Сергей Наумов - Искатель. 1977. Выпуск №1
— Я пришел к выводу, что мало, Иван Васильевич. Поймите, прыжки — основной способ передвижения Тобора по твердой поверхности. Посмотрим, насколько он способен самостоятельно решать задачи…
…Суровцев отяжелевшим взглядом следил, как Тобор движется навстречу главному испытанию дня. Движется, отягощенный грузом штрафных очков, с поврежденным щупальцем, в непонятно почему замедленном ритме. Последнее больше всего беспокоило испытателей.
Вдали показалась сопка, над которой курился синий дымок. Неповоротливые клубы подсвечивались снизу языками пламени, казавшимися мирными и неопасными.
Время от времени Тобор останавливался на мгновение, фиксировал круговую панораму, затем двигался дальше, и следом прыгала тень, огромная и угловатая.
Последний перевал — и перед Тобором открылся вулкан.
Трансляторы на несколько секунд показали кратер. Экран налился нестерпимым светом, все зажмурились.
В глубине жерла перекатывались тяжелые волны огнедышащей лавы, и Суровцеву почудилось на миг, что в лицо пахнуло зноем, словно он находился там, рядом с Тобором.
Белковый сделал последний шаг, и два передних щупальца его, словно два мамонтовых хобота, повисли над пропастью. Мелкая базальтовая крошка, потревоженная тяжелым Тобором, двумя тоненькими струйками потекла вниз. Достигнув поверхности лавы, они мгновенно превратились в два облачка пара. Тобор стоял неподвижно, наблюдая, как два облачка» вспухают, сливаясь постепенно в одно облако.
— Остановите Тобора, Аким Ксенофонтович! — неожиданно для себя выкрикнул альпинист, нарушив хрупкую тишину зала. — Он погибнет. В таком состоянии ему не перепрыгнуть кратер!..
От крика Петрашевский поморщился, но ничего не ответил.
— Отдайте команду, остановите испытания! — вмешался Коновницын, обращаясь к академику.
От ярко светящегося экрана в зале стало светлее, и Суровцев увидел, как при словах Коновницына побелело лицо Акима Ксенофонтовича.
— Отдать команду, остановить их — значит сорвать испытанья. — тихо проговорил он. — Тобор получит оценку «нуль».
— А если Тобор погибнет?
— Тобор не погибнет, — произнес Петрашевский. — Я это знаю, Сергей Сергеевич.
И столько спокойной уверенности было в его голосе, что Коновницын, видимо, заколебался.
— Под вашу ответственность, Аким Ксенофонтович, — бросил он наконец.
Петрашевский кивнул, будто ничего другого и не ждал. Только по тому, как руки его сжали подлокотники, Суровцев понял, что происходит сейчас в душе старого академика.
На экране хорошо было видно, как мерно подрагивает сопка. Тяжелые серные испарения просачивались сквозь трещины и изломы породы, вырывались наружу, словно пар из прохудившегося котла. Далекий противоположный берег кратера тонул в розовой дымке испарений. Обойти пропасть нельзя. Ее можно было только перепрыгнуть. Тобор, пятясь, отошел на десяток метров от края пропасти.
— Готовит место для разбега, — прошептал альпинист.
Но альпинист ошибся.
Тобор приблизился к пику, который одиноким зубом торчал на самом краю небольшого плато, расположенного перед вулканом. Потрогал верхушку скалы, словно что-то прикидывая, затем обхватил ее щупальцем и с силой рванул, выломив изрядный кусок базальтовой породы.
— Хотел бы я знать, что у него сейчас на уме… — пробормотал альпинист, как зачарованный глядя на экран.
Тобор, примерившись, точно рассчитанным ударом об основание скалы разбил обломок на две части примерно равного объема. Подержал их на разведенных в стороны щупальцах, сравнивая вес. Затем принялся обвивать один из обломков, добиваясь, чтобы веса их сравнялись. Чувство гравитации, так же как и другие, было у Тобора абсолютным.
«В каждом обломке килограммов по полтораста», — прикинул машинально альпинист. Он начал догадываться, с какой целью готовит Тобор тяжелые обломки, и беспокойно заерзал в кресле.
— Неужели Тоб решил прыгнуть с грузом? — шепнул наконец альпинист.
Суровцев буркнул:
— Боюсь, что да.
— Но ведь Тобор с грузом прыгает хуже, чем без груза, — заволновался альпинист. — Мы же многократно проверяли рецепт Павсания… Иван, что же ты молчишь?
Суровцев пожал плечами.
— Аким Ксенофонтович! — схватился Костя за руку Петрашевского. — Тоб не допрыгнет и до середины. Остановите испытания!..
— Если Тобора что и может сейчас спасти, Костя, так это груз, — мягко произнес Петрашевский, забирая руку.
Тобор зажал в каждом из передних щупалец по увесистому обломку и отодвинулся на самый край плато. Затем, тяжело разогнавшись на свободных щупальцах, оттолкнулся от края кратера. Одновременно щупальца с грузом он вытянул перед собой. Затем резко отвел их назад, за туловище.
Это походило на чудо. Это был полет, настоящий полет, хотя и без крыльев.
Когда до противоположного края пропасти оставалось с десяток метров, Тобор с силой отбросил прочь от себя оба обломка. При этом скорость его увеличилась.
Коновницын крякнул с досадой: Тобору не хватило нескольких сантиметров, чтобы допрыгнуть до края пропасти. Однако он сумел дотянуться до края освободившимися от груза щупальцами, которые намертво присосались к горной породе.
Собравшись с силами, он подтянулся на щупальцах и выбрался из жерла вулкана.
По просьбе Коновницына был воспроизведен прыжок Тобора в замедленном темпе. Прыжок с грузом повторяли еще и еще, а Сергей Сергеевич хмурился, вглядываясь в экран, и взгляд его был непроницаем.
После этого светящаяся поверхность экрана медленно погасла — первый день испытаний закончился. Успешно или нет — ото еще предстояло решить, настолько необычны и противоречивы были его результаты.
Вспыхнули панели освещения. Несколько секунд люди сидели молча, все еще во власти только что виденного, затем начали шумно подниматься с мест, разом заговорили. Да, материала для обсуждения хватало с избытком…
— Честное слово, в горах приходилось легче, — проговорил Костя, ни к кому в отдельности не обращаясь.
Коновницын взял Петрашевского под руку, и они медленно двинулись к выходу.
— Есть разговор, Аким Ксенофонтович, — сказал председатель Государственной приемной комиссии. «И, боюсь, нелегкий», — добавил он про себя.
Шагая чуть быстрее, их обогнал Суровцев. Петрашевский посмотрел на него, затем перевел вопросительный взгляд на Сергея Сергеевича.
— Ваш заместитель нам не помешает… Что с вами? — воскликнул Коновницын, глядя на бледного Суровцева. — Не надо так убиваться!
— Ничего… Пройдет, — пробормотал Иван, придерживаясь за спинку кресла.
