Анастасия Коробкова - Сказки Перекрестка
Мужчины чувствовали в нем друга: надежного, бесстрашного, выносливого, умеющего подчиняться указаниям, которые считал обоснованными, и брать на себя командование, когда только он и знал, как надо сейчас поступать. Он был идеальным, послушным и терпеливым учеником, когда хотел освоить приемы стрельбы, борьбы и использования в бою холодного оружия, он обожал такие занятия. И другом он становился отличным, поскольку буквально видел людей насквозь, никогда ни в ком не сомневался и понимал смысл всех поступков и всех слов, даже неумело подобранных.
Женщины во всех мирах были более чувствительными и волшебство чувств ценили гораздо дороже всего остального. Денис быстро понял, что не стоит при них просто так «включать искры», поскольку это могло привести к разрушительным последствиям. Ради любви женщины были готовы на настоящие безумства, и часто, чтобы сохранить только что возникшую мужскую дружбу, ему приходилось сторониться жен, дочерей и подруг своих новых друзей.
Впрочем, если женщина не имела никакого отношения к его друзьям, он не считал необходимым ограничивать сферу своих интересов. На эту тему у него сложилась своя философия. «Золотистые искры» обязывали. Они не только давали удивительные способности, но и не позволяли использовать их неискренне, из корысти или желания причинить вред. Хотя и в рамках искренности вариантов поведения оказалось очень много. Ему случалось быть и нежным, и горячим, и холодным, и жестоким. Не сразу, но он научился различать мотивы, по которым женщина нуждается в его любви, и его поначалу больно царапало, когда он видел, что в чужих глазах значит не больше, чем модная вещь. Тогда он показывал любовь, погружая такую модницу в омут «золотистых искр» и демонстрируя «все лики мужчины», как он сам это называл. Зрелище всегда оказывалось неожиданно сильным, и после этого модные вещи женщину переставали волновать. Она открывала для себя мир, в котором все, что она привыкла ценить, меркло перед волшебством. Перед безусловным счастьем.
Он лицедействовал, и это была актерская игра высшей пробы, то есть не игра, а реальные, разве что искусственно вызванные, переживания.
Каждый раз он проживал ситуацию до конца — до того момента, когда в женщине не оставалось ничего для него интересного, когда он раскрывал все ее тайны. Женщины были такие разные… и так похоже становились беззащитными. Застенчивые и робкие, избалованные и капризные, они, лишаясь всех наращенных на душу покровов, оказывались одинаковыми — маленькими и ограниченными. Они пасовали перед его властью, и, осознавая свою слабость в невероятном приоткрывшемся им мире, привязывались к нему. Ведь без него, сами, они в этом мире терялись. Они ничего не могли в него принести. Они ничем не могли его удивить. Даже нервные, физиологические удовольствия притуплялись из-за ничтожности существа, пытавшегося их дать. И конец наступал скоро. Тем не менее Денис верил, что женщины, для которых мир любви был знакомым и привычным, или которые хотя бы не растеряются в нем, все-таки существуют. Ведь на самом деле его опыт был невелик… просто неудачен.
Погоня за ускользающим образом любви изменила его личность. Сама Королева замирала, глядя на него. Он стал человеком, какой-то частью своей души постоянно находящимся в другом, тонком и чудесном мире, и мир твердый часто вызывал у него критическую реакцию, некий зрелый цинизм, в основе имевший знание об истинных ценностях.
Эксперименты с тонкими чувствами при всем разнообразии результатов привели к одному общему выводу: эмоция, выглядящая как золотисто-оранжевое свечение, возникла у Германа из чего-то другого, более важного и мощного, лежащего за пределами доступного восприятию Дениса мира. Что же это такое? Что нужно чувствовать, чтобы так смотреть на человека — одновременно беспомощно и властно, чтобы единомоментно обособиться вместе с ним от остальных людей и уединиться в отдельной вселенной с собственным течением времени и границами доступного пространства, став там богами? Заклинание: «Господи, как же я тебя люблю», неслышное, принесенное из той изолированной вселенной движением воздуха, было наполнено мощью, оставляющей ждать от заключенных в ней богов любого разрушения и любого созидания. Перед этой силой не стыдно преклоняться, и те, кто хоть раз почувствовал такое движение воздуха, всю оставшуюся жизнь обречены слагать легенды про богов.
Ася — женщина, которую любовь сделала богиней. В ком из них: в ней или в Германе — нужно искать истоки чуда?
II
Как-то раз они встретились в наколдованном мирке.
Где-то в дремучем европейском средневековье в разгар междоусобной войны он «гостил» в отряде крестьян с двумя мелкими помещиками во главе, восставшими против своего сюзерена. Партизанское существование было ему знакомо и нравилось своей первобытной естественностью, демократией и простотой, когда нищета обнажает пару истин, единственно важных: для того, чтобы жить, надо только есть и согреваться, а для того, чтобы жить по-человечески, надо ценить сегодняшний день, тех, кто рядом, и бороться за уверенность в завтрашнем. Здесь не нужны были ни деньги, ни документы, здесь пустым звуком были права человека, здесь, уважали искренне и верили интуиции. И даже жестокость была нормальной, поскольку оправдывалась местью или выживанием — искренними, а не темными порывами.
Денис с ополченцами около месяца по местному времени спал в землянках, участвовал в набегах на стоянки баронского войска, отбивался от баронских солдат, когда, наоборот, те на них нападали, заманивал врагов в болота или в непроходимые чащи. Такие противостояния могли длиться годами, что его не устаивало. Он хотел приблизить развязку.
Он знал, что в другом лесу так же действуют другие отряды, нашел их разведчиков и, с трудом преодолев подозрительность голодных и не раз преданных, наладил через них связь с их командирами. Надо сказать, пасьянс был захватывающим. Задачу собрать все отряды в одно время в одном месте пришлось решать путем обмана: собирая сведения о передвижениях барона, численности, состоянии и планах отрядов, он говорил, что действует по заданию командиров. Его, конечно, проверяли. Несколько раз он возвращался к своему отряду, чувствуя спиной очень осторожную слежку, и намеренно не пытался ее сбить. Убедившись в том, что он не лжет и действительно принадлежит к ополченцам, ему верили и во всем остальном.
Так, совместными усилиями под незаметным руководством Дениса, мятежникам удалось выманить барона из замка в дальнюю деревню, тремя отрядами захватить замок с остатками войска, и, дождавшись там возвращения основных бароньих сил, с комфортом с ними разделаться. Затея была рискованной в том моменте, что барон, зная свою собственную крепость лучше повстанцев, мог найти способ проникнуть в нее тайно, не ломая массивные ворота и не пытаясь залезть по высоким стенам. Чтобы свести этот риск к минимуму, еще один отряд поджидал барона в лесу и, когда все силы подтянулись к узурпированной твердыне, напал с тыла.
