Владимир Рыбин - Искатель. 1975. Выпуск №6
Когда она подошла ярдов на двести к заграждению на шоссе, из рупора, установленного под крышей, раздалось:
— С дороги, с дороги!
— Ага, — с удовлетворением пробурчал Бидворси, — целая орава катит к нам в руки. Или один из них заговорит, или я подам в отставку. — Он встал со своего камня и приготовился действовать.
— С дороги, с дороги!
— Стрелять по шинам, если они попытаются прорваться, — приказал Бидворси солдатам.
Делать этого не пришлось. Экипаж замедлил ход и остановился в ярде от цепи, водитель высунулся из кабины, а пассажиры, наоборот, отвернулись от окон.
Бидворси, решивший начать по-хорошему, подошел к водителю и сказал:
— Доброе утро.
— Чувство времени у вас ни к черту, — заметил водитель. Нос у него был перебит, уши похожи на цветную капусту, а на лице прямо-таки светилась любовь к темпераментным шоссейным гонкам. — Что бы вам не обзавестись часами?
— Как?
— Сейчас не утро. Сейчас поздний полдень.
— Ну да, ну да, — согласился Бидворси, выдавливая кривую улыбку. — Добрый день.
— Я-то в этом не уверен, — хмыкнул водитель, ковыряя в зубах. — Еще одним днем ближе к могиле.
— Может, оно и так, — согласился Бидворси, ничуть не задетый этим пессимизмом. — Но у меня других забот хватает, и я…
— Да, не стоит беспокоиться ни о прошедшем, ни о настоящем, — посоветовал водитель. — Впереди еще большие заботы.
— Да, наверное, — ответил Бидворси, чувствуя, что сейчас не время и не место для обсуждения теневых сторон бытия. — Но я предпочитаю решать свои проблемы в угодное мне время и угодным мне образом.
— Ни про одного человека нельзя сказать, что его проблемы — это только его проблемы. И время и методы тоже, — заявил этот боксерского вида оракул, — Разве не так?
— Я не знаю, да и наплевать мне, — ответил Бидворси, выдержка которого убывала по мере того, как поднималось давление. Он помнил, что за ним наблюдают Глид и солдаты. Наблюдают, слушают и, вполне возможно, посмеиваются над ним про себя. Да и пассажиры тоже.
— Я думаю, ты тянешь резину специально, чтобы меня задержать. Не выйдет. Посол ждет…
— И мы тоже, — подчеркнуто ответил водитель.
— Посол желает говорить с вами, — продолжал Бидворси, — и он будет говорить с вами!
— Я был бы последним человеком, если не дал бы ему говорить. У нас здесь свобода слова. Пусть выйдет и скажет, что хочет, чтобы мы могли наконец ехать по своим делам.
— Ты, — сообщил Бидворси, — пойдешь к нему. И вся твоя компания, — он показал на пассажиров, — тоже.
— Только не я, — сказал высунувшийся из бокового окна толстяк в очках с толстыми стеклами, за которыми его глаза были похожи на яйца всмятку. Более того, голову его украшала высокая шляпа в красную и белую полоску.
— И не я, — поддержал его водитель.
— Хорошо, — в голосе Бидворси прозвучала угроза. — Только попробуй сдвинуть с места свою птичью клетку, мы тебе сразу шины в клочья разделаем. Вылезай из машины!
— Вот еще! Мне и здесь уютно. А вы попробуйте меня вытащить.
Бидворси сделал знак шести солдатам, стоящим возле него.
— Слышали, что он сказал? А ну тащи его наружу!
Распахнув дверь кабины, они вцепились в водителя. Он и не пытался сопротивляться. Схватив его, они дернули все разом и наполовину вытащили податливое тело из кабины Дальше вытянуть они не могли.
— Давай, давай! — понукал нетерпеливо Бидворси. — Покажем ему, что к чему. Не прирос же он там.
Один из солдат перелез через тело, разглядел кабину и сказал:
— Почти что.
— То есть как?
— Он прикован к рулевой колонке.
— Что? А ну дай посмотреть.
Нога водителя была прикована к рулевой колонке цепочкой и маленьким, но тяжелым и замысловатым замком.
— Где ключ?
— А ты меня обыщи, — заржал водитель.
Но обыск оказался тщетным. Ключа не было.
— У кого ключ?
— Зассд.
— Сунуть его обратно в кабину, — приказал, свирепея, Бидворси. — Возьмем пассажиров. Что один болван, что другой, какая разница! — Он подошел к дверям и рывком распахнул их. — Вылезать, и живо!
Никто даже не пошевельнулся. Все молча изучали его, и выражения их лиц отнюдь не были ободряющими. Толстяк в полосатой шляпе уставился на него сардонически. Бидворси решил, что толстяк совсем не в его вкусе и что курс строгой армейской муштры мог бы помочь ему сохранить фигуру.
— Либо выйдете, — предложил Бидворси пассажирам, — либо поползете. Как вам больше нравится. Решайте сами.
— Если ты не можешь шевелить мозгами, то, по крайней мере, шевели глазами, — посоветовал толстяк. Он изменил позу, и это движение сопровождалось звяканьем металла.
Бидворси просунул голову в дверь. Потом залез в машину, прошел по салону и оглядел каждого пассажира. Когда он вышел обратно и заговорил с сержантом Глидом, багровая окраска его лица сменилась темно-серой.
— Они все прикованы. Все до одного. — Он посмотрел на водителя. — Что это за гениальная мысль всех приковать?
— Зассд, — беззаботно ответил водитель.
— У кого ключи?
— Зассд.
Глубоко вздохнув, Бидворси сказал, ни к кому не обращаясь:
— Пока этот болван сидит на водительском месте, мы не сможем подогнать машину к кораблю. Нужно найти ключи или достать инструменты и расковать их.
— Или сделать нам ручкой и пойти принять таблетку, — предложил водитель.
— Молчать! Даже если я застряну здесь на следующий миллион лет, я тебе…
— Полковник идет, — буркнул Глид, дергая Бидворси за рукав.
Подошедший полковник Шелтон медленно и церемонно прошествовал вокруг экипажа, изучая его конструкцию и пассажиров. Вид полосатой шляпы заставил его вздрогнуть. Потом он подошел к своим разъяренным подчиненным.
— В чем дело на этот раз, старший сержант?
— Опять психи, сэр. Порют чушь, говорят «зассд» и знать не хотят его превосходительство. Выходить отказываются, а вытащить мы их не можем, потому что каждый прикован к креслу.
— Прикован? — брови Шелтона поползли вверх. — За что?
— Не могу знать, сэр. Прикованы, как каторжники при транспортировке в тюрьму, и…
Шелтон отошел, не дослушав до конца. Осмотрев все сам, он вернулся обратно.
— Может быть, вы и правы, старший сержант. Но я не думаю, что это преступники.
— Нет, сэр.
— Нет. — Шелтон многозначительно посмотрел на красочный головной убор толстяка. — Они больше похожи на группу чокнутых, которых везут в дурдом. Спрошу-ка я водителя.
Подойдя к кабине, он сказал:
— Не будете ли вы против объяснить мне, куда вы едете?
