Альберт Иванов - Мир приключений 1986
— Вы его не бойтесь, Наташа. Ксют у нас хороший. Правда, Ксют? — Стас погладил животное, оно довольно хрюкнуло, сомкнуло губы и вновь стало почти неотличимо от обычной земной обезьяны. — Если хотите, тоже можете его погладить.
Наташа робко протянула ладонь, провела по длинной шерсти. Шерсть оказалась жесткой, свалявшейся. Наташа отдернула руку и украдкой от Стаса обтерла ее о брюки.
— Нет, все же он какой–то…
— Ну вот, почему мы так устроены? — огорчился Стас. — Хотим, чтобы все было «по образу и подобию» — если не собственному, то, по крайней мере, знакомому. Какой тут, к черту, контакт. Этот противный, этот скользкий, этот мерзкий… Даже Ксют — вроде совсем по виду обезьяна… Все ему сначала: «Ах, какой милый! Ах, какой забавный!» А как увидят, что жует он не поперек, а вдоль, — всё, конец восторгам.
— Не сердитесь, Стас. — Наташа виновато заглянула ему в глаза. — Он мне нравится. Только непривычно пока. А кто его так смешно назвал — Ксют?
— Я назвал. Хороший вопрос, Наташа, молодец. Понимаете, этот анторгопитек — фактически первое живое существо на планете, которое наблюдается людьми в естественных условиях. До того времени какими сведениями мы располагали — так, только фотографии, обмеры и совершенно непонятные анализы убитых экземпляров, записи со слов колонистов. Всем этим занимался единственный биолог в колонии Джим Горальски, теперь он мой помощник. Мог ли многого добиться один человек без лаборатории, необходимых приборов? Не дома, на родной планете, а в чужом, удивительном мире? А мир тут и правда удивительный. И Ксют удивительный. Ага, видите, повернулся? Смотрит, понимает, что о нем говорят. Ух ты разбойник!
Стас присел на корточки, ласково потрепал зверя по загривку. Ксют блаженно прикрыл глаза.
— Так вот, выхожу я однажды из лаборатории, было это месяца через два после моего приезда, нам с Джимом уже домик этот дали, технику кое–какую выделили, смотрю: сидит на земле у кустов эдакий комочек пушистый в виде обезьянки, не боится, не прячется. Я его, естественно, подобрал, обмерил, осмотрел — дело ясное, аиторгопитек, детеныш видимо. По всем признакам — вроде самочка. Ну, раз так, окрестил ее Ксюшей. А спустя полгода мы обнаружили, что все живые существа на Анторге бесполые.
— То есть как? — поразилась Наташа.
— А вот так. Есть маленькие особи, есть большие; Ксют, например, за год вдвое вырос, а откуда берутся они, не попятно. Не нашли мы ни у одного животного органов размножения. Мы с Джимом чуть с ума не сошли, гадая об их способе воспроизводства.
— Ну, и догадались?
— Пока нет. Но раз на Анторге не существует самцов и самок, несправедливо, чтобы зверь носил кличку женского рода. Поступили, как учит грамматика: отдали предпочтение мужскому роду, и из Ксюши получился Ксют.
Девушка рассмеялась, очаровательно сморщив носик, и уже смелее погладила обезьяну по голове.
— Я рада, Стас, что буду работать у вас, а не на шахте, хоть я и потратила полгода на курс по анторгнту.
— Как, вы приехали по целевому запросу с шахты?
— Ну да, конечно. Но теперь очень довольна, что обстоятельства распорядились по–другому…
До Стаса вдруг дошло, что по–другому распорядились не обстоятельства. Приказать начальнику шахты отдать кому–то специально выписанного с Земли биохимика мог только Ларго. Стас понял, что попался в ловушку: он должен был либо выполнить просьбу Ларго, либо отослать девушку назад. Если бы он догадался обо всем в первый момент, возможно, он бы и решился отказаться от биохимика. Но не теперь. Стас подумал, насколько генеральный директор хитрее и опытнее его…
— Я хотела бы приступить к работе завтра же, если можно, — сказала Наташа.
— Да, конечно. Приходите завтра к девяти, Джим вам объяснит, что делать, я ему позвоню.
— А вас что, завтра не будет?
— К сожалению. Поведу в лес экскурсантов.
— А почему вы? Или они тоже экологи?
— Нет, Наташа, они не экологи. Скорее, наоборот.
— Как наоборот? — не поняла, девушка.
— Очень просто… — Стас расстроенно махнул рукой, не пускаясь в дальнейшие разъяснения. — Извините, у меня дела. А вы идите устраивайтесь, отдыхайте…
— А, Стас! — Генеральный директор изобразил голосом приятное изумление. — Какие новости? Я уж и не рассчитывал, что ты мне позвонишь.
— Мои условия, — Стас разъяренно задышал в трубку, — охота по всем правилам, безоговорочная дисциплина, оружие гладкоствольное, по две утки на человека.
— Конечно, Стас, как скажешь, — поспешил согласиться Ларго.
— Пусть ждут меня к шести утра внизу в гостинице. Все.
Глава 3
Шелестя по сочной луговой траве воздушной подушкой, рафт пересек поляну и мягко опустился у самых деревьев. Распахнулась дверца, оттуда один за другим вылетели три объемистых рюкзака. Следом из кабины выпрыгнул Стас, в высоких шнурованных ботинках, комбинезоне цвета хаки, с узкой плоской кобурой на правом бедре.
За Стасом на поляну колобком выкатился лысый завкосмопортом.
— Виктор, ружья принимай, — раздался из кабины гулкий бас главврача.
Передав Бурлаке потертые кожаные чехлы, он перебросил через подножку длинные ноги и упруго соскочил на землю. Огляделся.
— Да, красиво. А тебе как, Виктор?
— Благодать! — восторженно хлопнул себя по ляжкам Бурлака. — В точности как у нас под Рязанью: и трава та же, и лес почти такой. И зверье все, говорят, похоже. Верно, Стас?
— Похоже, — угрюмо кивнул Стас. Он сунул руку в кабину рафта, нащупал на панели нужный тумблер, включил. — Радиомаяк. Чтобы не путаться на обратном пути. Проверьте, ничего не забыли?
Его спутники отрицательно покачали головами, удрученные сухим тоном эколога. Стасу стало неловко за свою мрачность, он решил их приободрить.
— Что ж, раз так… — Он с силой захлопнул дверцу, — то с началом сафари вас. Отсюда пойдем пешком. До реки неблизко, километров двадцать пять, выдержите?
«Важные фигуры» обрадовались, как школьники, к которым впервые по–дружески обратился строгий учитель.
— Выдержим! Мы народ бывалый!
— Ну, раз бывалый, то в путь! — Стас подмигнул им, забросил за плечи рюкзак и шагнул в лес.
Лес действительно был поразительно похож на земной. Тянули наперегонки к солнцу свои зеленые кроны молодые и старые деревья; узлами и морщинами колдобилась на стволах потресканная шершавая кора; выглядывали из грунта толстые упругие пальцы корневищ. Пахло то ли сырой древесиной, то ли грибами, а под ногами похрустывал лесной мусор.
Вначале это сходство вызывало у охотников изумление, но постепенно они привыкли. Вскоре они, растянувшись в цепочку, бодро шагали меж чужепланетных деревьев, и это уже казалось чем–то вполне естественным и обыденным.
