Клайв Касслер - Золото инков
Йегер был так увлечен поисками новой информации, имеющей хоть какое-то отношение к судьбе “Консепсьон”, что не заметил, как адмирал Джеймс Сэндекер вошел в его святая святых и опустился в кресло, стоящее рядом.
Основатель и первый директор ПУМА был невысок ростом, но в остальном вполне отвечал традиционным представлениям о ковбое с Дальнего Запада. В свои пятьдесят восемь лет он ежедневно пробегал пять миль от дома до внушительного вида здания из стекла и бетона, где трудились две тысячи его сотрудников. Его шевелюра по-прежнему была огненно-рыжего цвета, хотя и с легкой сединой на висках, а подбородок украшала роскошная борода, словно скопированная с полотен Ван Дейка.
Несмотря на свою приверженность здоровому образу жизни, адмирал редко появлялся без огромной сигары во рту, изготовленной по его персональному заказу владельцем одной из табачных плантаций на Ямайке.
Под его руководством и благодаря стараниям его сотрудников НУМА первой в мире занялась изучением океанографии, которая очень скоро стала одной из наиболее популярных областей естествознания. Его постоянные обращения к Конгрессу за дополнительным финансированием, поддержанные двадцатью крупнейшими университетами и лабораториями, занимающимися морскими исследованиями, всегда имели успех. Это привело к тому, что за сравнительно короткое время был достигнут значительный прогресс в таких областях знания, как морская геология и поиски полезных ископаемых, морская биология, археология и климатология. Но наиболее важным достижением адмирала было создание под руководством Хайрема Йегера информационного центра, не имеющего себе аналогов в современном научном мире.
Нельзя сказать, чтобы адмирал был популярной фигурой в Вашингтоне, но его уважали за честность, безукоризненное исполнение своих обязанностей и безусловную преданность делу. Его отношения с президентом, кто бы ни занимал этот пост, были неизменно теплыми и дружескими.
– Нашли что-нибудь, Хайрем? – спросил Сэндекер.
– Извините, адмирал, – произнес Йегер, не оборачиваясь. – Я не заметил, как вы вошли. Составляю сводку о морских течениях у побережья Эквадора.
– Не принимайте меня за идиота! – рявкнул Сэндекер. – Мне прекрасно известно, чем вы тут занимаетесь.
– Простите, сэр?
– Вы пытаетесь уточнить участок береговой линии, на который обрушилась приливная волна в 1578 году.
– Приливная волна?
– Да, приливная волна, черт побери, возникшая в результате мощного землетрясения на дне океана и забросившая испанский галеон в глубину джунглей.
Адмирал выпустил изо рта облако дыма и сердито продолжил:
– Насколько мне известно, я не давал разрешения начать охоту за сокровищами в рабочее время и на деньги НУМА.
Йегер выждал, пока шеф энергично раскуривал сигару, затем резко развернулся в кресле в его сторону.
– Так вы уже знаете?
– Правильнее сказать, знал. Знал с самого начала.
– Может быть, вы знаете, и кто вы такой, адмирал?
– Старый назойливый ублюдок, умеющий читать чужие мысли, – произнес Сэндекер с мрачным удовлетворением.
– Ваши экстрасенсорные способности подсказали вам, что все, что касается приливной волны и галеона, не имеет отношения к фольклору?
– Если кто и черпает информацию из приключенческой литературы, так это ваш закадычный приятель Дирк Питт, – проворчал адмирал. – Ладно, выкладывайте, что откопали?
Йегер улыбнулся:
– Я начал с того, что попросил Географическую информационную службу определить наиболее подходящее место между Лимой и Панамой, где обломки корабля могли сохраниться незамеченными в течение четырех столетий. Перу я исключил сразу – там преобладают пустыни и очень мало растительности. Оставалось свыше тысячи километров побережья северного Эквадора и Колумбии.
– Приблизительно на сорока процентах территории геологические условия и рельеф местности не позволили бы никакой волне забросить судно в глубь континента. Затем я отбросил еще около двадцати процентов побережья, где растительность недостаточно густая, чтобы надежно скрыть обломки корабля.
– Даже после всего этого Питту предстоит обыскать участок береговой линии протяженностью около четырехсот километров, – фыркнул Сэндекер.
– Кроме того, ландшафт местности мог значительно измениться за последние пять столетий, – кивнул головой Йегер. – Пришлось изучить старые испанские карты и записи о последних изменениях ландшафта и геологических условий в интересующем нас регионе. В результате всех усилий мы сократили эту цифру еще на сто пятьдесят километров.
