты, Стеша беспрекословно последовала за ним.
Кругом стояла странная тишина. А в нескольких сотнях метров от них, над рекой, крутился пыльный смерч. Он был высок и плотен, а вода под ним словно кипела. У берега в грязной пене плавали бревна и сучья, поленья и закрученная в клубки сухая трава. Все это Стеша отметила мельком, потому что вдруг, без обычных первых щелкающих капель, в блеклом свете сумеречного дня с неба низвергся водопад, словно кто-то наверху открыл плотину.
Струи воды, тут же хлынувшей с яра, едва не сбили Стешу с ног. Она, наверное, упала бы, но сильная рука Федора поддержала её. Когда они оказались около лодки, вязкая селевая грязь была уже по колено.
Федор понимал всю бессмысленность его попытки спрятаться от этого потопа под лодкой, но и стоять под потоком было и того бессмысленней. Они подлезли под перевернутую лодку. Федор приподнял посудину на плечах и приткнул носом в береговой выступ.
