Анатолий Королев - Искатель, 2014 № 11
Ясно, прибор работает. Он все так же в коконе, но оператор где-то в другом помещении и на глаза не показывается. А по окончании завтрака вошли двое: один коренастый, в пальто, другой, в «дутой» спортивной куртке, — широкоплечий и высокий. За ними шествовал Залеский.
Сопровождающие подошли к Вику ближе, полковник остался у двери.
— Доброе утро, Виктор, — улыбнулся главный шпион. — Надеюсь, вы отдохнули после вчерашних приключений и набрались сил. Сейчас мы с вами совершим небольшую прогулку. Это ваши провожатые, они обеспечат безопасность. Я тоже буду рядом и чуть позже объясню, что от вас потребуется. Да, и напоминаю о благоразумии, это непременное условие нашего сотрудничества.
Ха, безопасность они обеспечивают, зло подумал Вик. Это еще вопрос — кому и от кого нужно оберегаться. Но времени на размышления ему не дали. Высокий подал темную куртку и кепку, конвоиры плотно встали с обеих сторон и повели его на выход. Интересно, ребята знают, что он с них сейчас потихонечку тянет? Один процент, это не много, но все дело в экспозиции — если разгуливать под ручку достаточно долго, то можно потерять несколько лет жизни…
Впрочем, это заботы полковника. И самих конвоиров.
Они спустились во двор. Опять лил холодный дождь, порывами налетал ветер. Листва на деревьях совсем облетела, а ведь всего несколько дней назад она еще сохранялась. Показалось, произошедшие события ускорили приход осени, и почему-то Вик принял это как дурной знак. Хотя и без знаков ничего веселого не предвиделось.
Прямо у подъезда стояла машина с тонированными стеклами. Его впихнули на заднее сиденье, рядом разместились конвоиры. Залеский пошел к другому автомобилю. Все-таки побаивается полковник, понял Вик, не хочет слишком приближаться к тягуну, держит между ним и собой кого-либо из помощников. Пусть минимальный, но тяг идет, и пусть он идет с подчиненных. Так начальнику спокойнее будет. Ну-ну, поиграем в ваши игры, господин полковник…
На сей раз Вику натянули на голову вязаную шапочку— до подбородка. Маршрут он не видел, но петляли долго. Несколько раз останавливались — громыхали металлические ворота, при этом явно двойные. Машина останавливалась, впереди раздавался характерный лязг и скрежет, потом въезд, опять остановка, сзади ворота закрывали, а впереди открывали, и движение возобновлялось.
Но вот езда закончилась, Вика вывели из авто и сняли маску. Он оказался посреди угрюмого, совершенно пустого двора, по периметру которого тянулось трехэтажное мрачное здание с зарешеченными окнами. Давешние сопровождающие молча повели его к входу, больше похожему на проходную. Двери тоже двойные, разделенные тамбурами: лязгающие запоры, вооруженные охранники в серой форме. Высокий предъявлял какие-то документы. Пока группа не оказалась в пустой, совершено без мебели комнате. Решетка на окне стала уже привычным антуражем.
Вик и конвоиры стали в одном углу, а в противоположном углу открылась другая дверь, и вошел Залеский. С ним были еще трое. Тягун сразу узнал висящие у них на плечах портативные конденсаторы, сделанные в виде сумок. Не составляло труда догадаться, что у кого-то на поясе приспособлен «пылесос».
— Ну вот, первая проба пера, Виктор. — Полковник по-прежнему предпочитал держаться под прикрытием подчиненных. — Сейчас мы с вами на территории внутренней тюрьмы службы государственной безопасности. Здесь находятся самые опасные преступники, враги общества. Вина их доказана, приговоры — пожизненное заключение. Указом президента все они должны быть подвергнуты процедуре полного изъятия витакса. Вы зайдете в указанные камеры. Мы снимаем блок. Дальше… вот и посмотрим, как все будет происходить дальше.
— Насколько я знаю, — пересохшим горлом проскрипел Вик, — подобная процедура проводится через клеть и с соблюдением определенных формальностей…
— Здесь особый случай, Сухов. Пусть вас не беспокоит правовая сторона вопроса, все детали согласованы на самом высоком уровне. Когда вопрос стоит о безопасности государства, органы, призванные охранять эту самую безопасность, имеют особые полномочия. Однако оставим дискуссии. В первой камере содержатся трое заключенных. Сколько времени вам понадобится на выполнение задания?
— Не знаю, — подавленно качнул головой вор. — Я не палач и никогда не отмечал время, отведенное жертвам!
— Оставим лирику. — И тон, и вид Залеского не допускали сегодня и тени шутливости или вальяжности. Сгусток воли, собранный в тяжелый каменный кулак. — В баре, насколько я знаю, все происходило почти мгновенно. Но пусть у нас есть самый простой вариант. По окончании акции стукнете в дверь камеры. Вот так. — И полковник отстучал по стене нехитрую мелодию.
Вышли в коридор. Вика подвели к камере под номером три. Один из конвоиров заглянул в глазок, потом отпер замок.
— Напоминаю, Сухов, без глупостей, — прозвучал за спиной голос Залеского. — Ставки очень высоки, если что-нибудь пойдет не так, вы останетесь в этой камере навечно.
В этом сомневаться не приходилось. Помимо конденсаторов Вик успел рассмотреть у помощников еще и автоматы.
Дверь распахнулась. Тягун вошел в камеру.
Их действительно было трое. Два молодых парня и один пожилой мужчина благообразного вида и в очках. Ребята смотрели настороженно, видно, ничего хорошего от появления в камере нового человека не ждали. Пожилой, наоборот, выступил вперед и даже сделал приглашающий жест рукой:
— Проходите, прошу. Вас определили в нашу камеру? Вот свободная шконка, на втором этаже, правда, но не взыщите — другие заняты…
Вик стоял столбом у входа. За свою длинную карьеру вора ему приходилось попадать в изоляторы, но долго он там никогда не задерживался — тягуна можно взять только на горячем. Косвенные улики мало чего стоят, доказать ничего невозможно, и без железных доказательств — а это только акт ви-контролера о несоответствии показателей браслета и сканирующего жезла плюс обследованный потерпевший, — долго без таких доказательств в участке не держат. Да и матерые урки относятся к тягунам с опаской, стараются с ними не увязываться. Никаких «прописок», проверок, провокаций. А тут политические заключенные…
Дед явно профессорской внешности, с интеллигентной речью. Мальчишки могли бы сойти за начинающих боевиков, но только за начинающих. Матерые, поучаствовавшие в эксах, пострелявшие на улицах выглядят совершенно иначе. Взгляд другой, повадка… Вик общался с такими, узнавал их безошибочно.
И что, вот это особо опасные преступники?! С вынесенными самыми суровыми приговорами? Что мог совершить такого ужасного это «профессор», явный книгочей и теоретик? А мальчишки — точно ведь с институтской скамьи. Стишки, наверное, сочиняли да на митинги ходили. Может, похулиганили когда, да и то наверняка по-детски…