– Как вы ухитрились сравнить современные космические снимки со старыми географическими картами?
– У современных компьютеров очень большие возможности. Мы могли менять масштаб старых карт соответственно шкале новейших космических снимков. Так удалось выяснить, что значительная часть прибрежных джунглей за последнее столетие очищена от растительности для нужд сельского хозяйства.
– Все равно этого совершенно недостаточно, – раздраженно прервал его Сэндекер. – Необходимо сократить участок поисков километров до двадцати, если вы хотите дать вашему приятелю хоть малейший шанс на успех.
– Вы не дослушали меня, адмирал, – терпеливо пояснил Йегер. – После всей этой работы мы обратились к историческим архивам, искали упоминание о гигантских волнах, обрушившихся на побережье Южной Америки в шестнадцатом веке. К счастью, испанцы аккуратно документировали подобные природные катаклизмы. Я нашел четыре упоминания о цунами. Два на территории современного Чили в 1562 и 1575 годах и два на побережье Перу в 1570 и 1578 годах. Последняя дата совпадает с пребыванием Дрейка в этих водах.
– Где именно?
– Капитан торгового судна, следовавшего с грузом в Кальяо, упоминает, что они оказались в “сумасшедшем море”, ринувшемся в направлении “Байя-де-Каракес”. Под словом “байя” он, очевидно, подразумевает бухту или залив в Эквадоре.
– “Сумасшедшее море” – хорошее описание состояния воды над очагом землетрясения. Вне всякого сомнения, сейсмическая волна была вызвана подвижками океанической коры по разлому, параллельному побережью Южной Америки.
– Капитан также сообщил, что деревня, расположенная в устье реки, исчезла. Скорее всего, была снесена обрушившейся на побережье волной.
– Сомнений относительно даты нет?
– Ни малейших. Добавлю, что джунгли к востоку от побережья считаются практически непроходимыми.
– О’кей, мы, кажется, напали на след. Какой длины может быть волна?
– Гигантские приливные волны, или цунами, могут иметь длину до двухсот километров.
Несколько секунд адмирал обдумывал полученную информацию:
– Какова ширина входа в залив Каракес?
Йегер поиграл клавишами панели:
– Вход в залив имеет ширину в четыре или пять километров, не больше.
– Капитан не мог ошибиться?
– Не думаю, сэр. Судя по всему, он был человеком, привыкшим отвечать за свои слова.
– Современные очертания залива отличаются от тех, что имеются на старых испанских картах?
– Очертания изменились, но немного, – сообщил Йегер, изучив изображение на экране монитора. – Береговая линия переместилась примерно на километр в сторону океана.
Сэндекер помолчал, разглядывая изображение на экране, потом задал следующий вопрос:
– Можете ли вы смоделировать последствия этого цунами?
– В принципе это возможно, сэр. Хотя существует ряд факторов, неизвестных мне, которые необходимо принять во внимание.
– Какие, например?
– Прежде всего масса воды и скорость ее перемещения.
– Волна должна быть высотой не менее тридцати метров и перемещаться со скоростью около ста пятидесяти километров в час, чтобы забросить судно в джунгли так далеко, что его с тех пор никто не видел.
– О’кей, посмотрим, что я смогу сделать.
Несколько минут Йегер работал на компьютере, после чего удовлетворенно откинулся в кресле.
– Пожалуйста, сэр, – объявил он. – Перед вами виртуальное изображение цунами.
На экране монитора гигантская волна пересекала воображаемую береговую линию.
– Добавьте сюда корабль, – приказал Сэндекер.
Йегер имел весьма слабое представление о том, как мог выглядеть испанский галеон шестнадцатого века, поэтому ограничился тем, что сконструировал некое обобщенное изображение парусника.
– Ну как, адмирал? – осведомился он.
– Даже не верится, что машина способна создавать нечто подобное, – одобрительно отозвался Сэндекер.
– Вам следовало бы посмотреть последние компьютерные фильмы, адмирал. Я смотрел “Закат в Аризоне” по меньшей мере, дюжину раз.
– Кто же там играет?
– Хэмфри Богарт, Лионель Бэрримор, Мэрилин Монро, Джулия Роберте и Том Круз. Изображение настолько реально, что можно поклясться, что они и в самом деле играют все вместе в одном фильме.
